Сдавайся и беги, глава 6

[Cinnamon-Roll]

Глава 6

Топиться совершенно лишнее.
Пусть лучше тебя повесят после того,
как ты получишь удовольствие,
чем потонуть, ничего в жизни не видев.
«Отелло»

***
Локи – бог обмана. Хаоса и анархии, хитрости и всякого беззакония. Ничто другое ему не нужно, не радуют его ни угощения, ни битвы. Он питается хаосом, и только в нем находит наслаждение.
Локи – покровитель самых бесчестных людей: воров, торговцев, политиков, фокусников, убийц, юристов и мошенников.
У него, как вы видите, много дел.
Ну что ж, Элиот стал его достойным учеником.
Хаос, который он создал, был идеальным – никто уже ничего не понимал и не знал, кто виноват, где все началось и что теперь делать.
Если Майк правильно помнил, в мифологии кончалось все тем, что Локи устроит Рагнарек, и сам во время него погибнет – то есть будущее явно не сулило им всем ничего хорошего.

Майк размышлял об этом, лежа на пухлом бежевом диване в гостиной, с тех пор, как проснулся. Судя по свету за окном, утро было уже позднее, но в квартире было тихо. То ли все уже ушли, то ли еще спали.
Самое время немного подумать.
«Король Лир» - пьеса о том, как продолжать. Там дано как минимум семь способов справиться с чем-то невыносимым – но сейчас ни один из них ему не подходил.
Майк вспомнил, как Дадли слушал пересказ семи способов, лежа на мешках с песком в каком-то безымянном дворе под Эрдестаном. «Что делать, если ты запутался и не знаешь, что делать?» - спросил он тогда.
Теперь Майк наконец понял всю глубину его вопроса.
Локи был богом лжи и хаоса. Но Элиот и Дадли – не боги.
Они запутались в своих обманах не хуже остальных. Они тоже не могут выбраться.
И если Майк может сделать хоть что-то, чтобы все это прекратить – он должен это сделать. Дадли был прав – он и сам больше не невинный агнец. Он ввязался во все это, и может сделать только то же, что делают герои «Короля Лира» и акулы: продолжать.

Он нашарил на журнальном столике пульт от телевизора.
Помимо местных каналов, он обнаружил Си Эн Эн. В новостях рассказывали о приезде комиссии Магатэ. Как Майк понял, комиссия уже успела утром отправиться на один из заводов и какую-то пресс-конференцию, но от комментариев пока воздерживалась. В видеозаписи показывали черные машины, охрану и какого-то пожилого человека с лицом военного и седыми усами.
Возможно, этот материал сняла Лора и ее друг Джек Николсон – мысль о том, что они на самом деле совсем недалеко, немного обнадеживала.
Потом на экране появился завод, обнесенный желтой проволочной оградой. Перед ним теснилась толпа мужчин – черноволосых, смуглых, в мятых брюках и рубашках. Они что-то скандировали, синхронно приподнимая плакаты. К счастью, некоторые догадались сделать надписи на английском, и Майк прочел: «Нет войне», «Остановим ядерное безумие», «Нам не нужно ядерное оружие, нам нужен мир». Впереди стоял имам в какой-то длинной бежевой одежде, с тюрбаном на голове и в очках с толстыми стеклами, в которых глаза его казались огромными, как у стрекозы.
Очевидно, это и был один из тех заводов, о которых говорил вчера Элиот.
Майк вспомнил фото, которые он видел в «Гардиан». Последствия ядерного взрыва. Люди с лучевой болезнью. Страшные младенцы, почти не похожие на настоящих. Сросшиеся лапами собаки. Пустая серая земля. Военные в тяжелых свинцовых костюмах.
Эти воспоминания сейчас напугали и разозлили его сильнее, чем все собственные горести. Это бесчеловечно. Элиот что, не понимает? Нет. Не может быть. Безмозглый позер. Он заигрался в суперагента и, видимо, по дороге ему отшибло мозги. Ничего, он ему сейчас объяснит.
Майк вскочил с кровати и рывком распахнул дверь в соседнюю комнату.

***
Дадли лежал на своем диване с ноутбуком и сонно смотрел в него, время от времени нажимая на кнопки. Судя по скорости, с которой он на них нажимал, Майк решил, что он играет в какую-то компьютерную игру.
Играми Майк был сыт по горло.
Элиот спал, завернувшись в одеяло по самую шею. Майк подошел и бесцеремонно затряс его за плечо.
Куча одеял зашевелилась и из-под нее вылезла встрепанная голова Элиота. Сейчас он был похож на сонную гусеницу.
- Что?
- Объясни мне, - настойчиво проговорил Майк, чувствуя в голосе истерические ноты, и затряс его так, будто правда надеялся вытрясти из него ответ. – Ты знаешь, что такое лучевая болезнь? Знаешь?
- Господи, - захлопал глазами Элиот, падая обратно на подушку. – Меня будят черт знает во сколько, чтобы спрашивать про лучевую болезнь. Почему это моя жизнь?
- Вот именно! – крикнул Майк и еле сдержался, чтобы не дать ему по лицу. - Почему это твоя жизнь? Как ты можешь?!
Он схватил Элиота за воротник футболки и потянул на себя, заставляя сесть. Тот не сопротивлялся, только задумчиво смотрел на Майка – так, будто все это кажется ему даже трогательным, и Майк внезапно понял: что бы ни изменилось за эти годы, одно осталось на своем месте.
Элиот все еще любит его.
Гнев Майка разом улегся.
Он сел на кровать, скрестив ноги, посмотрел на Элиота, - и тому как будто стало неловко от его взгляда. Он отвел глаза.
- Расскажи все с начала, - тихо потребовал Майк, всем своим видом показывая, что готов слушать.
Элиот выдохнул и потер лицо.
- Может, ты не будешь лезть? – с надеждой спросил он.
- Я уже в это влез. Говори.
Элиот взглянул на Дадли – но тот продолжал смотреть в экран, всем своим видом показывая, что ему все равно.
- Я не отстану, - упрямо повторил Майк. – Ты меня знаешь, я не отстану.
- Да уж знаю, - усмехнулся Элиот, но усмешка получилась невеселой. Вид у него был такой, будто он смиряется с неизбежным.– Ладно. Чего уж теперь, - он подтянулся повыше, устраиваясь удобнее. – Мы с Дадли работали на одного человека. В общем… на одного мошенника. Это было весело. Спорт для мозгов, понимаешь? Всякие безобидные шалости. Как продать поддельную картину. Как заставить коллекционера купить подделку и еще заплатить втридорога. Как достать для какой-нибудь шишки что-нибудь совсем уж невероятное – один псих хотел устроить у себя в поместье зоопарк, мы нашли ему даже тигра.
- Где же, интересно? – мрачно спросил Майк.
- Зоопарк обокрали.
- А. Понятно, - невозмутимо кивнул Майк.
- Иногда я играл в карты.
- Жульничал в карты, - поправил Майк.
- Типа того. А Дадли отлично удавались всякие аферы вроде выдачи себя за официальное лицо. У него такая невозмутимая рожа, что ни у кого даже вопросов к нему не возникает.
Элиот заулыбался было, но, увидев выжидательно-страдающее выражение лица Майка, перестал.
- А два года назад наш… хозяин… сказал нам, что есть одно дело. Для очень важных людей. Причем по виду его было понятно, что связываться с ними ему неохота, но отказать он не может. Мы должны были провернуть в Сирии одну интригу с продажей поддельных государственных документов. Грязное дело, мы бы не стали связываться, но делать было нечего. Получилось удачно, и нас попросили сделать еще кое-что, и еще. В основном всякие подлоги документов. Инструкции нам всегда передавали через нашего шефа. А потом он и вообще передал нас этому человеку – или людям, не знаю. Просто пришел однажды и сказал, что теперь мы работаем на них – мы их называем Бич Бойз, как, знаешь, та группа в шестидесятых. Мы им понравились, и они вынудили босса отдать нас ему. Типа как рабов раньше дарили.
Элиот замолчал и насупился. Он явно жалел, что рассказывает все это – но, снова посмотрев на Майка, продолжил.
- Я никогда ни с кем из них не встречался. Они всегда передают приказы по мэйлу. Единственный наш контакт подписывает свои сообщения именем Карл – думаю, выбрал первое попавшееся. Он подробно объяснил мне, какую аферу мы должны провернуть в Иране и сколько нам за нее заплатят, - Элиот усмехнулся. – Сказал, что я смогу применить на практике все свои таланты. Я должен был стать подсадной уткой, мишенью, которая все время будет на виду, а Дадли, наоборот, оставаться в тени и вести всю подпольную работу. Задача была простая: рассорить всех между собой и обеспечить начало войны. Создать в Иране хаос и полную неразбериху. Мы назвали это все «Операция «Локи».
Он покрутил край одеяла. Раньше он всегда делал так, когда нервничал, и мама за это била его по рукам.
- Мы решили, что это как-то слишком… экстремально. Грязное дело. Не наш профиль, понимаешь? И попытались тихо смыться. Никто не мог знать, где мы. Серьезно – никто. Я все предусмотрел, - угол губ у него чуть дернулся, будто ему физически неприятно это вспоминать. – Мы добрались до Зальцбурга, с такими предосторожностями, что нас и ФБР бы не нашло. А они нашли.
- И что было? – нахмурился Майк, потирая колено.
- Они подстрелили Дадли, - коротко ответил Элиот. – И чувак в маске в традициях самых отвратных ужастиков категории «Б» доходчиво мне объяснил, что будет, если мы еще раз расстроим босса. Дадли еле откачали потом. С тех пор мы больше никуда не бежали.
Он покосился на Дадли, и Майк заметил, что, хоть тот все еще и не смотрит в их сторону, но нажимать на кнопки перестал.
- Когда тебя уже поимели, остается только расслабиться и получать удовольствие, - продолжал Элиот. – И не задавать вопросов. Так что мы просто начали делать то, что нам сказали, со всем возможным шиком. За это время мы убедили разведки разных стран, что работаем на них. Это оказалось хлопотно, но не так трудно – Бич Бойз, кажется, еще до нас провели там работу. Ну и мы, в конце концов, не так уж плохо провели время, правда? – он вытянул шею, глядя на Дадли.
- Офигенно, - процедил тот сквозь зубы, и Майк понял, что, кажется, его тон предполагал иронию.
- Карл сказал, что, когда война будет объявлена, мы можем получить свои деньги и быть свободны. Я выговорил нам разрешение убраться сразу после отъезда комиссии, когда уже станет понятно, что войны не избежать – чтобы не ждать, пока нас сцапают ребята из правительства.
Он помолчал.
- Если я остановлюсь, и меня, и Дадли найдут где угодно. Они уже это показали. А теперь еще и тебя, кстати. Короче, все очень, очень хреново. Поэтому, как пел незабвенный Фредди, шоу должно продолжаться.
Он выпутался из одеяла и опустил ноги на пол.
- Но ты ведь можешь предупредить кого-нибудь? – спросил Майк. – Мы можем вместе рассказать все Хауэллу, и он тебе обеспечит защиту, и…
- Хауэлл умный мужик. Но он нас не спасет. Мы даже не знаем, кто они. Дадли пытался выследить снайпера – он тебе говорил – но даже это не вышло. Поэтому, Майк. Не выноси мне мозг своей этикой, ладно? - он вдруг обозлился. - Три дня. Три чертовых дня осталось. Потом мы уходим. Может, нас просто оставят в покое. Я не знаю - он поморщился с таким видом, будто этот разговор смертельно его утомил. – Так что давай просто хорошо проведем время, ладно?
- Хорошо проведем время? – переспросил Майк. – Ты что, свихнулся?
Он постарался взять себя в руки и не заводиться, выдохнул и подвинулся ближе к брату.
- Одну секунду. Ты что, сможешь просто свалить и лежать где-нибудь на Канарах, зная, что ты сделал?
- Думаю, да, - с заранее приготовленной улыбкой ответил Элиот, но напоролся на взгляд Майка и наморщился, как злой эльф. – Майк, прекрати. Прекрати смотреть на меня, как Святой Себастьян, прекрати это сию секунду! Я не знаю! Не зна-ю. Не делай из меня монстра, ничего я не имею против этих чертовых персов! Их не я подставил. Их собственное правительство подставило.
Он замолчал и потер лоб.
Майк, сгорбившись, продолжал сидеть.
Дадли окончательно отставил ноутбук и теперь смотрел на них, напряженно о чем-то думая.
- Однажды мама мне сказала, что ты станешь большим человеком, - через силу проговорил Майк. - Ты всегда был для нее лучшим. И для отца тоже. Он до самой смерти ждал, что ты вернешься.
- Прекрати, - угрожающе прошипел Элиот, и на секунду Майку показалось, что он сейчас его ударит.
- Мне кажется, она считает, что ты где-то спасаешь мир под прикрытием, - тихо продолжал Майк. – Я знаю, как она бы хотела тебя увидеть. А ты… ты… - он вдруг понял, что голос у него трясется. – Ты… - он сильно потер ладонью рот. – Если бы я тебе позвонил тогда, ты бы не стал… Я злился, ты же бросил меня, но потом я звонил, идиот, если бы ты только объявился, я бы… Элиот, пожалуйста. Прекрати это. Прекрати все это, - Майк сжимал зубы так, что они чуть не хрустели, только бы говорить спокойно – но ничего не получалось. – Это же… Ты же не можешь, ты же не…
- Хватит, - грубо пробормотал Элиот, и вдруг положил руку Майку на плечо, сжал чуть не до хруста.
- Придумай что-нибудь. Ты же самый умный.
- Не надо такой дешевой лести, - хмуро сказал Элиот и убрал руку. – Я же сказал – я не могу это остановить. Что ты мне предлагаешь? Голову на рельсы положить?
- Хорошо, - Майк поднялся и, глядя на него сверху вниз, сказал. – Тогда я положу свою.
И он пошел к двери.
Элиот слетел с кровати как ракета.
- А ну стой, - он уперся ладонью Майку в грудь и оттолкнул его от двери. – Куда собрался?
- Сделаю все, что смогу, чтобы остановить твои чертовы игрушки, - и, уже говоря это, он вдруг понял, что так и сделает. Он и сам не знал, откуда взялось это спокойствие.
«Трус и до смерти часто умирает, но смерть лишь раз изведывает храбрый», - сказал Шекспир.
Наверное, старик знал, о чем говорит. Что ж. Надо хоть один раз попытаться быть храбрым.
- Отойди, - Майк спокойно сдвинул оторопевшего Элиота с дороги. – Делай что хочешь. Уезжай на Канары, катись хоть к черту. Просто не мешай мне. Прощай, Элиот.
И открыл дверь.
Элиот сжал челюсти и сомкнул пальцы у него на предплечье. Хватка у него была железная.
- Стоять, я сказал, - прошипел он. – Дадли. Наручники мне дай. Если ты слов не понимаешь.
К чести Дадли следует сказать, что приказ Элиота он проигнорировал: сидел себе на диване, задумчиво наблюдай за разборкой.
- Ты меня знаешь, - покачал головой Майк. Он больше не злился. – Я сделаю, как сказал. Можешь хоть к батарее меня приковать. Я выберусь. Уйди с дороги.
Глаза у Элиота сузились, как у змеи, потом он выпустил рукав Майка, и тот был уверен, что сейчас он скажет: «Вали».
- Ну ты и зараза, - устало проговорил Элиот, и повернулся к Дадли. – А ты что молчишь?
Дадли пожал плечами, и Майк тоже посмотрел на него. Инстинктивно он понимал: Элиот его слушает. Что скажет Дадли, то он и сделает.
На лице Дадли отражались какие-то напряженные мыслительные усилия.
- Он прав, - наконец выдал он.
- Я и так знаю, что я прав! – огрызнулся Элиот. – Еще идеи?
- Не ты, - спокойно сказал Дадли, и наконец отставил ноутбук и встал с кровати.
Майк не думал, что когда-нибудь увидит потрясенного Элиота – но именно это он сейчас и видел.
- Что ты вот сейчас сказал? – медленно проговорил он, картинно наклоняя ухо к Дадли. – Я что-то не расслышал.
- Брат твой прав, - хмуро сказал Дадли и начал аккуратно, не глядя ни на кого, складывать постельное белье на диване. – Мы поступаем плохо. Я всегда это говорил.
- Вы что, сговорились? – угрожающе проговорил Элиот, переводя взгляд с одного на другого. – Вы мне что предлагаете?
- Я собираюсь принять меры, чтобы все исправить. Правда, думаю, меня могут убить, - бесстыдно проговорил Майк. – Если только мой брат мне не поможет. А братские узы священны и все такое. Ты сам говорил.
- Да, - лаконично сказал Дадли и по-армейски сложил подушку углом.
По лицу Элиота явно было заметно, что в ближайших его планах – сдать их обоих в психушку.
- Нас убьют. Всех троих. И это в лучшем случае, - медленно, будто предлагает им прочесть по губам, выговорил Элиот.
- Трус и до смерти часто умирает, - сказал Майк. Дома, в Англии, когда ему нечего было сказать, он всегда начинал цитировать Шекспира.
- Но смерть лишь раз изведывает храбрый, - угрюмо, будто читает объявление о похоронах, проговорил Дадли.
Майк обернулся к нему.
- Откуда ты знаешь? – глупо спросил он. То, что Дадли знает продолжение, поразило его больше, чем все остальное в это утро.
- Книжку твою читал, - хмуро сказал Дадли.
На этом Элиот окончательно потерял дар речи и просто прислонился к двери, закрыв рукой лицо.
На несколько секунд воцарилась полная тишина.
- Охренительное утро, - наконец пробормотал Элиот. - Спасибо вам большое. Уроды. Я пошел в душ. Надеюсь, к тому времени, как я вернусь, у вашего клуба самоубийц просветлеет в башке.
Уходя, он хлопнул дверью так, что с потолка едва не посыпалась штукатурка.

Майк и Дадли посмотрели друг на друга.
- Курить будешь? – невесело спросил Дадли.
- Что, прямо в квартире? – нахмурился Майк.
- Да что уж теперь париться, - пробормотал Дадли, вытащил из кармана пачку и сел на приведенный в порядок диван.
Майк уселся рядом.

***
Тристрам надеялся, что после встречи со Стивом Айрис все-таки вернется и доложит ему о результатах, и теперь каждую минуту нетерпеливо посматривал на часы. Его раздражали все звуки вокруг: проезжающие под окнами машины, тиканье часов, редкие хлопки дверей в коридоре.
А потом в приемной зазвонил телефон.
Он нехотя вышел и поднял трубку. Звонила Соня, координатор их отдела.
- Мистер Хауэлл, это вы? Простите. Айрис уже ушла?
- Да. Что?
- Тут уже второй час до вас пытается добраться какая-то журналистка из Си Эн Эн. Говорит, что звонит из Тегерана. Насчет некого Майка Фостера.
- А где она взяла наш телефон? Он нигде не значится.
- Я не знаю.
- Соедините, - коротко сказал он.
Какое-то время он молча слушал женский голос в трубке, размышляя все о том же вопросе – верить или не верить. Правду она говорит или она такая же фальшивая марионетка, как половина людей в этой истории.
- Хорошо, благодарю вас. Я приму это к сведению.
По голосу его журналистка – Лора, как она сказала – явно поняла, что ничего он к сведению принимать не будет, и с жаром начала повторять все по второму разу.
- Хорошо. Спасибо вам. Оставите свой телефон для связи? Я записываю. Хорошо, спасибо.
И грохнул трубку обратно, пока она не успела прибавить что-нибудь еще. Был вечер пятницы, девять вечера, и он смертельно устал.
Этот Майк все-таки явно подставной, и явно работает на Фостера-старшего, а значит, Лора – тоже подставная, и задача ее - убедить Хауэлла доверять Майку.
Они что, правда думают, что он поведется?
Прямо противно.

Хлопнула дверь, и в приемную влетела Айрис. Она растерянно остановилась, глядя на сидящего на ее столе Тристрама. При виде нее он вздохнул с таким облегчением, что ему стало даже неловко за то, что он, в его возрасте и статусе, так волновался.
- Садись, - он подвинулся на столешнице, сдвинул бумаги и похлопал по столу рядом. – Рассказывай. Надоело в кресле сидеть. Я к нему прирасту скоро.
Она села рядом и, опустив некоторые подробности, пересказала ему свою беседу со Стивом.
- То есть я правильно понимаю, что он ни в чем не признался?
- В общем, да, - кивнула Айрис. – Но я почти уверена, что это он.
- Погляди-ка, - Хауэлл сполз со стола, сходил за распечатками и показал ей форум «Старкрафта» со всеми его зергами и «бабой, подосланной к Фениксу».
- Но это, как ты понимаешь, не доказательства. Просто догадки, хотя, кажется, довольно удачные. И вот еще что…
И он рассказал ей о звонке Лоры.
- Думаете, ей можно верить? – спросила Айрис.
- Нет. Но в Иране все слишком тихо. Все наши агенты ищут следы активности – но ничего. Оппозиция, угрозы терроризма, неугомонный Фостер – все замерли. Нигде ничего странного. Тихо, как в гробу. И это мне не нравится. Исходя из этого, слова Майка Фостера про то, что его брат собирается что-то устроить на приеме, очень похожи на правду. О. А набери-ка мне Миллера.
Айрис нагнулась над телефоном. Хауэлл посмотрел на ее обтянутое юбкой бедро и с каким-то мрачным сожалением подумал: жаль, что ему уже давно не тридцать.

***
В Иране был час ночи, но голос у Миллера был такой бодрый, будто он только что вышел из холодного душа.
- Слушаю.
Хауэлл вытянул трубку у Айрис из рук.
- Артур, здравствуйте. Я хочу еще раз поговорить о вашем отчете о событиях на стройке. Там неясна роль Майка Фостера.
- Он казался безобидным. Как я уже говорил, объект номер два - его брат - напрямую в произошедшем не участвовал, стрельба началась случайно. Я не знаю, состоялась ли в конце концов та встреча – нам надо было уносить ноги. Одного из моих мальцов положили, двое ранены, - в голосе у него было упрямое глухое раздражение.
- Я помню, - невежливо перебил его Хауэлл. – Как вы сами думаете – этому Майку можно доверять?
- Не знаю. Честно, босс. Но я бы свои деньги на эту лошадку ставить не стал.
- К нам поступили сведения… непроверенные сведения – о том, что на приеме Магатэ послезавтра что-то случится. Вы могли бы как-то помониторить этот вопрос? Завтра в восемь утра по лондонскому времени созваниваемся. Попытайтесь что-нибудь выяснить насчет этой прощальной вечеринки. До свидания, Артур.
Он положил трубку и побрел к себе в кабинет. Сидеть на столе ему вдруг показалось очень жестко.
Все-таки стареет.
- Айрис, - позвал он.
Она заглянула. Вид у нее был встревоженный и мрачный.
- Сделай кофе. Два кофе. Себе и мне. И приходи сюда. Нам надо срочно решить, что делать со Стивом Дэвисом. А, да! И если есть что-нибудь съедобное – неси.
Тристрам подпер голову рукой и бездумно уставился на часы. От усталости он уже не чувствовал ни рук, ни ног. Кофе будет очень кстати.

Айрис вернулась с чашками и каким-то полосатым печеньем. Хауэлл тут же взял одно и начал жевать.
- Итак, - начал он, когда пачка печенья наполовину опустела. - У парня явные психопатические наклонности, а значит, мне лучше не лезть. Если он еще не покончил с собой и не сбежал…
- Сэр! – возмущенно начала Айрис.
- Ладно-ладно. Если он еще в зоне досягаемости, - подчеркнул он. – То мы должны его разговорить. Немедленно. Нам нужно его признание, а еще лучше – сотрудничество. Если он работает на тех же парней, что и Фостер – Фостер-старший, потому что про младшего непонятно – Господи, ну и путаница! Короче, Стив должен что-то знать про то, что готовится в Иране. Работать с ним будешь ты – на меня он явно не среагирует. Такие, как он, не ведутся на угрозы – он будет просто молчать, а пытать его я, к сожалению, не могу.
- Сэр!
- Ну ладно, ладно. Так вот. Стив нам нужен. Кроме сообщения от этого Майка – да и то неизвестно, настоящее или нет – у нас ничего нет. Поэтому ты позвонишь Стиву. Прямо сейчас.
- Но он же сказал мне, чтобы я не смела к нему подходить, иначе…
- Мало ли кто что говорит. Звони. Может, он за это время пришел в себя, понял, что его накрыли, и будет сотрудничать. И будь поласковее.
Айрис вспомнила, как целовала Стива посреди бара, и мрачно подумала: да куда уж ласковее.
- Включи громкую связь, - сказал Хауэлл и быстро прожевал еще одно печенье.
Айрис выдохнула и набрала номер. Больше всего ей хотелось сейчас пойти домой, снять каблуки, надеть удобную теплую пижаму и наконец выспаться.
Несколько гудков ничего не происходило. Потом голос Стива нервно буркнул:
- Да. Говорите.
- Стив. Это Айрис.
Стив потерял дар речи
- Не вздумай вешать трубку, - быстро сказала она и сжала пальцы на трубке. – Будет хуже.
- Я же сказал тебе… - прошипел он, но в его шипении она уже чувствовала беспомощность, и бросилась в атаку, как лиса на кролика.
- Я слышала, Стив. И мне жаль, что все вот так – но ты нам нужен. Пока мы с тобой беседовали, много чего случилось. Хауэлл нашел доказательства твоей вины. Форум «Старкрафта». Знакомая штука, правда?
- Я не понимаю, о чем ты…
- Во вторых, - она не дала ему закончить. – Элиота Фостера предал один из его людей. Он рассказал нам о том, что у него есть человек в МИ-6 и что это – ты. Отпираться поздно.
Это был блеф, в сообщении Майка не говорилось, что конкретно за человек у Элиота в управлении – но надо было попытаться.
Тристрам, не сводя глаз с Айрис, покивал.
Стив неразборчиво прошипел что-то в трубку.
- Стив, - мягко сказала она. – Пожалуйста. Нам надо поговорить.
- Меня убьют, - неожиданно спокойно сказал он, и это было нехорошее спокойствие. – Вы не знаете, что это за люди.
- Вот именно, - с жаром сказала Айрис. – А нам нужно это знать. Вернись на работу.
- Нет, - с детским упрямством сказал он.
- Хорошо. Тогда я еду к тебе домой.
- Подожди, нет!
Но она уже повесила трубку.
- Может, наедине с тобой он разговорится, - сказал Хауэлл. Поднялся из кресла и начал доставать из шкафа пальто.
- А вы куда, сэр?
- Еду с тобой. Мало ли что.

***
Адрес Стива был в базе данных сотрудников, и через десять минут они уже ехали по темной набережной к дому номер пятнадцать по Митфорд роуд.
Хауэлл остался сидеть в машине перед домом. Айрис зашла.
Подъезд был темным, пахло там сыростью и чем-то вроде старой картошки. Айрис поднялась на третий этаж и позвонила.
Ей открыл Стив. Вид у него был так себе.
- Стив! – раздался требовательный голос из глубины квартиры.
- Да, мам. Ко мне пришли. Я… я сейчас.
- Подойди сюда!
Голос был надтреснутый, хрипловатый и авторитарный.
Стив дернул Айрис за рукав и втолкнул в свою комнату.
- Подожди тут.
И ушел.
Айрис огляделась.
Это была комната подростка, а не мужчины – на стене огромный постер с Железным Человеком, в углу компьютер, вокруг которого свалена куча старых, пыльных дисков. На кровати древнее, полудетское одеяло с самолетами.
Грустная комната.
- Что тебе? – Стив вернулся и захлопнул за собой дверь. – Какого черта ты сюда приперлась? Теперь мама думает, что я привел девушку.
Сказал он это с таким отвращением, будто говорит про анаконду.
- А это плохо? – невинно спросила Айрис и села на диван. Стив бросил на нее уничтожающий взгляд, снял с дивана тарелку с остатками еды, постоял с ней пару секунд, словно не зная, куда деть, и наконец спрятал в шкаф. Потом замер, заложив руки за спину и прислонившись к закрытой двери – словно ему противно садиться рядом с Айрис.
Железный Человек со стены смотрел на них осуждающе, его холодная железная морда выражала презрение и подозрительность. Айрис захотелось сорвать постер со стены и порвать в клочья – но тогда Стив бы явно вышел из-под контроля.
Она открыла рот и собиралась уже заговорить, когда что-то произошло.

Тихо звякнуло стекло, и в дверь в сантиметре от головы Стива врезалось что-то маленькое и темное. До Айрис все дошло очень быстро, а вот он продолжал стоять, неподвижно, как испуганный кролик. Айрис упала на пол и дернула его за штанину вниз, он потерял равновесие и повалился рядом, и в ту же секунду в притолоку вошла еще одна пуля.
- Что… - пролепетал Стив, и Айрис, стиснув от ярости зубы, прижала его к полу. Маленький сукин сын. Заварил кашу, а теперь спрашивает, что это. Мало, видимо, в стрелялки играл на своем чертовом компьютере.
Она чувствовала, как дрожат мышцы в той руке, которой она прижимала его к полу, и что-то кололо вторую ладонь – наверное, крошки от стекла. Косточка от съехавшего лифчика больно врезалась в грудь.
Стив лежал очень тихо, но ладонью Айрис чувствовала, как судорожно, часто он дышит.

Но прошла целая минута, а больше ничего не произошло.
Айрис осторожно, стараясь дышать как можно медленнее и не поднимать голову слишком высоко, вытащил из кармана пальто телефон.
- Сэр, - прошептала она в трубку, продолжая прижимать перепуганного Стива к полу - У нас проблема.

***
Оружие Хауэлл не взял, и очень, очень теперь об этом жалел. Глупый старик. Он должен был это предвидеть.
Он вышел из машины и медленно пошел к подъезду. Спина его была отличной мишенью для любого снайпера – но никто не выстрелил.
И Хауэлл подумал: если снайпер и правда был – а Айрис бы врать не стала – он скорее всего просто хотел припугнуть Стива. В его планы наверняка не входило убивать агентов разведки.
По крайней мере, Тристрам на это надеялся.

Он поднялся в квартиру. Дверь была открыта. Было очень тихо, и он вдруг испугался, что пока он шел, этих двоих уже убили.
Но еще из коридора он увидел длинные ноги Айрис и штанину Стива.
Услышав его, Айрис повернула голову. Лицо у нее было испуганное, но в целом держится прилично. Молодец.
- Сэр, - позвала она, и, помолчав, спросила шепотом. – Что нам делать?
Хауэлл вдруг почувствовал странную бодрость. Он так давно не выходил на настоящие операции. Целыми днями протирает штаны в управлении. А двадцать лет назад он… эх. Есть, что вспомнить.
Все-таки как приятно иногда тряхнуть стариной.
Он как ни в чем не бывало прошагал к окну и раскинул шторы. Стив на полу издал какой-то хриплый звук.
Пару секунд Хауэлл постоял у окна. Пусть посмотрят. Стрелявший наверняка знает, где работает Стив, а значит, знает и его.
Никто в здравом уме не будет стрелять в Тристрама Хауэлла, - с какой-то мрачной гордостью подумал он, стоя у окна, на самом виду.
И, действительно, никто не стрелял.
- Пошли, Айрис, - как ни в чем не бывало сказал он, отходя от окна, и протянул ей руку, помогая встать.
- Куда? – трясущимся, задыхающимся голосом проговорил Стив. – Вы же… вы что? В меня же с…с… стреляли!
- Пошли-пошли, - добродушно кивнул Хауэлл и подпихнул Айрис к двери. – Ты же сказал, что не хочешь сотрудничать. Значит, не могу ничем тебе помочь.
- Стойте! – голос у Стива сорвался. Он по-прежнему лежал на полу, прижавшись щекой к полу, и искоса поглядывал на Хауэлла потемневшим от страха глазом. – Не… не уходите.
Хауэлл пожал плечами и вышел.
- Я скажу. Скажу, - забормотал Стив. - Только не… не оставляйте меня тут.
- Ну ладно, - смилостивился Хауэлл. – Отвезем тебя обратно в управление, а там видно будет. Пошли.
И Стив опасливо приподнялся, поглядывая в сторону окна.

Они вывели его из дома чуть ли не под руки – от ужаса он едва мог идти, и Айрис угрюмо подумала: это тебе не на компьютере пришельцев мочить.
Стив все время вздрагивал и оглядывался, вертел головой, как беспокойный попугай в клетке – а потом вдруг остановился.
- Я же маму не предупредил, - пролепетал он.
- По телефону маму предупредишь, - успокоил его Хауэлл, и подтолкнул его к машине. Хауэлл сел за руль, Айрис – сзади, рядом с трясущимся Стивом.
- Можешь начинать рассказывать уже сейчас, - легким тоном сказал Хауэлл. – Уже десять вечера, а мне еще хочется сегодня поспать. Не теряй мое время.
Они ехали по широкой торговой улице. Айрис неподвижно смотрела, как разноцветные огни фонарей проезжают по бледному лицу Стива. Когда зеленый свет сменился синим, он заговорил.
- Они меня убьют. Если узнают.
- Если в тебя стреляли, они уже видели, что мы к тебе приходили, и значит, все равно решат, что ты их сдал, - логично возразил Хауэлл.
- Вы не понимаете. Эти люди…
Он вдруг начал копаться в кармане и достал свой древний телефон, так медленно, будто пытается тянуть время.
- Привет, мам. Извини, мне пришлось срочно уехать. Еду на работу. У нас тут… аврал. Да, это я разбил окно. Прости. Я… - он беспомощно огляделся. – Играл. Прости.
Маму, кажется, это объяснение вполне удовлетворило, и Стив повесил трубку.
- Так? – поощрительно кивнул Тристрам, строго глядя на него в зеркало заднего вида.
- Я ничего не знаю. Почти ничего. Я просто передавал сведения… одному человеку. У меня есть доступ ко всей компьютерной системе отдела. Они хотели знать про все наши операции на Ближнем Востоке. Мне сказали… сказали… что мои услуги бесценны. Обещали много денег. Очень много. И часть уже заплатили, но это ерунда, главное, я был им важен, понимаете? – он опустил голову и ожесточенно продолжил. – Меня никто не замечает. Никто никогда меня не замечает. Я думал, если мне удастся получить работу у вас, все изменится. Но ничего не… не изменилось. Я для всех пустое место, понимаете? – он зло поглядел на Айрис. – А для них я был… я был важным.
- Как они тебя завербовали? – спокойно спросил Хауэлл. Щетина у него уже отросла так, что он походил на усталого бродягу, который по странному стечению обстоятельств ведет разговоры о шпионских интригах. Рубашка у него была мятая, и Айрис вдруг с нежностью подумала: как ей повезло с ним работать. Как ей повезло, что он не шпион.
Несмотря на все свои недостатки, Хауэлл всегда казался ей непогрешимой истиной в последней инстанции, и сейчас она почувствовала себя почти счастливой оттого, что они все еще вместе. Все еще на одной стороне.
Но Хауэлл о ее сентиментальных мыслях, к счастью, не знал, и продолжал бросать суровые взгляды на Стива.
- Я встречался с одним из них всего однажды. Его зовут Элиот Фостер. Он подошел ко мне в пабе и рассказал про то, что ему нужно. Просто подошел. Это было так… нагло, понимаете? Просто в пабе предложил купить мои услуги. Как будто даже не боится. И он как-то так… убедительно говорил, понимаете? – с отчаянием спросил Стив, будто ему правда важно, чтобы они поняли. – Говорил, что я стану важным человеком. Что это будет потрясающая работа. То, о чем я всегда мечтал. И правда… мы переписывались на игровом форуме.
- Я знаю, - не преминул ввернуть Хауэлл. Ему всегда нравилось поражать оппонентов своей осведомленностью.
- Мы придумали целую систему. Дали игровое имя каждому персонажу. Никто не должен был догадаться, понимаете? А я никогда не чувствовал себя таким нужным. Это было просто как… ну… игра.
- Он сказал, как называется организация, которую он представляет? – спросит Хауэлл, сворачивая на ярко освещенную набережную Темзы.
- Нет, - Стив затряс головой. – Честно. Нет. Просто сказал, что это большие люди и что мне лучше не знать подробностей.
- Это ты ему рассказал, что мы с Айрис нашли Майка Фостера?
- Да.
- Но этого не было в компьютере, - вкрадчиво сказал Тристрам, и Айрис едва не зааплодировала.
Глаза у Стива забегали.
- Я… я, - он перевел дыхание и быстро, как злой волчонок, взглянул на Тристрама. – Я установил на ваш компьютер систему записи. У меня есть записи всех разговоров, которые вы вели в своем кабинете. И я некоторые… некоторые из них… Передавал Элиоту. Про…простите.
Челюсти у Хауэлла сжались, и он резко затормозил на парковке.
- Прямо сейчас отдашь мне их, - вылезая из машины, сказал он. – Господи, Стив, - он развернулся к нему, и по его раздосадованному тону Айрис поняла: хоть он и сердится, но помнит, что Стив – его подчиненный, и, если что, будет защищать его. – Ну ты и натворил дел.
Стив угрюмо молчал.
В управлении было темно и тихо. Наряд охраны на входе проводил их равнодушным взглядом – они уже давно привыкли к тому, что сотрудники иногда приходят закончить работу по ночам.

***
В следующие полчаса Стив угрюмо передавал Хауэллу все записи, которые он сделал.
- Если ты оставил себе копии – сидеть будешь пожизненно, - угрюмо сказал Хауэлл. До него, кажется, только сейчас начали доходить чудовищные масштабы проблемы.
Стив побледнел еще больше. Но Хауэлл на него уже не смотрел – он сходил за своей распечаткой форума «Старкрафта» и, надев очки, перечитывал ее.
- Кто такой «шестой отряд зергов»? – спросил он, снова опускаясь на стул около стола Стива.
- Майк Фостер, - угрюмо ответил Стив. – Видимо, он пытался вас о чем-то предупредить.
«Лора» - промелькнуло в голове у Тристрама. – «Выходит, она не подставная».
- А вот это мне объясни.
И он зачитал:
- «Можешь пропатчить Тассадара? Я тебе скриншоты на сервер выложу. Мне, понимаешь, надо, чтоб до него дошло, что это мои зерги. Чтоб не решил что они к нему перевалили!» Насколько я понял, Тассадар – это я. Патч – это устранение неполадок программы. Что ты должен был сделать? – несмотря на всю серьезность ситуации, в голосе Хауэлла все равно скользило любопытство.
- Я должен был подбросить тебе вот это фото, которое он мне переслал через личную почту на форуме. Так, секундочку. Вот оно.
И он открыл снимок.
На снимке была какая-то стройка, а на ней стояли и разговаривали Элиот и Майк Фостеры. Глядя на фото, Хауэлл подумал, что этот Майк очень изменился с тех пор, как он его видел в последний раз.
- То есть эти двое все-таки заодно? – спросил он у Стива.
- В том-то и дело, что нет. Насколько я понял. Мне надо было как-то подкинуть вам фото и убедить, что они заодно и что Майк Фостер – предатель и нельзя верить ни одному его слову.
Выходит, сообещнию Лоры все-таки можно поверить.
- Так. Вот еще что. Пока не забыл. Зачем ты удалил с сервера ту аудиозапись, где упоминалось, что старшего Фостера наняло иранское правительство? Это было глупо. Мы ведь даже не подозревали бы тебя, если бы запись не пропала.
- Это была финальная стадия операции. Элиот велел мне тихо изъять информацию о нем, чтобы, в случае чего, у вас на него ничего не было. Хотел себя обезопасить. Но я просто… запаниковал. И сделал это неаккуратно.
- Дурак ты все-таки, - беззлобно сказал Хаэулл, и собирался уже вставать, как вдруг остановился. – Что за финальная стадия? Ты же сказал, ты ничего не знаешь.
- Так сказал Элиот. Сказал, что скоро все закончится, я получу свои деньги, и никто не узнает, что я сделал, - он поднял на Хауэлла испуганный взгляд. – А что теперь будет?
- Раньше думать надо было, - устало пробормотал Хауэлл.
- Они меня убьют, - снова забормотал Стив. – Я не знаю, что… что мне делать?
- Ну, для начала нам всем надо отдохнуть. Утром на свежую голову решим, что с тобой делать. Оставайся до утра здесь. Тут с тобой по крайней мере ничего не случится. Айрис!
Она тут же выглянула из приемной.
- Стива устроим спать здесь, - он кивнул на диванчик в углу комнаты, стиснутом между тесно стоящими столами. – Завтра разберемся. Можешь идти домой. Спасибо.
Айрис кивнула и вернулась к себе. Взяла сумку, забрала со стола телефон и, кинув короткий взгляд на Стива и Хауэлла, пошла к двери.
Она вышла на лестницу. Там свет был приглушен, за окном лежала пустая набережная.
Айрис дошла до проходной и вышла на улицу. Было так тихо, будто они вовсе не в Лондоне, пахло гарью и бензином.
Она постояла пару секунд на крыльце скупо освещенного здания МИ-6. Посмотрела на свою машину, стоящую в дальнем конце парковки.
До нее нужно было пройти триста метров по темной парковке.
Она вспомнила, как бесшумно пуля вошла в притолоку в комнате Стива, и поняла, что не сможет.
Развернулась и пошла обратно в здание.

Хауэлл уже снова сидел у себя в кабинете и читал почту, и удивленно поднял голову, когда заглянула Айрис.
- Сэр, - сказала она. - Я не могу. Утром, наверное, будет лучше. Если вы не возражаете, я тоже останусь спать здесь.
Хауэлл почесал щетину и пожал плечами. Кажется, он понял, что она имеет в виду.
- Как хочешь. А я пошел.
Он поднялся из кресла и взял свой окончательно измятый пиджак. Интересно, кто их гладит? – подумала Айрис. Он ведь не женат. Наверное, какая-нибудь унылая приходящая работница.
Бедный Хауэлл.
- Не уходите, сэр, - вдруг сказала она.
Хауэлл вытаращил глаза.
- А если за Стивом правда… придут? – спросила Айрис. Она не хотела говорить ему, что на самом деле боится за него, а не за Стива.
Хауэллу ведь тоже нужно пройти триста метров по темной парковке, чтобы сесть в машину.
В такую ночь триста метров – это бесконечно долго.
- Я уже выгляжу, как ирландский отшельник, - сказал он, и вдруг усмехнулся.
- Утром поедете, - настойчиво сказала она, держась за притолоку и всем своим видом показывая, что он никуда не идет.
Пару секунд он смотрел на нее. Потом пожал плечами и положил пиджак обратно на стол.
- Ладно. И правда – такого ценного свидетеля надо беречь как зеницу ока, - кивнул он. – Молодец. Соображаешь.
Он со вздохом опустился обратно в кресло.
- Что ж за жизнь, - сказал он, и Айрис была с ним вполне согласна.

***
- Мы останемся здесь, - негромко сказала она Стиву, остановившись рядом с его диваном. Тот лежал, завернувшись в куртку и подогнув под себя ноги. Лицо у него было белое, как бумага. На Айрис он не смотрел. - Ты поможешь нам их поймать. Через тебя мы на них выйдем.
Ей хотелось подбодрить его – но он только сильнее отвернулся.
- Они меня убьют, - глухо повторил он. – Найдут. Где угодно. Элиот меня предупреждал. Я не должен был вам говорить.
Айрис присела на край дивана и протянула было руку, чтобы погладить Стива по плечу, но он дернулся и отодвинулся от нее.
- Ты все правильно сделал, - тихо сказала она. – Вот теперь ты настоящий герой. Ты молодец, Стив.
Она все говорила и говорила, уговаривала его, как ребенка – но он только неподвижно смотрел в спинку дивана, и в конце концов она отошла. Пусть поспит. Завтра утром успокоится и все не будет ему видеться в таком мрачном свете.

Дверь из общей комнаты в свою приемную она оставила приоткрытой.
- Спокойной ночи, Стив, - еще раз попыталась она – но он упрямо не отвечал.

Айрис села в свое кресло, сняла туфли, вытянула ноги Она слышала, как Хауэлл кряхтит и ворочается на узком диване у себя кабинете.
Утром, когда выйдет солнце и будет не так страшно, надо будет поехать и переодеться. Это был слишком длинный день. Определенно слишком длинный.
Утром все исправится.
Спать в кресле было неудобно, оно было кожаным и Айрис все время сползала, но постепенно все же провалилась в тревожный, неглубокий сон.
Проснулась Айрис от какого-то смутного, короткого звука.
Она открыла глаза. Ей казалось, что прошло минут пять, но часы на стене показывали, что сейчас почти час ночи.
На пару секунд Айрис замерла, сжав челюсти. Потом тихо подтянулась в кресле, садясь ровнее, поправила задравшуюся юбку. Она прислушивалась так напряженно, что зазвенело в ушах, но звук так и не повторился.
Она бесшумно поднялась. Туфли все еще стояли рядом.
Ступать по полу босиком оказалось очень удобно.

Айрис всегда думала – почему в фильмах ужасов всегда найдется какая-нибудь безмозглая идиотка, которая, вместо того чтобы сидеть тихо, лезет куда-то в темный дом с подозрительным шумом, и, конечно, тут же умирает?
Надо было позвать Хауэлла. Ей даже дышать было больно от страха – но она пошла туда, откуда раздался звук: к приоткрытой двери в общий зал, где спал Стив.
От страха шаги получались очень мелкими, сердце оглушительно стучало. На стене еле слышно тикали часы.
Тут звук раздался снова, и она наконец поняла, что он напоминает – хлюпанье, как когда нога попадает в лужу.
Она мелко, как японская гейша, засеменила в сторону Стива.
Нигде не было видно никаких подозрительных людей. Нигде вообще никого не было видно.
Даже Стива.
Не включая свет, она дошла до шкафа, закрывавшего его диван, и выглянула из-за него, чувствуя, что лицо у нее становится как у перепуганного ребенка, как у девочки из страшной сказки.

Стив неподвижно лежал на полу. Грудь у него казалась очень темной, как у этих зимних птиц, медленно подумала она. Странно. Он ведь был в белой майке. Странно, да?
Ноги у нее подогнулись, и она села на пол, подползла к Стиву, положила ладонь на его мокрую скользкую грудь.
В руке он сжимал ножницы. Айрис слепо зашарила руками по его груди, крови было так много, что она не могла даже понять, откуда она, пока не увидела, что на шее крови больше, в полутьме она не могла разглядеть, в каком именно месте он воткнул ножницы, и почему-то это приводило ее в отчаянии, руки так тряслись и скользили, что она ничего, ничего не могла найти.

А потом зажегся свет.
При свете картина казалась такой ужасающей, что Айрис отстраненно подумала: сейчас она упадет в обморок.
Кто-то оттолкнул ее, отвел ее руки.
- Черт возьми, - пробормотал кто-то голосом Хауэлла.
Она хотела было закрыть лицо руками, чтобы не видеть всего этого, но поняла вдруг, что руки ее тоже густо-красные.
Айрис закрыла глаза, но это не помогало, она все равно видела перед собой лицо Стива.
И тогда она зажмурилась сильнее, прижалась лбом к прохладному шкафу и разрыдалась.

@темы: Сдавайся и беги

---

Сдавайся и беги, глава 5

[Cinnamon-Roll]

by  danaRia

Глава 5

Дело было так: отец мне завещал всего какую-то жалкую тысячу крон,
но поручил моему брату дать мне хорошее воспитание.
Вот тут-то и начало всех моих горестей.
«Как вам это понравится»

***
- Дело обстоит так, - неспешно начал Элиот, пока Дадли выводил машину со стоянки. – Нагиз – член иранского правительства. Должность у него очень высокая, и человек он очень опасный. Поэтому ты, Майк, не суйся. Он наверняка будет тебя о чем-то спрашивать. Отвечай уклончиво.
- А зачем вы вообще меня взяли? – спросил Майк с заднего сидения, все еще думая: как это странно, что костюм сидит на нем как влитой.
- Все для того же. Сумятица. Хаос, - лаконично ответил Элиот. – Лишние фишки всегда вносят в игру лишнюю путаницу. А нам как раз это и нужно.
Майку это было совсем не нужно, но он промолчал. Спорить явно было бесполезно.
- Это во-первых. Во-вторых – нам надо, чтобы тебя пропустили на прием. Обеспечить это может только Нагиз, поэтому будь добр, не выделывайся и постарайся ему понравиться.
Голос его явно говорил о том, что возражения не принимаются, и Майк снова промолчал.
А Элиот между тем продолжал.
- Не вздумай делать глупостей вроде того, чтобы шепнуть Нагизу, что мы с Дадли шпионы. Во-первых, ты все равно ничего не знаешь, и, кроме догадок, ничего ему выдать не можешь. Во-вторых, он тебе не поверит. В-третьих, у нас будут от этого проблемы, и у тебя в том числе. Поверь – если ты рассердишь Нагиза, я тебе помочь не смогу. Поэтому будь тих, мил и вежлив. Договорились?
Элиот даже перегнулся через сидение, чтобы посмотреть на него, и Майк быстро кивнул.
Он еще посмотрит, слушаться его или нет.
- Вот и славно, - без улыбки кивнул Элиот. Он казался очень сосредоточенным, между бровями легла тонкая хмурая складка. – Ну и еще кое-что: ты его развлечешь. Нагиз любит, когда все выглядит роскошно. Очень падок на такой, знаешь, европейский шик. Он из бедной семьи, сам всего добился и вырос с мыслью, что станет рафинированным, образованным, богатым человеком. Так любит этот свой образ, что однажды это его погубит.
- Его погубит страсть к азартным играм, - проговорил Дадли, сворачивая на шоссе.
- И она тоже, - согласился Элиот. – И, думаю, прямо сегодня. Не зря все-таки Коран запрещает играть. Плохое дело. Невозможно остановиться.
Никто не ответил, и какое-то время они ехали молча. По тротуарам спешили пестро одетые люди, мигали яркие афиши, кое-где попадались овощные палатки прямо посреди улицы. Еще неделю назад все это казалось Майку такой экзотикой – а сейчас он смотрел в окно хмуро, как на что-то утомительно знакомое.
Он вдруг подумал: если он все же выберется отсюда и его спросят, что он успел посмотреть в Иране, ему даже нечего будет ответить.
Любая поездка для Майка всегда состояла из музеев, изучения карты и чинного осмотра памятников старины.
А все, что произошло в этот раз, даже пересказывать было неловко.
- Так, - Элиот нагнулся, высматривая что-то в жарком предзакатном свете. – Останови-ка.
Дадли затормозил у приземистого длинного дома, Элиот выбрался из машины и вошел в магазин с витиеватой потертой вывеской.
Они остались в машине вдвоем. Дадли хранил молчание, неподвижно глядя в переднее стекло машины.
Майк побарабанил пальцами по колену. Он испытывал непреодолимое желание что-нибудь сказать. Дадли был врагом и подонком, но все эти совместные обеды, и его молчаливая дружба с Элиотом, и отношение Лоры, и вся эта дурацкая ситуация не давали Майку вернуться к тому прекрасному, гармоничному и краткому состоянию, когда он ненавидел их с Элиотом чистой понятной ненавистью без всяких оттенков.
Но что сказать, Майк так и не придумал, и уже приготовился молча глазеть в окно до прихода Элиота, когда Дадли вдруг подал голос.
- Знаешь, что меня бесит? – произнес он, продолжая так же сосредоточенно смотреть перед собой. – Лицемерие. Вот ты вроде весь такой приличный. Шекспир, все дела. Мы вроде как тебя подставили.
Майк терпеливо подождал продолжения.
- А потом сам идешь и закладываешь собственного брата в разведку. Молодец. Получилось или нет – это другой вопрос. Неважно. Знаешь, что они с ним сделают, если поймают и докажут его вину?
Майк молчал.
- Ты его подставил, - спокойно сказал Дадли. – Теперь остается только надеяться, что последствий не будет. Но если будут – виноват будешь ты. Если они его возьмут – виноват будешь ты.
Он говорил и говорил, не повышая голоса, монотонно, как будто не может остановиться.
- Ты вбил себе в башку, что найдешь его, спутал планы всем вокруг, а как только нашел и он оказался не таким, как ты придумал – ты готов послать его ко всем чертям. Ты не его искал. Ты просто хотел добиться своего. Это понятно, мы все так делаем. Просто перестань говорить себе, что тебе не плевать на Элиота. Тебе плевать.
Дадли наконец обернулся.
- А ты все еще сидишь с видом невинного заложника, которого похитили бандиты. Ты ничего про нас не знаешь. И что главное – тебя это не интересует, - Майк смотрел на него, чувствуя, что на щеках проступают красные пятна. - Я думал, ты не такой, как все они. Я ошибся.
Он отвернулся и вернулся к созерцанию лобового стекла.
У Майка на это был добрый десяток возражений. Он мог бы сказать, например, что для того и приехал: собрать сведения для Хауэлла. И еще: что глупо было ожидать, что, встретив Элиота, он тут же воспылает к нему братскими чувствами и будет прикрывать его преступления – но он промолчал. У Дадли с Элиотом явно были какие-то свои представления о честности и благородном поведении, и замкнутое выражение лица Дадли явно говорило о том, что слушать он не намерен.
К тому же в глубине души, за возмущением, Майк понимал, что в чем-то Дадли прав.

Элиот вышел из магазина с каким-то лохматым растением в корзине и с улыбкой до ушей, - но пока он шел к машине, она сползла, как у актера, вернувшегося со сцены в гримерку.
Он сел и не глядя сунул свою покупку Майку.
- Положи, - лаконично сказал он.
Майк посмотрел на цветы.
Ничего подобного он в жизни не видел.
Это была корзина с какими-то причудливыми, странными растениями, мелкими цветами, хвойными ветками, мхом, все это было влажным и прохладным и пахло точно как лес после дождя. На краю рос высокий белый цветок, похожий на орхидею, он едва виднелся среди густых глянцевых листьев – будто подглядывает. Было в этом букете что-то такое, что у Майка сердце стукнуло сильнее.
Не похожий ни на что. Дикий. Странный.
Опасный.

***
Постепенно дома вокруг становились меньше и явно дороже, а заборы – выше, и скоро, кроме заборов, Майк не мог разглядеть ничего.
Дадли затормозил перед высоченной темно-зеленой оградой. Железные ворота тут же отъехали в сторону, будто их машину уже ждали.
За воротами их остановил хмурый бородатый охранник. Еще одного, с тяжелой кобурой на покатом бедре, Майк заметил вдалеке.
Элиот мило улыбнулся, Майк последовал его примеру, а Дадли начал что-то неспешно говорить по-персидски, иногда кивая на Майка. Охранник вызвал кого-то по рации, мрачно выслушал ответ и жестом разрешил им проезжать.
Дадли припарковался во дворе.
Выйдя из машины, Майк огляделся.
Они стояли на площадке, вымощенной бледно-розовым, чуть поблескивающим покрытием, похожим на слежавшийся песок. Неподалеку стояли еще три автомобиля, по сравнению с которыми «Хонда» Элиота выглядела жалкой сироткой. Белый «Майбах», черный «Бентли», и еще какая-то машина, марку которой Майк даже не узнал. Все три были чистыми настолько, что в лучах закатного солнца блики на крыльях вспыхивали, как огонь.
- Да, тут красиво жить умеют, - сказал Элиот с какой-то непонятной интонацией, не то с насмешкой, не то с сожалением.
И пошел к дому.

Дом был выстроен в каком-то странном стиле: вроде бы обычная местная постройка, но с белыми ставнями почти в колониальном вкусе, стены выкрашены в бледно-терракотовый, а перед домом – сад с высокими, старыми деревьями, двумя ровными рядами кипарисов вдоль дороги, клумбами и идеальным зеленым газоном – как он только выживает в такой жаре?
Это место выглядело совсем не похожим на Иран. Будто они оказались в какой идеальной несуществующей стране, смеси давно исчезнувшей аристократической Британии и тихого дружелюбного Востока из персидских сказок – прекрасные чистые линии и жаркие, яркие краски.
На лице Дадли была написана какая-то неподвижная утомленная тоска, будто все эти красоты на ни градус не могут поднять ему настроение.
- Сделаешь Нагизу комплимент насчет дома, - проговорил Элиот и с наслаждением втянул сухой, пахнущий цветами вечерний воздух. – Он это любит.

Так они неспешно догуляли до крыльца. Перед дверью застыл здоровенный, почти квадратный охранник в форме без нашивок. Он чуть посторонился, с таким видом, будто делает им большое одолжение, и одной ручищей толкнул назад дверь.
Прихожая была просторной и очень мраморной. Такое количество мрамора всех цветов, фактур и оттенков Майк до этого видел разве что в Британском музее.
Он поднял голову и ничуть не удивился, увидев люстру, которая куда уместнее смотрелась бы в Венской опере.

С противоположного конца холла к ним торопливо шел мужчина в черном костюме. Короткая борода аккуратно, по кругу облегала его подбородок, и почему-то от вида этой ухоженной бородки Майку стало неприятно, хотя почему – он не смог бы объяснить.
Это был невысокий крепкий мужчина лет сорока, с лицом и взглядом, которые ясно говорили о том, что он душа компании, славный парень с хорошим аппетитом и к еде, и к женщинам – и заметно это было так сильно, что Майк снова почувствовал к нему какую-то смутную антипатию. Такие чувственные восточные лица претили его английской чопорности.
- Здравствуйте, - сказал перс, и взгляд его ярких, как чернослив, глаз, уперся прямо в Майка. Английский у него был очень правильный, но слишком уж аккуратный, слишком старательный. – Приятно видеть новые лица.
Он подошел к Майку и протянул ему руку.
- Нагиз Мехмед. Приятно познакомиться.
Майк сжал его обжигающе горячую ладонь, и снова его кольнуло какое-то неприятное чувство. А Нагиз уже повернулся к Элиоту.
- Сумасшедший дом с этой комиссией. Я устал, как вол.
По нему, впрочем, это было совершенно незаметно.
- Башира, иди сюда! – зычно, повысив голос на несколько тонов, крикнул Нагиз.
В прихожую зашла очень красивая женщина в жемчужно-сером костюме. Голова у нее была повязана платком совсем не восточного вида – наверное, «Шанель» или что-то в этом роде.
- Смотри, Башира, - со смешком сказал Нагиз. – Это брат нашего гостя. Похож, правда?
Женщина не спеша кивнула. В ее лице, во всей фигуре чувствовалось достоинство хозяйки дома и жены большого человека.
Элиот коротко поклонился ей, потом вежливо вытянул у Майка из рук свою фантастическую корзину, которую Майк послушно нес за ним от машины, и протянул Нагизу.
По его полному лицу пробежала тень.
- Я же просил тебя не приносить моей жене цветы, - Нагиз улыбнулся, но на этот раз улыбка была чуть раздраженной. Майку не понравилось, как быстро меняется у него настроение. – У нас это не принято. Это уже становится неприлично.
- Это не твоей жене, - смиренно сказал Элиот. – Это для украшения вашего прекрасного дома. Смотри – разве это букет? Разве это неприлично? Это не цветы. Это уголок Англии. Кусочек моей родины. Как будто его вырезали из земли в низине, где-нибудь в лесу, и принесли к вам.
Нагиз захохотал так, будто ему показывают отличного клоуна.
- Шутник ты все-таки, - сказал он, отсмеявшись, и понюхал корзину. – Ну надо же. И правда – как будто из леса.
И передал цветы жене. Та взяла их, бросив на Элиота короткий тревожный взгляд.
- Ну, пойдемте, - добродушно продолжил Нагиз. – Что мы встали посреди дороги.

***
Коридор, по которому они шли, был тоже отделан мрамором. Поглядывая в приоткрытые двери на комнаты, мимо которых они проходили, Майк наконец понял, что имел в виду Элиот, когда сказал, что Нагиз повернут на европейском шике – интерьер его дома выглядел как апартаменты Букингемского дворца.
- Вот сюда, - Нагиз провел их в большую, обставленную антикварной мебелью гостиную. - Башира, принеси нам кофе, хорошо?
Та с короткой, отсутствующей улыбкой поставила корзину на стол и ушла.
Элиот и Дадли как по команде одновременно сели на огромный бледно-розовый диван.
- Ну, рассказывай, - Нагиз подошел к Майку и положил свою тяжелую, горячую ладонь ему на плечо, сажая на диван рядом с собой. Майку немедленно захотелось отстраниться, но он сдержался. – Этих шутников я уже знаю. А ты кто такой? Что здесь делаешь?
- Я… - Майк обернулся, ища подсказки, но лицо Элиота было безмятежно, как у Будды. От него помощи явно ждать не приходилось.
Ну что ж, начнем с очевидного.
- Вообще-то я шекспировед.
- Вот как? – задумчиво разглядывая его, проговорил Нагиз.
- Я изучаю Шекспира, - растерялся Майк. – Вы ведь… ну… вы ведь знаете? Шекспир – это…
И в ту же секунду он понял, что совершил большую ошибку. Лицо у Нагиза потемнело, Элиот рядом зашевелился.
- Ты что, - Нагиз выглядел так, будто Майк оскорбил его мать. – Ты что, думаешь, я не знаю, кто такой Шекспир?
- Прости его, Нагиз, - сокрушенно начал Элиот. – Иногда он бывает полным идиотом. Он имел в виду… Майк, что ты имел в виду?
Майк покраснел, не от стыда, а от страха - почему-то ему вдруг стало невыносимо страшно сидеть рядом с этим человеком, яркое лицо Нагиза было слишком близко от него, разрушало его личное пространство, - но отодвинуться значило сделать все еще хуже.
- Простите, - забормотал он, чуть ли не заикаясь, и еле сдержался, чтоб не повалиться на колени для полноты образа. – Простите, я не подумал, я просто, когда речь заходит про Шекспира, вообще не думаю, я…
- Да ладно, - Нагиз уже снова улыбнулся и повернулся к Элиоту. – Но ты уверен, что он нам подойдет? Не испортит все? Дело серьезное.
- Я уже говорил тебе, - сказал Элиот. – Майк нам очень пригодится. Дело в том – этого я по телефону рассказать не мог – что в Лондоне его завербовала британская разведка.
Нагиз побледнел так, что это стало заметно даже под загаром, и вытаращил глаза, как издыхающая рыба.
- Что?!
Элиот успокаивающе приподнял руку. Майк был все еще стиснут между ним и Нагизом, и от этого ему было очень неудобно – они беседовали, не обращая на него внимания, будто он стал прозрачным.
- В МИ-6 не знали, что он уже работает на меня. Мы с Майком постоянно были на связи. Много лет. Он проворачивал для меня кое-какие дела в Лондоне. В разведке хотели, чтобы он нашел меня и сдал - но они просчитались. А теперь мы можем через него сливать в МИ-6 любую информацию, которую они примут за чистую монету. Майк предан мне. Ты ведь знаешь, Нагиз, что такое братские узы.
Ложь была такая ловкая, что Майк почти восхитился – но на лице Нагиза было написано глубокое сомнение.
- Ему можно верить, - продолжал Элиот. - Вот, посмотри, Нагиз. Другой пример – и он вдруг повернулся к сидящему рядом Дадли, делая широкий жест в его сторону, будто экскурсовод, демонстрирующий древнюю статую. – Американская разведка уверена, что вот этот человек – их агент, что, конечно, доставило нам массу упоительных минут. А вот, - он положил руку себе на грудь, - Якобы агент русской разведки.
Элиот откинулся на спинку дивана, такой спокойный, такой уверенный в себе.
- Они не знают, что на самом деле я работаю только на тебя и на ваше правительство.
- Некоторые мои коллеги в это не верят, - покачал головой Нагиз.
- Во все времена есть люди, которые не верят в очевидное. Иисуса, например, его сограждане распяли – но это же не значит, что он был не прав.
Вот с этим сравнением он, на взгляд Майка, явно перегнул палку – но Элиота это ничуть не смутило.
- Ты ведь знаешь, сколько услуг я вам оказал, - продолжал Элиот, поглаживая раскрытой ладонью обивку дивана. – Я постоянно был на виду. Я отвлекал на себя внимание во время тех ваших операций, которые, скажем прямо, были не совсем… хм… санкционированными. Это ведь ваша идея была взорвать эрдестанский отель и повесить это на «Фронт участия», чтобы понизить его рейтинг. Усиление оппозиции никому не нужно.
Элиот смотрел в лицо Нагизу жестким взглядом, ни на секунду не прекращая говорить, вкрадчиво и мягко, как заклинатель змей.
- Что касается комиссии Магатэ, - то у меня есть там связи, я, как мог, успокоил там всех, убедил, что в Иране все хорошо. Плюс я уже полгода вожу за нос израильскую разведку – а сам знаешь, им только повод дай, и они такой вой поднимут – только держись. Я сделал все, что мог, чтобы вас обезопасить и не дать всем этим ублюдкам развязать войну. При этом никто, кроме тебя, ничего обо мне не знает. Я призрак. Ты знаешь – свою работу я делаю хорошо.
Насколько Майк знал, Элиот во всех этих случаях поступал ровно наоборот, и все, что он говорил, было ложью – но говорил он так убедительно, так проникновенно и с таким достоинством, что Майк уже сам засомневался – может быть, на самом деле Элиот и правда агент иранского правительства? Но нет – что-то тут не сходилось. Нет.
Скорее всего, примерно так же Элиот уговаривал и убеждал в своей преданности как минимум еще пять разных сторон – и русских, и Фронт участия, и всех остальных.
- Поэтому, - весело подытожил Элиот, - когда я говорю, что моему брату можно верить, то это так и есть. Да, Майк? - и он хлопнул его по плечу с ласковой улыбкой.
Майк кивнул, хмуро глядя в пол. Солнце то заходило за тучи, то выходило, свет на предметах, на лице Элиота все время менялся – как в театре теней.
- А объясни-ка мне, - задумчиво протянул Нагиз. – Что произошло позавчера на стройке? Ты сказал, у тебя встреча с каким-то человеком из правительства, который поверил, что ты английский шпион, и решил продать родину. Я послал своих ребят все проверить на периметре и поставить прослушку. А потом началось черт знает что – стрельба, какие-то люди из американской разведки, этот надоедливый Миллер со своими ребятами, да еще брат твой в этот момент появился – мои все сняли.
- Меня кто-то предал, - с тревожной улыбкой уронил Элиот. – Тот человек не появился. Видимо, кто-то рассказал ему, что на самом деле я не шпион, как он предполагал. Я сам был в шоке. Сидел и ждал его – но никто не появился, вместо этого началась стрельба. Я даже понять ничего не успел.
- А что там делал твой брат?
- Его привел на эту операцию Миллер. Я же говорил – британцы до сих пор уверены, что Майк работает на них. Они думали, что с помощью Майка вынудят меня сдаться им, а уж они бы меня, сами понимаете, - он пожал плечами. – Но Майк от них сбежал. Под пулями пробрался ко мне и предупредил об опасности. На ваших фото это наверняка есть, правда?
Нагиз с сомнением кивнул.
- Крутой парень, - с нежностью сказал Элиот. – Жизнью рисковал. А вы говорите.
На самом деле все было немного не так, но Майк не мог не восхититься тому, как виртуозно Элиот обращается с правдой.

В этот момент вошла Башира с подносом, и Майк подумал: она так вовремя – как будто стояла за дверью и ждала момента, когда все закончат говорить.
Поднос был старинный, вытертый, на нем стояли белоснежные европейские чашки, сахарница, вазочка с какими-то сухофруктами. Элиот и Дадли тут же вытянулись и скромно, прилично заулыбались, и Майк понял: то, что кофе подает сама хозяйка дома, было особым шиком.
- Большое спасибо, - сказал Майк голосом прилежного школьника, и взял чашку.
Женщина коротко взглянула на него. У нее были самые прекрасные глаза, какие Майку доводилось видеть – темные, живые, с длинными пушистыми ресницами.
Он поспешно отвел глаза – возможно, по местным меркам пялиться на замужнюю женщину было неприлично – но Нагиз только усмехнулся. Ему явно было приятно, что Майк обратил внимание на ее красоту.
Пару минут все молча пили кофе, а потом Нагиз аккуратно поставил свою чашку на поднос и сказал.
- Вот что, Майк, - можно тебя так называть, да? А прочти-ка нам что-нибудь из Шекспира. Я очень его люблю, особенно сонеты.
Тон его ясно говорил: «Если ты, щенок, думаешь, что я неграмотный, то ты об этом пожалеешь».
Он устроился поудобнее. Майк не хотел читать, это было смешно и глупо, но все обернулись к нему с таким комическим вниманием, что неудобно было отказываться.
Пару секунд он колебался, вставать или нет, и в конце концов не стал.
Надо было прочесть что-то веселое. Жизнеутверждающее. Сонеты, раз уж этот перс их любит. Но на сердце у Майка было так тяжело, что никакие сонеты ему в голову не лезли.
И, глядя в свои сложенные на коленях руки, он прочел:

Мы дни за днями шепчем: "Завтра, завтра"
Так тихими шагами жизнь ползет
К последней недописанной странице.
Оказывается, что все "вчера"
Нам сзади освещали путь к могиле.
Конец, конец, огарок догорел,
Жизнь - только тень, она - актер на сцене.
Сыграл свой час, побегал, пошумел -
И был таков. Жизнь - сказка в пересказе
Глупца. Она полна трескучих слов
И ничего не значит.

Воцарилось молчание, и солнце, лежавшее яркими белыми отсветами на всех предметах в комнате, снова зашло, на этот раз как будто со значением, как будто тревога Майка передалась теперь всему и всем в комнате.
Первым заговорил Нагиз.
- Спасибо. Прекрасно прочел. Это «Гамлет»?
«Макбет, тупица! Это знаменитый монолог Макбета, это любой школьник знает!» - хотелось заорать Майку, но он уже кое-чему научился.
- Да, - кивнул он. – «Гамлет».
- Вот, не зря я его люблю, - усмехнулся Нагиз, но без удовольствия - как будто после этих мрачных, тревожных, тяжелых стихов у всех чуть испортилось настроение.
Нагиз поднялся с дивана.
- Пойдемте. Хватит говорить о делах.

Все поднялись вслед за ним. Элиот подошел к букету на столе и понюхал его.
- Эх. Запах родного дома.
Майку показалось, что он что-то спрятал себе в карман – но руки Элиота, как обычно, двигались так быстро, что ни в чем нельзя было быть уверенным.

***
Они вошли в небольшую гостиную в дальней части дома. Уютная комната, явно женская, со свежими, пряно пахнущими цветами на камине. Посреди комнаты стоял стол, покрытый скатертью, над ним висела весело поблескивающая люстра из венецианского стекла. Освещение в комнате было очень яркое, и выглядела она нарядно, радовала глаз, была только какая-то деталь, которая выбила Майка из колеи, но он не сразу смог сообразить, что это.
Нагиз окинул комнату одобрительным взглядом.
- Хорошее место, правда?
- Очень красиво, - вежливо ответил Майк.
- Любимая гостиная моей жены. Когда она от всего устает, а дети совсем расшалятся, она приходит сюда отдохнуть. Все знают – сюда никто не должен заходить. Дети называют ее «мамина секретная комната». Только мне иногда можно. Бывает, я принимаю здесь гостей. Башира не возражает.
Нагиз подождал, как будто Майк обязан был что-то на это ответить, а потом подошел к двери и запер ее изнутри.
И в этот момент до Майка наконец дошло, что с этой комнатой не так: здесь не было окон.
Ключ два раза щелкнул в замке, и Нагиз убрал его в карман, наблюдая за реакцией Майка. Кажется, он увидел, что тот слегка трухнул, и ему это понравилось.
- Вот. – с улыбкой сказал он. – Теперь нам никто не помешает.

***
Нагиз неспешно, будто наслаждаясь каждым шагом, подошел к пузатому низкому комоду и достал из верхнего ящика запакованную в прозрачный полиэтилен колоду карт. Аккуратно положил ее в центр круглого стола, прямо в круг света от веницианской люстры, и сел за стол.
Вслед за ним сели остальные.
- Я думаю, - заговорил Элиот, и голос у него неуловимо изменился, стал мягче, в нем появилась какая-то новая, почти опасная интонация. – Что это наша последняя партия.
Нагиз с достоинством кивнул головой, но в глазах его Майк увидел разочарование.
- В ближайшие три дня нам всем будет не до того, - продолжал Элиот. - А когда комиссия уедет, мы с моими помощниками исчезнем. Так нужно – слишком многим здесь я начинаю не нравиться.
- Да, это разумно. - Нагиз неохотно кивнул. – И все же жаль. Я любил эти вечера.
- А уж я-то как любил, - поддакнул Элиот.
- Обидно, что я так ни разу у тебя и не выиграл, - сказал Нагиз, и голос его ясно говорил о том, насколько он не любит проигрывать.
- Ну, у тебя сегодня есть прекрасная возможность. Последняя. Вдруг сегодня удача наконец от меня отвернется, - пожал плечами Элиот. - Это даже немного скучно, когда все получается. Ты и сам знаешь.
Отсвет лампы над столом был круглым и ярким, как огонь рампы, и от этого они с Нагизом казались актерами. Интересно, кто они с Дадли в этом спектакле – то ли зрители, то ли статисты с ролью без слов.
- Ну ладно, Элиот. Скажи мне, чего ты хочешь на этот раз. Какая будет моя ставка.
Пару секунд Элиот подержал поистине театральную паузу, перебирая бахрому на скатерти.
Потом поднял голову.
- Я хочу копию контракта на покупку урана.
Майк вздрогнул от неожиданности, ему показалось, что он ослышался, но, взглянув на Нагиза, понял, что нет – лицо его как-то разом осунулось, словно у мертвого.
- Что? – без выражения спросил он, и рука, потянувшаяся к колоде, замерла на полпути.
- Ты слышал, - очень аккуратно, как будто даже артикулировать стал четче, произнес Элиот. Он больше не улыбался. – Сегодня последняя партия, пора выкладывать карты на стол. Я знаю, что Иран купил в Казахстане оружейный уран, который вы, друзья мои, собираетесь обогащать на своих прекрасных новых заводах, - он вдруг резко перегнулся через стол, глядя в неподвижное лицо Нагиза. – Мне не удалось отговорить комиссию поехать на завод в Натанце. Где на самом деле не двести центрифуг, как вы писали в отчете для Магатэ, а три тысячи. А если уж они узнают, что вы еще и купили шестьсот тонн урана у компании, если мне не изменяет память, Казатомпром… Тогда всем до свидания, - он коротко, сухо рассмеялся. – Вы правда думаете, кто-то поверит, что он вам нужен в мирных целях?
Майк перевел взгляд на Нагиза, и в этот момент его посетила уверенность, что из комнаты они не выйдут. Он сейчас вызовет охрану, или задушит их голыми руками, или сделает еще что-нибудь – но отсюда они не выйдут.
«Ох, Элиот, - устало подумал Майк. - Во что же ты меня втравил».
- Откуда ты… - без голоса спросил Нагиз, потом прокашлялся, прижав кулак ко рту.
- У меня много связей, ты сам знаешь. Не принимай это так близко к сердцу, Нагиз. Я работал на тебя все это время. Убеждал всех вокруг, что нет никакого оружия – то есть делал то, ради чего вы меня и наняли. Но все это время – давай уж начистоту – я понимал, что на самом деле с помощью моих невинных шалостей вы просто отвлекаете внимание от слона посреди посудной лавки. Оружие есть – или будет очень скоро.
Майк, сжав челюсти, чтобы ненароком чего-нибудь не сказать, поглядел на Дадли – у того в глазах появилось какое-то почти злорадное выражение. Видимо, он долго ждал этого момента.
- И, несмотря ни на что, я все еще верен тебе, - продолжал Элиот. – Я все еще твой человек. Но и ты меня пойми – я хочу выбраться из Ирана живым, исполнив все свои обязательства по отношению к тебе и к вашей стране. Если у меня на руках будет копия этого контракта, никто меня не тронет. Он просто будет гарантом моей безопасности. Не беспокойся – я его не обнародую, а то всем нам не поздоровится.
- Такие бумаги хранятся в правительственном сейфе, - изо всех сил стараясь держать лицо, проговорил Нагиз – и, судя по тому что их еще не выводила охрана, слова Элиота были правдой.
- Оригинал – да, - покачал головой Элиот. – А копии есть у тебя и еще у троих членов правительства. Одного из вас пытались шантажировать, и вы поделили копии, чтобы обезопасить себя. Если их найдут, всегда можно перевести стрелки на товарищей. На самом деле вы трое и есть клика, которая лоббирует создание бомбы. Так что… - он по-клоунски развел руками - Ты ведь тоже был со мной не совсем честен, правда?
- Ты что, думаешь, - медленно проговорил Нагиз, дыша так, будто у него начинается инфаркт, и так странно было слышать это от такого цветущего человека, что Майк почти пожалел его. – Что я поставлю этот контракт на кон в карточной игре?
- Да, - кивнул Элиот. – Я мог бы попросить его просто в обмен на свое молчание, но мы ведь настоящие мужчины, и будем играть честно. Контракт будет твоей ставкой.
- Гораздо дешевле тебя убить, - ледяным голосом ответил Нагиз. Постепенно он взял себя в руки.
- Раз уж таково твое желание, - смирно опустил голову Элиот, пряча свой торжествующий взгляд, и не глядя протянул свою узкую загорелую ладонь в сторону Дадли.
Тот положил на нее пистолет.
- Хорошо, что нас не обыскивали при входе, - сказал Элиот. – Итак. Не будем терять времени. Тебе всегда нравилось играть по-крупному. Нагиз. Ты сам знаешь – ничто в жизни не дает больше такого наслаждения. Ни женщины, ни власть, ни деньги. Ничто.
И он одним длинным движением подвинул пистолет в центр стола.
- А теперь принеси контракт. Твоя копия - у тебя в сейфе. В этой комнате. Я знаю это.
- Тебе рассказала Башира? – спросил Нагиз, и у Майка сжалось сердце – как Элиот мог так подставить эту женщину?
- Нет. Не она.
Но Нагиз, кажется, ему не поверил. Он опустил взгляд на пистолет.
- Я могу просто взять его и убить тебя.
- Не можешь. Во-первых, у Дадли есть еще один. Во-вторых, это бесчестно. Играть так играть. В-третьих, думаешь, я не подстраховался? Не советую. Убей меня – и эту информацию обнародуют и без всякого контракта.
Нагиз на пару секунд замер, потом подошел к комоду и отодвинул его от стены, так легко, будто тот был картонным. За комодом оказался сейф. Нагиз с неподвижным лицом набрал длинную комбинацию цифр и достал пачку листов в прозрачной папке.
Элиот с самым светским видом пролистал бумаги и положил их на стол, рядом с пистолетом.
Нагиз пару секунд постоял рядом со столом. На лице его ясно было написано, что сейчас у него тот момент в жизни, когда человек внезапно понимает, к чему его привели его грехи.
- Ну, приступим, - милостиво сказал Элиот. – Итак. Если сегодня, в нашей последней партии, я выиграю, я забираю копию контракта и ухожу. Ты не преследуешь меня, а я обязуюсь обнародовать эту информацию только при угрозе жизни. Помимо этого, все, что я обещал сделать, я сделаю. Комиссия уедет с мыслью, что вы чисты, как ангелы.
- Переходи ко второму пункту.
- Да, конечно. Если я проиграю – ты имеешь полное право меня пристрелить. На свое усмотрение – сейчас или позже, в любое удобное время. Сам или чужими руками.
- Здесь слишком много людей, - негромко сказал Нагиз, и в голосе его промелькнуло злорадство. – С такими секретами так просто не уходят. Знаешь, мне кажется, сегодня я смогу выиграть. И если это случится, я пристрелю вас троих. Сейчас или позже, в любое удобное мне время, любым удобным способом.
Сказать, что Майк похолодел, было бы не совсем верно: похолодел он уже в тот момент, когда закрылась дверь, и с тех пор холодел только больше, так что в этот момент он уже не почувствовал ничего – ощущение было такое, будто вместо сердца у него кусок мороженой трески.
Конечно, Элиот сейчас откажется. Это же безумие какое-то. Он же не может…
- Договорились, - кивнул Элиот, и протянул Нагизу руку, тот пожал ее, и вдруг Элиот почти с сочувствием сказал. – Не жалей ни о чем, Нагиз. Это будет лучшая партия в твоей жизни. Ставки сделаны, можно приступать. Сдавай карты.

***
Майк ничего не понимал в картах – но все же сообразил, что это какая-то странная разновидность покера. Насколько он знал, в настоящем покере за стол садится куда больше игроков, то ли восемь, то ли девять, - но это явно невозможно было организовать в стране, где такие игры под строжайшим запретом.
Он хотел было спросить – его очень это волновало – как в этой игре определить победителя, но спросить было не у кого.
Дадли следил за руками Элиота. Ничего другое его, кажется, не волновало. Майк вспомнил, как эти двое днем играли на кухне, и неприятная мысль прозвучала в его голове так громко, что он иррационально испугался, как бы Нагиз не услышал.
Элиот собирается жульничать. Не зря же он тренировался.
Если Нагиз заметит, до конца партии они не протянут.

Из самой игры Майк не запомнил ничего. Разговаривали все очень мало: брали карты, сбрасывали, раскрывали, и Дадли снова раздавал. Небольшие стопки фишек переходили то в центр стола, то к одному из игроков
Стопка фишек перед Нагизом росла – судя по всему, удача сегодня и правда решила его пожалеть. Лицо у него было сосредоточенно-фанатичное, как у Годзиллы, трясущего небоскреб.
На Майка снизошло глубокое буддистсткое спокойствие. Свою личную дозу острых ощущений он превысил уже так давно, что не мог больше даже испугаться как следует. Иногда он смотрел на их руки. Иногда поднимал глаза на Дадли – в резком электрическом свете его красивое лицо казалось грубым, резко очерченным, будто из камня. Иногда начинал разглядывать вещи в комнате, разноцветные флаконы, стоящие на полке, натюрморты, висящие на стенах, отражение лампы в полированной стенке комода.
Как-нибудь разберутся. В конце концов, он много раз думал о том, что, кажется, ему не судьба покинуть этот город.

Только один раз в игре произошло что-то, что привлекло внимание Майка. Элиот сделал агрессивную ставку, поставил кучу фишек, как будто уверен в победе на все сто - и Нагиз сбросил карты. Но когда оба открыли свои карты, у Элиота оказались всего лишь две семерки.
Удачная проделка Элиота спасла его от близкого поражения, и игра продолжилась.
Но еще один раз такая выходка с рук ему не сошла.

Уже в следующей раздаче Майк понял, что Элиот пытается провернуть тот же прием – делает вид, что у него отличные карты, пытается навязать непомерно высокую ставку, излучает уверенность и спокойствие с силой театрального прожектора.
И Майк осознал, что дела у них очень плохи.
Элиот сдвинул устрашающую стопку фишек на середину стола.
- Ва-банк, - сказал он с такой ослепительной улыбкой, что у Майка все внутри заныло от ужасного предчувствия. На этот раз Нагиз ему не поверит. Его не удастся провести его второй раз.
Так и получилось.
- Поддерживаю, - ожесточенно проговорил Нагиз и неряшливо, грубо двинул свои фишки навстречу. Он был очень спокоен, спокойнее, чем всю игру, а это могло значить только то, что комбинация у него отличная. – Вскрываемся?
Нагиз положил карты вниз рубашкой, крепко припечатав их сверху ладонью.
Три вальта и две дамы.
- Фулл Хаус, - внезапно подал голос Дадли, и это было так внезапно, как если бы заговорила стена. Голос у него был бесстрастный, как у какого-нибудь древнего оракула.
Элиот дернулся и пару секунд сидел молча, опустив голову.
Потом положил свои карты на стол.
Четыре короля и девятка.
- Каре, - уронил Дадли.
Майк даже не смог сообразить, что лучше – пока не увидел улыбку, медленно разливающуюся по лицу Элиота, как нефтяное пятно по воде.
Элиот осторожно, будто у него затекли ноги, поднялся и протянул руку за папкой. Майк заметил, что пальцы у него чуть подрагивают.
- Спасибо за игру, Нагиз. Но я ведь сказал тебе, еще в самый первый раз – ты не сможешь выиграть. Мне всегда везет. Я любимчик удачи.
- Однажды она тебе изменит, - без всякого выражения сказал Нагиз. Он продолжал сидеть, неподвижным тяжелым взглядом уставившись перед собой.
- Возможно, - согласился Элиот, и голос его стал чуть мягче. – Но не сегодня. Пожалуйста, открой дверь.

***
Майку хотелось еще раз, хотя бы мельком, увидеть Баширу – но ее нигде не было видно.
Когда они вышли на крыльцо, было совершенно темно.
На прощание Элиот повторил:
- Я сделаю все, что обещал. Поверь. И никому тебя не выдам. Мне можно доверять.
Он протянул руку, и Нагиз все-таки пожал ее.
- Увидимся послезавтра вечером. Майк будет с нами. Выпиши на него пропуск.
Вид у Нагиза был вялый, будто он под анестезией.
Он кивнул и сам закрыл за ними дверь.

***
В саду пахло спокойствием и летом. Где-то высоко шумели верхушки кипарисов, тихий, ровный, сухой шум, похожий на рокот прибоя. Силуэты оливковых деревьев, перекореженные, старые, издали похожи были на макбетовских ведьм, воздевших к небу крючковатые пальцы.
Было прохладно, гравий мирно шуршал под ботинками, и у Майка было странное тянущее чувство, будто что-то сжимается внутри. Он был уверен, что сейчас за ними выскочат дюжие персы с автоматами, и на этом все закончится, каждый нерв во всем теле звенел от напряжения, - но никто не вышел.
Майк еще долго оглядывался, вглядываясь в заднее стекло машины, но за ними никто не последовал.

Тегеран еще не спал – вокруг горели вывески, где-то играла музыка.
Элиот сидел, прислонившись виском к стеклу, и лицо у него было усталым и как будто разочарованным - будто на самом деле ему не слишком-то нужно то, что он получил – папка, лежащая у него на коленях, бесценный секрет целого государства.
Майк даже не знал, что ему сказать.
Хотя нет.
Один вопрос.
- Ты правда выиграл?
Элиот улыбнулся, и на этот раз улыбка была тоскливой.
- Нет, Майк. Конечно, нет. Не бывает такой удачи.
И замолчал.
- А если бы ты проиграл? – не успокаивался Майк.
- Может, ты помолчишь? – резко спросил Дадли.
- Оставь его, - пробормотал Элиот. – Я бы не проиграл.

Они добрались до дома без приключений. По законам жанра их должны были, обязаны были остановить правительственный отряд, наемные убийцы, вертолеты, шпионы ФБР, случайно выскочившие под колеса животные, хоть что-нибудь – но ничего так и не произошло.

***
В полном молчании они вошли в квартиру. Элиот шагал чуть сгорбившись, его великолепная выправка изменила ему.
- Ну что ж, - сказал Элиот, тяжело опускаясь на стул рядом с кухонным столом. Дадли зажег свет, и Майк подумал – все-таки здесь не так уж неуютно.
После мраморных покоев Нагиза квартира Элиота показалась ему почти домом.
- Программа наших мероприятий резко сокращается, - Элиот расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, и Майк заметил, что выглядит он и правда плоховато. - Я думал, с первого раза не выйдет, тогда пришлось бы выманивать контракт у двоих остальных. Но так можем быть спокойны. Завтра я собираюсь отдохнуть.
Дадли достал из холодильника сок и начал пить прямо из пакета. Вид у него был такой мрачный, будто он пьет за упокой чьей-то души. Потом он передал пакет Элиоту, и тот слабо усмехнулся, будто все еще пытается изображать веселое обаяние.
- Благодарю тебя, друг мой, но так делают только хиппи и нищие студенты. Майк, дай мне кружку.
Майк взял в шкафу одну, потом, помедлив, достал вторую, и налил сок и Элиоту, и себе.
Он сел и повертел кружку в пальцах. Дадли стоял, прислонившись к плите, и смотрел на них.
- Элиот, зачем ты все это делаешь? – через силу проговорил Майк. - Ведь не ради денег. Никакие деньги этого не стоят. А если бы ты проиграл?
- Я бы не проиграл, - упрямо повторил он.
- Зачем ты это делаешь? Ты ведь… - ему стало чего-то невыносимо жаль, и как он ни искал в себе злость, он не мог больше ее найти. – Ты ведь мог бы быть кем угодно. Это же… ну… ты.
Элиот еле заметно, будто через силу, усмехнулся.
- Ты знал, что акулы не умеют останавливаться? В прямом смысле. Они плывут, пока не умирают. Если она остановится, у нее остановится сердце. Я начал все это, и я уже не могу прекратить.
Он отодвинул пустую кружку, показывая, что разговор окончен - но Майк не хотел уходить.
- Все прошло отлично. У нас есть контракт, есть пропуск для тебя на вечеринку, и еще вот это. На всякий случай.
Он вытащил из кармана маленькую круглую штуку, облепленную землей.
Так вот что он положил в карман, когда подходил к букету.
- Запись разговора, которая изобличает Нагиза. Если что – пригодится. И вот что, Майк. Не пытайся ночью вытащить у меня папку и попытаться кому-нибудь ее передать. Я ее уже спрятал, и ты вряд ли сможешь найти.
«Когда он успел?» - недоуменно подумал Майк. – «Мы же только что зашли».
Но папки, действительно, видно нигде не было.
- Да и рассказать тебе некому. Подумай сам. Все это со стороны – полный бред и выдумка. Покер в Иране, ядерные контракты и все такое. Считай, что тебе приснилось. Так что просто ложись и спи спокойно. А мы еще посидим.
- И что теперь?
- Уже почти ничего. Главное было достать контракт, остальное – дело техники. Если все пройдет хорошо, все в комиссии будут на нервах, а мы своим небольшим представлением окончательно их доведем. А потом обнародуем контракт и другие документы, которые у меня есть. И можем исчезать. Дело сделано, Иран не выкрутится.
- Ты же обещал Нагизу, что не будешь…
- Разве Шекспир тебя не научил? – устало спросил Элиот. - Я думал, «Гамлет» как раз об этом.
- О чем? – пробормотал Майк, потирая лоб.
- О том, что слова ничего не стоят.

***
В эту ночь Майк спал очень спокойно. Не разбудила его ни предрассветная молитва, ни шум машин, ни первые лучи солнца.

А в это время, в тридцати километрах к северу, комиссия Международного агентства по атомной энергии заселялась в «Аль Хаиб».
Двадцать человек с чемоданами стояли в холле отеля, ожидая, когда неспешный, хамоватый администратор выдаст всем ключи от номеров.
Генерал Вигман стоял у окна, вполуха прислушивался к разговорам и думал, как же хочется курить.
- Долго еще нам тут торчать? – недовольно спросил он у своего секретаря, долговязого француза с непомерно высоким лбом, и брезгливо подумал о том, что скоро тот явно начнет катастрофически лысеть.
- Простите, сэр, - тихо, взвинчено ответил тот. – Этот чертов администратор ушел что-то выяснять и провалился. Да и вообще, - он наклонился ближе к генералу, обдавая его запахом мятной жвачки. - Мне все это не нравится. Мне намекали, что на нас собираются устроить покушение.
«Вот ведь слизень» - устало подумал генерал. Он прошел две войны, и давно уже не пугался пустых угроз.
- Прекрати паниковать, Жиль. Будь благоразумен.
Секретарь отошел, обхватил себя за плечи и встал к стене, всем своим видом выражая унылую покорность обстоятельствам.
- Что здесь может случиться? – хмуро спросил Вигман, оглядываясь. – А вот и администратор притащился. Иди уже в конце концов и принеси мне ключи.
- Номер шестой, сэр, - сказал Жиль через пять минут, протягивая ему ключ-карту. – Он с видом на тихий переулок.
- Я знаю, - устало огрызнулся Вигман и дернул ключ к себе. – Потому что именно такой я и просил.
Но кое-чего генерал не знал.
В шестом номере до него, много раз подряд, жил некий Элиот Фостер.

@темы: Сдавайся и беги

---

[Cinnamon-Roll]

все мои жизненные устремления в эту минуту выражаются в одной гифке.



а неделя-то еще не кончилась!

---

Сдавайся и беги, глава 4

[Cinnamon-Roll]

by  danaRia

Глава 4

О женщины, вам имя — вероломство.
«Гамлет»

***
По сравнению со всеми комнатами, где Майку довелось побывать за последние дни, эта казалась другой: сразу видно было, что здесь живет женщина. Вроде все так же, как везде – белые стены, жалюзи, мало мебели, - но все же как-то уютнее. На диване подушки, около телевизора плетеный коврик, есть даже какое-то еле живое растение в горшке на подоконнике - почему-то Майка это тронуло.
Продолжая беспардонно осматриваться, он остановился посреди комнаты.
- Садись, - сказала Лора, задумчиво глядя на дыню у него в руке. Потом внезапно вынула пакет у него из рук и куда-то ушла.
Майк сел на край дивана. Пахло здесь чем-то приятно-ненастоящим, как будто кондиционером для белья. На столе стоял открытый ноутбук и чашка с зеленой лягушкой из «Маппет шоу», уже холодная, с недопитым кофе, рядом лежали какие-то пестрые журналы.
Лора вернулась с мокрым пакетом, как ни в чем не бывало достала из шкафа потертые тарелки в мелкий цветочек, и Майк подумал: все-таки странно. В Тегеране как будто никто ничему не удивляется. Все принимают все происходящее вокруг них как должное – видимо, здесь просто слишком жарко, чтобы тратить силы на лишние душевные метания. И, словно в подтверждение этой мысли, Лора разрезала дыню на здоровенные ломти и протянула Майку тарелку.
- Понятия не имею, что ты за тип, - сочла нужным прокомментировать она. – Но дыня – это довольно мило.
Какое-то время они сосредоточенно жевали, сидя рядом на диване. Лора бросала на него короткие взгляды искоса, и Майк наконец сообразил, почему она впустила его: она хочет узнать у него что-нибудь про Дадли.
Одновременно с этим он сообразил, что рассказать ему будет особенно нечего.
- Ну, начинай, - произнесла она наконец, сбрасывая корки в лежащий рядом пакет, и протянула Майку пачку влажных салфеток.
Майк вытер руки, старательно протирая каждый палец по отдельности и думая о том, как лучше сформулировать то, что ему нужно.
- Мне нужна твоя помощь, - наконец произнес он. – Мне говорили, ты работаешь на Си Эн Эн?
Имя Дадли висело в воздухе, как гигантский невидимый транспарант, но пока обоим удавалось в разговоре этот транспарант не задеть.
Лора несколько раз медленно кивнула и потерла запястье.
- И что? – грубовато спросила она.
- Понимаешь… Мне очень нужно, чтобы ты связалась с одним человеком. В Англии. Сам я этого сделать не могу, - он покивал сам себе и постарался взглянуть на нее как можно проникновеннее, мысленно благодаря Бога за то, что у него от природы такое честное лицо.
- И кто это? Мама твоя? – она приподняла брови, и улыбка чуть тронула ее бледное лицо. Даже несмотря на загар, она все равно казалась бледной, бесцветной, похожей на девочку-подростка из приличной семьи, которая вечерами таскает у мамы помаду, надевает колготки в сеточку и идет в клуб. Странное впечатление.
Тревожное.
- Нет, не мама, - ответил Майк, продолжая разглядывать ее. – Один босс из разведки, - закончил он, наблюдая за реакцией.
- Да ладно, - сказала она с коротким недоверчивым смешком. – Ты выглядишь как лектор из колледжа.
Майк не стал говорить ей, что она более чем близка к истине.
- Я британский агент, - сказал он и, подумав, что надо добавить немного больше драматизма, продолжил: - И это вопрос жизни и смерти. Пожалуйста, найди способ связаться с ним. А я в обмен на это дам тебе такой эксклюзивный материал, какого ты в жизни не видела.
- Какой же? – без энтузиазма спросила она и переплела пальцы на колене. Он явно не слишком ее впечатлил.
- Завтра приезжает комиссия Магатэ.
- О, спасибо. Это очень оригинально.
- Я не об этом. Какие-то люди хотят заставить их поверить, что оружие есть, - Майк попытался сформулировать рассказ Элиота коротко и ясно, но ничего не получалось - и внезапно он понял, что Элиот рассказал ему не так уж много: да и то, что рассказал, выглядело так фантастично и абстрактно, что этим все равно ничего не добьешься. Ничего конкретного. Ни слова. Элиот и тут его перехитрил. – У них есть свои контакты везде: в правительстве, в комиссии, в оппозиции. Они хотят начать войну.
- И кто это такие? – с вялой улыбкой спросила Лора. Она, кажется, считала, что это шутка.
- Я не знаю, - с отчаянием сказал Майк.
- Ффффф.
- Это какая-то организация, - он вспомнил свои мысли про Элиота по дороге в Эрдестан. Он – джокер. Он – некая лишняя сторона Икс, о которой ему, Майку, ничего не известно. А если верить Элиоту, он и сам не знает, кто же они, эти люди икс.
- Это не новость, - продолжила Лора. - Много кто хочет. Израиль, например. В нашем правительстве – в смысле, в правительстве США – тоже много кто не против устроить маленькую победоносную войну, - она пожала плечами. - У меня никто не примет материал, в котором будут намеки на то, что Штаты хотят развязать войну.
Лора встала, насмешливо глядя на него.
- Прости, приятель. Если бы мы платили за такую информацию, мы бы уже разорились.
- Мне не нужны деньги, - Майк тоже поднялся, и понял, что это была удачная идея: теперь он нависал над Лорой, как подъемный кран: он был на голову выше нее. – Мне нужна твоя помощь. Найди способ связаться с нашей разведкой. Если удастся что-то узнать, я передам тебе сведения получше.
Пару секунд она смотрела на него снизу вверх.
- Давай пока сойдемся на другом, - медленно сказала она. – Ты ведь знаешь, где Дадли?
Так. Ну, они продержались целых пять минут.
- Нет, - быстро ответил он.
- Он пропал в тот вечер, когда ты к нему приходил, - настаивала Лора. – Мне плевать, если честно, кто ты такой и что здесь делаешь. У меня своей работы хватает, и дела у нас куда хуже, чем в твоем рассказе. Разве что… Дадли как-то связан с твоими темными делишками?
Майк покачал головой, злясь на себя за то, что выгораживает его. Посмотрел бы он на нее, если бы она узнала, кто Дадли на самом деле такой.
- Кстати, - он сделал шаг к ней, но она не отступала, упрямо продолжая смотреть на него. – А что ты сама о нем знаешь?
- Ничего. Он ничего не рассказывал. Жил здесь. Говорил, что работает на какую-то нефтяную фирму. Иногда давал мне информацию для газеты. Он был в курсе всех важных торговых переговоров.
Майк подумал, что информации этой, кажется, доверять не стоило.
- У вас был с ним… ну… роман? – спросил он вместо этого.
Она фыркнула, но совсем не весело.
- Вроде того, - лаконично ответила она, и снова подняла на него глаза. – Короче. Кстати, как тебя звать-то?
- Майк.
- Короче, Майк. Я в ваши дела лезть не хочу. У меня своих полно. Правда. Но не вешай мне лапшу на уши. Я не верю, что ты не знаешь, где он. В обмен на помощь мне нужно только одно: поговорить с ним. Один раз, - она перевела дыхание. - Он не слишком-то красиво подступил со мной. У нас был, как ты любезно выразился, роман. А потом он просто исчез. Помоги мне, а я помогу тебе.
- Я не знаю, где он, - твердо солгал Майк, сам не понимая, зачем.
Наверное, потому, что рассказать ей о нем значило в подробностях рассказать об Элиоте – а эту информацию пока лучше было придержать.
– Я правда не знаю. Помоги мне. Я не знаю, к кому еще обратиться. Прошу тебя.
Взгляд у нее вдруг стал жестким, неподвижным, как у взбешенной кошки. Пару секунд она смотрела на него, потом моргнула и отвела взгляд.
- Я не отстану, - напирал Майк. – Буду сидеть здесь, пока ты не поможешь.
- Ладно. Что ты хочешь? – холодно, враждебно спросила она.
Майк сел обратно на диван, стараясь выглядеть непринужденно.
- Его зовут Тристрам Хауэлл. Он какой-то босс в МИ-6, должность я не знаю. Достучись до него и скажи, что Майк Фостер просит передать: Элиот опаснее, чем они думали, - Майк постарался выразить то, что знает, как мог кратко. - У него есть свой человек в МИ-6. Он готовит какую-то операцию во время прощального ужина комиссии Магатэ. Надо, чтобы из МИ-6 прислали туда своих людей и сорвали его планы, каковы бы они ни были. В Тегеране есть агент по фамилии Миллер. Пусть он этим займется.
Майк хотел было прибавить, чтобы Миллер вышел с ним на связь, но потом сообразил, что у него нет телефона. Еще надо было прибавить, что на Элиота работает некий Дадли Джонсон, может, это помогло бы им чем-то – но он опять промолчал. Он и так сделал, что мог. Если сообщение дойдет до Хауэлла, он и так обязан принять меры.
Он не понимал, почему прикрывает Дадли после всего, что тот сделал – но как будто, ударив его по лицу и пожелав ему смерти, он израсходовал всю свою злость на него.
- И как я найду его контакты? – насмешливо спросила Лора. - Они их явно в телефонной книге не печатают.
- Может, на сайте есть? – спросил Майк.
- Погоди, - она еще раз вытерла руки и подтянула к себе стоящий на столе ноутбук. – Так. Сайт МИ-6. Хм. Вот контакты.
Майк вытянул шею.
- «Если у вас есть информация, касающаяся непосредственной угрозы Британии…» - прочла Лора.
- Так?
- «Обратитесь в МИ-5», - закончила Лора.
- Понятно. Нет. Дальше.
- «Если вы хотите сообщить об угрозе жизни или имуществу, обратитесь в полицию. Если вы хотели бы обратиться в МИ-6 по общегражданским вопросам, напишите нам письмо – заметь, не электронное, а на бумаге – на адрес...»
- И все? – перебил Майк.
День разгорался с каждой минутой. Лопасти вентилятора рубили жаркий неподвижный воздух.
- Нет. Еще можно заполнить длинную-длинную онлайн-заявку, но они пишут, что не успевают читать все сообщения, проходящие через сайт.
- И что делать? Ты же журналистка, ты должна знать какие-то способы.
- Я американская журналистка. Если бы тебе нужны были координаты Конгресса, я бы помогла. Но если ты устроишь мне встречу с Дадли, я что-нибудь придумаю. Да-да, я знаю, - она подняла руку, прерывая возражения Майка. – Ты не знаешь, где он. Это я слышала. Но если вдруг узнаешь, - она быстро выдрала из журнала страницу и нацарапала на ней несколько цифр. – Вот мой телефон. Хорошо?
Майк кивнул.
Дверь распахнулась и заглянул встрепанный потный мужчина, похожий на Джека Николсона в самых сумасшедших своих ролях.
- Давай быстрее, а то на интервью к Фархаду опоздаем. О, а это кто?
- Знакомый, - огрызнулась Лора.
- Очень интересно, - зачастил мужчина. – Я думал, кроме нас, все белые отсюда уже свалили. А что вы здесь…
- Питер, - угрожающе сказала Лора, встала и подпихнула его к двери. – Иди.
- Но я только хотел… - но она уже вытолкала его за дверь.
- Мы правда опаздываем! – заголосил он из-за двери.
- Сейчас. Две минуты. Я иду, - она вернулась и опустилась на диван с таким видом, будто настроение у нее окончательно испортилось. – Короче, Майк. Сейчас в Лондоне четыре утра. В любом случае я никого не достану. Мне надо идти на интервью, но я постараюсь найти днем твоего Хауэлла. Но и ты помни, что обещал.
- Хорошо, - кивнул Майк. Он понятия не имел, на самом деле, как она могла бы выйти на Хауэлла. Даже если бы захотела.
Она продолжала смотреть на него, и он понял, что сказать больше нечего.
Лора была его планом «Б». Плана «В» у него не было.
Майк поднялся. На сердце у него было тяжело.
Оставшаяся на столе дыня пахла оглушительно приторно.

Майк подошел к двери, и уже в дверях остановился.
- Слушай, Лора. Чем тебе так нравится Дадли?
Он и сам не знал, зачем спрашивает.
- Что за вопросы? – возмутилась она, но не в полную силу, как будто и сама не прочь ответить. Майк молчал, и она заговорила. - Он славный. Молчаливый. И добрый. Не знаю, как объяснить. Просто хороший парень. Себе на уме, но… ну… не такой, как все.
Майк вспомнил, как Дадли сказал: «Я подумал – вот чудик-то, а. Короче, сбыть тебя с рук я уже не мог». Да уж. Потрясающая доброта.
Он обернулся на Лору – вдруг она еще что-то скажет – но она явно не расположена была больше откровенничать с незнакомцем и торопливо повязывала голову темно-синим платком, больше не обращая на Майка внимания.
Майк вышел.
В коридоре его проводил любопытным взглядом псевдо-Джек Николсон. Майк засунул руки в карманы и побыстрее прошел мимо него.
На улице народу прибавилось. День разгорался.
Ну что ж. Он сделал, что мог. Получилось так себе, но уж делать нечего. Может, Лора и правда достучится до Хауэлла. Кто знает.
Майк отпил колы из бутылки, которую прихватил с собой.

Теперь оставалось только одно место, куда он мог пойти.

***
Стив размашисто шагал в сторону паба, засунув руки в карманы и делая вид, что Айрис не с ним. Она шла рядом и лихорадочно думала, как построить разговор. «С тебя взятки гладки», - сказал ей днем Хауэлл. – «Ты ничего не знаешь. Просто поговори с ним и попытайся что-то выяснить».
Легко сказать.
В пабе было полно народу, за дальним столиком Айрис заметила несколько ребят из соседнего отдела, и это немного ее успокоило.
Стив залез на свободный стул за стойкой. Айрис села рядом.
- Два темных лагера, - лаконично сказал Стив бармену, даже не спросив у Айрис, что она будет – и она подумала, что ухаживать за девушками ему еще учиться и учиться.
Она собиралась непринужденно перейти к основной интересующей ее теме, дорулить до нее в разговоре – но Стив разговаривать явно не собирался. Он молча смотрел на нее, взгляд у него был темный, под глазами круги. Он взял из стаканчика зубочистку и покрутил ее в руке. Айрис посмотрела на выступающие косточки на его тощем запястье.
Стив крепко сжал зубочистку двумя пальцами и поднял голову.
- Так о чем вы хотели поговорить? – лениво спросил он.
Айрис тоскливо огляделась.
Только сейчас она поняла, в какое глупое положение поставил ее Хауэлл. Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что.
- Я думаю, ты знаешь, - на пробу начала она.
- Нет, - спокойно сказал он и чуть выпрямил спину. Взгляд его стал высокомерным, будто он кажется себе очень важным сейчас.
И она вдруг подумала: какая простая мотивация. Если он и правда виновен в шпионаже, согласился он на это, скорее всего, не ради денег, а потому что от этого казался себе крутым. Героем компьютерных игр, которые он обожал.
Он выбрал работу в МИ-6, чтобы казаться себе супергероем. Но, кажется, этого ему показалось мало.
- Это не игра, - сказала она, и на секунду ей стало правда жаль его, этого парня с лицом четырнадцатилетнего мальчишки. – Стив, - она накрыла его худую руку своей ладонью, и он замер. – Пожалуйста. Тебе это не надо.
От того, что Айрис придвинулась ближе, Стив, кажется, разом растерял весь кураж, и она поняла, что тактика, кажется, была верной.
- Люди погибнут, - вдохновенно говорила она, придвинув голову к нему. Кажется, работало – он прикрыл глаза, с таким перекошенным лицом, будто хочет одновременно оттолкнуть ее и подтянуть ближе, и никак не может решить, что выбрать.
- Расскажи мне, кто эти люди. Я правда хочу тебе помочь. Стив. Что они тебе обещали? Это не компьютерная игра. В Иране умрут люди. Пожалуйста, - в приступе вдохновения и жалости повторяла она, едва не касаясь губами его волос. – Расскажи мне, на кого ты работаешь. Я тебя не выдам, - в эту секунду, глядя в его напряженный бледный профиль, она правда в это верила. – Мы вместе все решим.
- Нет, - уронил он. – Не решим.
Он смотрел в стену, напряженно, лихорадочно думая о чем-то, взгляд у него бегал, и Айрис поняла, что инстинктивно выбрала правильный путь – ее близость, ее рот рядом с его ухом, рука у него на плече не давали ему сосредоточиться и подумать как следует. Вид у него был такой, будто с девушкой он до этого не сидел на расстоянии ближе метра.
Кажется, жизнь у него была не очень веселая.
- Ты думал, это будет приключение, - негромко сказала она. – Но это не так. Это не игра. Здесь люди умрут по-настоящему. Мы с тобой должны положить этому конец, - Он едва заметно вздрогнул. - Стив.
- Я не понимаю, о чем вы говорите, - еле ворочая языком, пробормотал он. Голос у него стал почти растерянным.
Но она уже знала: он понимает.
- Мы решим это вместе. Ты не один, Стив, - продолжала она, убаюкивающим, ласковым голосом.
Стив повернул голову к ней, в глазах у него было что-то упрямое, злое, почти умоляющее, он выглядел так, будто еще чуть-чуть – и он скажет ей что-то. Надо только чуть-чуть его подтолкнуть.
И Айрис прикоснулась губами к его рту. В пабе было много народу, никто не обращал на них внимания. Надо просто немного выбить Стива из колеи. Тогда он заговорит.
Другого способа она придумать не смогла.
Стив вздрогнул, плечи у него сжались, но он не отодвинулся, наоборот чуть подался вперед. Губы у него были неумелые, будто он никогда не целовался раньше, но почему-то ей все еще не было неприятно. Она передвинула ладонь ему на плечо, и мышцы у него едва заметно напряглись. Приоткрыв глаза, Айрис увидела, что второй рукой, той, которую она не держала, он сжимает вилку, лежащую на барной стойке, так сильно, что побелели костяшки пальцев.
Сердце у Айрис нырнуло вниз, она инстинктивно отпрянула так, что чуть не слетела с высокого неустойчивого стула.
Стив моргнул, лицо его еще секунду казалось мягким, почти открытым. Потом он посмотрел на вилку, так, будто даже не замечал, что держит ее, перевел взгляд на Айрис, и в лице у него как будто что-то захлопнулось.
- Все ясно, - выплюнул он, голос у него вздрогнул, как у обиженного ребенка. – Ясно.
Видно было, что он не хочет говорить, пытается остановиться, но уже не может.
– Ясно. Все как обычно. А я уж подумал… Вот идиотизм. Все вы суки. Тупые долбаные суки.
- Стив, ты должен…
- Ничего я, к чертям собачьим, не должен! – истерически крикнул он, она заметила, что он едва не трясется – то ли от ярости, то ли от возбуждения. – Тебя ведь Хауэлл прислал, так? Плевать мне, что этот старый хрен себе выдумал. Я ничего не знаю.
- Стив.
Он собирался еще что-то добавить, но у него в кармане зазвонил телефон.
Он вытер взмокший лоб и приложил к уху телефон – очень старый, не цветной, с большими вытертыми кнопками.
- Да, мама, - стараясь говорить ровно, сказал он. – Нет, я еще на работе. Скоро буду. Да, мама. Я уже еду домой.
Айрис положила руку ему на плечо, но он сбросил ее так яростно, как будто она его жжет.
- Да пошла ты, сука.
Он встал и начал быстро пробираться к выходу, едва не срываясь на бег.
- Стив! – крикнула она.
Он резко развернулся.
- Еще раз подойдешь ко мне, - тихим, отсутствующим голосом произнес он. – Ты труп, стерва.
Сидящие в углу коллеги обернулись к ним.
Пару секунд Стиву смотрел на них, потом рванулся к выходу и выскочил на улицу.

***
Для того, чтобы добраться обратно, Майку пришлось провернуть ту же самую комбинацию в обратном порядке. С помощью еще двадцати туманов он доехал до центрального госпиталя, а оттуда мучительно попытался вспомнить дорогу.
Таксист на этот раз, к счастью, говорил по-английски, и послушно (еще десять туманов) возил Майка по району.
- Прямо, - твердо говорил Майк. – Большое шоссе. Справа длинный забор, стройка, много подъемных кранов. Нет, не эта. Дальше. Да, кажется, похоже. Чуть дальше. Нет. Это здание должно быть справа, а не слева.
Место, где он ложился под колеса, Майк вспомнил сразу.
- Вот здесь, - сказал он, протягивая деньги. – Спасибо.

Вот и длинный дом с клумбой. Кота больше не видно.
Майк вдруг заволновался, как ребенок, сбежавший из дома. Теперь надо было придумать для побега объяснение. Он постарался выдумать правдоподобные причины, но ничего в голову не приходило.
Когда он подошел к дому, ему показалось, что здесь никого больше нет: как в квартире Миллера. Он придет, откроет дверь украденным ключом, а там пусто, только фотография неизвестной девушки из Интернета и скаковые журналы.
Это было очень похоже на правду, и Майк никак не мог решить, радоваться ему такому повороту сюжета или огорчаться.
Он постоял пару секунд, глядя на дверь. За дверью было тихо. Конечно, там больше никого нет.
Он вставил ключ в замочную скважину. Ключ неприятно громко щелкнул. Майк повернул его, но не успел даже приступить ко второму замку, когда дверь открылась сама.
На пороге, опершись локтем о притолоку, стоял Дадли и угрюмо смотрел на него. Вид у него был какой-то незнакомый, и через пару секунд до Майка дошло, в чем дело – не было больше ни щетины, ни отросших волос, ни бесформенной рубашки.
Дадли постригся, побрился и переоделся в костюм.
Костюм был черный, идеально скроенный и, кажется, очень, очень дорогой.
- Я… привет, - пролепетал Майк и сделал шаг назад. Дадли сейчас его застрелит. Нечего было и надеяться ни на что другое.
Дадли пожал плечами и ушел на кухню. Выглядел он в этом наряде так, что Майк сразу представил, как вокруг него ровными рядами падают влюбленные школьницы.
Элиота было не видно, да и вообще возвращение блудного Майка не произвело здесь, кажется, никакого впечатления. Майк растерянно закрыл за собой дверь, аккуратно расшнуровал кроссовки, поставил их у стены и, чувствуя себя здесь, как забытый и ненужный гость, пошел на кухню.
На кухне за столом сидели Дадли и Элиот и сосредоточенно играли в карты. Элиот тоже был в черном костюме, волосы зачесаны назад, и Майк подумал, что на роль источника обмороков среди школьниц у Дадли есть серьезный конкурент.
Майк застыл в дверях.

Было солнечно и жарко, свет падал на пол, разделенный жалюзи на полосы, около раковины стояли кружки с засохшими остатками кофе, а Элиот и Дадли сидели друг напротив друга с таким видом, будто играют в каком-нибудь закрытом клубе в Монте-Карло.
Картина эта выглядела настолько фантастично, что Майк опять вспомнил Алису. Мартовский Заяц и Сумасшедший Шляпник на послеобеденном отдыхе.
- А, - сказал Элиот, не отрывая взгляда от карт. – Доброе утро, Майк. Сядь и не мешай.
Еще лучше.
Поскольку на него совершенно серьезно никто не обращал внимания, а делать больше все равно было нечего, Майк подтянул к себе стул, оседлал его, сложил руки на спинке и стал наблюдать за игрой.
В карточных играх Майк был не силен, поэтому представления не имел, во что именно они играют – но его все равно удивило, что никто не произнес ни слова, только куча монет на столе разделялась и переходила то к Дадли, то к Элиоту. Они сбрасывали карты, брали новые, делали ставки – и все это в полном молчании.
Майк смотрел на тонкие пальцы Элиота, мастерски перебирающие карты. Он казался таким расслабленным, спокойным, но Майк видел иногда, как он чуть хмурит брови, как у него дергается уголок губ. Дадли сидел очень прямо, в его больших руках карты выглядели слишком маленькими, будто ему неудобно их держать – но управлялся он с ними очень ловко.
А потом вдруг, без всякого предупреждения, Дадли бросил карты на стол.
- Сейчас, - спокойно сказал он.
- Нет, - Элиот бросил свои карты и широко улыбнулся, и снова его улыбка, обращенная к Дадли, была, кажется, совершенно искренней. В голосе у него было детское торжество. – Три минуты назад, в начале второго роббера.
- Черт, - пробормотал Дадли. – Давай еще раз.
- Попозже. Майк пришел, его надо покормить, - тоном образцовой матери сказал Элиот и бросил свои карты на стол.
Дадли закатил глаза и встал. На Майка он даже не посмотрел, и тот понял, что не смотрит он специально - даже его спина, казалось, говорила «Я тебя не слушаю».
Что-то изменилось в его отношении. Вечером он смотрел на Майка почти с извинением, а теперь не смотрел вообще.
- Что вы делаете? – спросил Майк. Оттого, что все пошло не так, как он предполагал, что никто его ни о чем не спрашивал, он чувствовал себя не в своей тарелке, ему хотелось хоть что-то сказать, - только бы не молчать.
- Играем, - Элиот пожал плечами, быстрым движением снял свой шикарный пиджак, такой неуместный на этой полупустой кухне, и повесил его на спинку стула. – Дадли должен поймать момент, когда я жульничаю. Я имею право сделать это один раз за игру. Так мы улучшаем одновременно мою ловкость и его наблюдательность.
Элиот ловко смел карты и монеты со стола и все это тут же куда-то исчезло – Майк даже не успел заметить, куда он их дел.
Дадли подошел к мойке и начал мыть чашки.
- Пиджак сними, - хмыкнул Элиот. – Промокнет.
И Майк вспомнил. Единственная деталь, которая в его голове пока что лежала неприкаянной, со щелчком встала на свое место.
Досье Миллера.
Описание номера Элиота в отеле, когда Миллер туда забрался.
«В ванной висел насквозь мокрый пиджак, а на столе лежала пластиковая монета. Пиджак не принадлежит Ф. — не подходит по размеру — слишком большой. Пахнет стиральным порошком. Пятен не обнаружено».
- Тот пиджак, из отчета Миллера, - медленно проговорил он. – Это был твой? – он впервые обратился к Дадли напрямую, но тот не ответил. Его грубоватое лицо выражало какую-то очень определенную эмоцию, и до Майка наконец дошло, что это обида.
Дадли ответом его так и не удостоил: протер чашки полотенцем и вышел.

Элиот неторопливо достал из холодильника кусок мяса и начал его резать, рассеянно, будто думает о другом.
Пару секунд Майк колебался – пойти за Дадли или остаться с Элиотом? И в конце концов остался.
Элиот нарезал мясо, щедро посыпал его какой-то сухой травой с пряным, острым запахом, и выложил на сковородку.
Майк посидел, сложив руки на груди. Он напридумывал по дороге сюда всяких ужасов и теперь не мог поверить, что отлучка так просто сойдет ему с рук.
В конце концов он не выдержал и спросил.
- То ты угрожаешь мне пушкой и клеишь на меня жучки, а то даже не спрашиваешь, куда я ходил?
- Ну, могло и подействовать, верно? – Элиот спокойно пожал плечами. – А раз уже не подействовало, какой смысл дергаться? Запомни, Майк, - он ловко поддел кусок мяса деревянной лопаткой и перевернул. Масло зашипело. – Никогда не волнуйся насчет вещей, которые уже произошли. Просто модифицируй под них свои планы.
Он вытер руки полотенцем.
- Ты предупредил МИ-6, или по крайней мере пытался. Интересно было бы знать, как именно, но, думаю, ты все равно не расскажешь.
У Майка сжалось сердце.
- Я пытался, - тихо сказал он. – Но ничего не вышло.
Пару секунд Элиот смотрел на него очень внимательно, потом отвернулся.
- Ну что ж. Очень жаль.

***
После обеда Майк вызвался помыть посуду. Ему лихорадочно хотелось чем-нибудь заняться, он уже устал бесцельно таскаться из угла в угол. Элиот сел за стол и стал раскладывать карты, перекладывать из стопки в стопку.
Время от времени некоторые карты исчезали.
Майк мыл посуду, щурясь от солнца за окном, и иногда смотрел Элиоту в затылок. Смортел на его руки, перекладывающие картонные прямоугольники. Это все еще были руки человека, который когда-то делал за него математику и показывал ему фокусы, и почему-то внезапно это показалось Майку невыносимым.
- Элиот, - вдруг сказал он. Руки Элиота моментально замерли. – Почему ты не объявился? Почему ты не… Отец ведь умер, - Майк посмотрел на свои ладони, покрасневшие и влажные от мыльной пены. – Ты даже не знаешь, так?
- Почему не знаю, - медленно ответил Элиот. – Я был на похоронах.
- Врешь, - пробормотал Майк и грохнул мокрые тарелки в шкаф, просто из упрямства.
- Нет, - покачал головой Элиот, все еще не поворачиваясь. - В то время у меня уже были связи в Англии. Мне сказали, что он умер. Я был там.
- Врешь, - упрямо повторил Майк, и начал мыть губку под краном.
Элиот вдруг повернулся, и в лице у него было что-то такое, отчего Майку захотелось достать тарелки обратно и швырнуть их об пол.
- Мама была в зеленой шляпке. То ли не нашла черную, то ли просто этим она протестовала против его смерти, - медленно проговорил Элиот, отодвигая от себя карты.
- Значит, ты видел фотографии, - уперто повторил Майк. Ему претила мысль, что в тот бессолнечный, хмурый день два года назад, когда он чувствовал себя таким одиноким и таким покинутым, Элиот был где-то рядом. Конечно, его там не было. Он ведь такой ловкач, он просто видел фото, вот и все.
Элиот продолжал неподвижно смотреть на него, и собирался было что-то сказать, но тут в дверях вырос Дадли.
Он окинул их хмурым взглядом.
- Поехали, - сказал он. – Пора. Нагиз ждать не будет.
- Да, - Элиот очнулся и снова виртуозным движением сгреб карты. – Точно.
И быстро вышел из комнаты.
Майк поплелся за ними в гостиную. Он сел на знакомый бежевый диван и хмуро следил, как Дадли собирает в сумку какие-то вещи – на этот раз это была не его памятная черная сумка, а дорогой кожаный портфель. Элиот стоял перед зеркалом и приглаживал волосы, и без того идеальные.
Майк поймал себя на том, что не хочет, чтобы они уезжали на свою таинственную встречу – ему опять придется бродить по квартире и изнывать от безделья.
Ну и глупая же у него роль во всей этой истории.

Элиот надел пиджак, поправил его. Потом подошел к шкафу, достал оттуда вешалку с еще одним костюмом и коротким движением бросил ее Майку. Тот едва успел схватить костюм в охапку.
- Одевайся, - сказал Элиот.
Майк медленно моргнул. Перевел взгляд на костюм.
Кажется, он был ровно на него.
- Откуда ты знаешь мой размер? – глупо спросил он, держа костюм перед собой на вытянутых руках, как ядовитую змею. Да уж. Ничего получше в этой ситуации спросить ему не пришло в голову.
- У Дадли отличная зрительная память, он запомнил, - пожал плечами Элиот и снова вернулся к созерцанию своей совершенной прически в зеркале. – А я вполне способен немного подшить его костюм. Рост тот же самый, надо было только немного обузить. Одевайся. Твои новые ботинки в прихожей.
- То есть ты знал, что я сегодня вернусь к вам? – счел нужным уточнить Майк.
- Я предполагал, - пожал плечами Элиот и коротко улыбнулся своему отражению углом рта.
Майк взял костюм и гордо удалился в ванную.
Костюм и правда пришелся впору. Майк причесался и подумал, что вид у него вполне ничего – хотя остатки синяков на лице, конечно, немного портили картину.
- Другое дело, - хмыкнул Элиот, когда Майк вернулся в комнату. – Всегда так и ходи. А синяки – плевать, я придумаю тебе легенду.
- Куда мы идем? Ты же сказал, комиссия приезжает завтра, - сказал Майк, подходя к зеркалу. Сейчас, в одинаковых черных костюмах, они с Элиотом казались похожими как никогда.
Судя по лицу застывшего рядом Дадли, его эта новость не радовала.
- Мы идем к парню, который обеспечит нам доступ к комиссии. Я тебе рассказывал. Мы много сил положили на то, чтобы с ним подружиться. Серьезный человек, но есть у него одна маленькая слабость - любит острые ощущения. Его зовут Нагиз Мешхед, если тебе интересно. Сдавать его в МИ-6 я тебе не советую, если хочешь спокойно дожить до пенсии, - мило улыбнулся Элиот. – К тому же, Майк, ты, кажется, не понял.
Он обернулся и в упор посмотрел на Майка.
- Даже если ты достучишься до Хауэлла – это уже не имеет никакого значения. Абсолютно. Война уже начинается. Даже я не смог бы уже все это остановить. Даже если бы захотел.
- И что мы будем делать у твоего… друга? – стараясь говорить ровным голосом, спросил Майк.
Элиот пожал плечами и достал из кармана карту. Даму треф с грустными раскосыми глазами. Он сунул ее в рукав, а потом ловко вытащил из нагрудного кармана Дадли. Тот посмотрел на него молчаливым страдающим взглядом, как цирковой медведь, которого заставляют прыгать через скакалку.
- Играть, конечно, - сказал Элиот. – Я же сказал: у Нагиза есть одна маленькая слабость.
- Я не умею играть, - ответил Майк.
- Ничего, - утешил его Элиот. – Я сыграю за всех.
Дадли продолжал смотреть на него таким мучительным взглядом, будто все это ему очень, очень не нравится.
Потом вышел в прихожую, распахнул дверь и пропустил остальных вперед.
На Майка он не смотрел так упорно, будто тот превратился в пустое место.

@темы: Сдавайся и беги

---

ВОЛЛАНДЕР, МОЖНО ПРОСТО КУРТ

[Cinnamon-Roll]

ОЛОЛОЛОЛОЛОЛОЛЛЛОЛОЛОЛОООООО

Вчера, притащив свои бренные кости домой, я уже не в состоянии была ни на что, даже фапать на Тома Хиддлстона. Доколе, сказала я себе. Мне срочно нужно что-то, что поднимет мне настроение. Что-то ДРУГОЕ.
На в папке "Загрузки" я обнаружила только остатки фильмографии Эдаварда Нортона, а этот чувак явно никогда не ставил поднятие настроение в качестве основной задачи
И тут я увидела, что у меня есть Волландер.
Вот он, подумала я. Вот то светлое сияние, которое меня спасет от хандры.
Кеннет Брана. На экране Кеннетбрана, в главной роли кеннетбрана.
Я просто, понимаете, правда очень люблю Кеннета Брану. От всей души.

И как-то, понимаете, вчера мысль о Томе Хиддлстоне не посетила мою голову. Я как-то не приняла всерьез предупреждение остатков своей памяти, что он там где-то в эпизодах.
И вот, благодать.
Кеннетбрана со щетиной, Кеннетбрана на машине, Кеннетбрана без машины, Кеннетбрана над пропастью во ржи.

И СТРРРАДАНИЕ.
Все эмо-подростки мира закусили локти от зависти.

А ,нет, простите. Ошиблась картинкой. Это же Гамлет.
Вот:


По поводу сюжета - вы знаете, я поняла, что девушка с татуировкой дракона куда менее оригинальна, чем я думала Оказалось, все шведские детективы такие Реально ОЧЕНЬ похоже.

Итак. Кеннетбрана с тоской в глазах ходит из одного конца экрана в другой полчаса.
И тут . Понимаете. Приходит он на работу. А я уже и забыла. А там.
ЗДРАААААВСТВУЙТЕ,


Вот знаете, у Магнуса в этой команде очень характерная роль. Это девушка-секретарша, блондинка, которая устала уже разносить кофе и теперь жаждет стать полноправным членом команды и использовать свои МОЗГИ, а не только ВЕСЬМА ПРЕЛЬСТИВЫЙ ВИД.
Такая героиня есть в куче полицейских фильмов, и тут, отключившись от слэша, Тома и всего остального, я вчера подумала о том, что выглядит просто недоразумением, что эту девушку тут играет, понимаете ли, мужчина.




В первой же сцене Магнус подходит к Волландеру, только что не накручивая кудри на палец, и говорит голосом секретарши.
- Курт, ты дал мне задание, найти, что может значить аббревиатура Д.М.С. Так вот, я поискал, и там у нее очень много значений, вот.

И лицо такое жалостливое-жалостливое. "Курт, смотри, я полезный!"

Выражение лица Волландера в ответ на это ясно говорило: "Милочка, иди-ка ты лучше обратно разносить кофе".


В следующей сцене Магнус подбегает к Волландеру и говорит: "Курт, у нас ведь есть дело какого-то крутого убитого политика! Почему я занимаюсь убийством этой девушки? Я хочу то дело! И манто вот это мне уже не нравится, я его прошлой зимой носила, купи мне другое"


Волландер:
КОФЕ, милочка.


Словом, весь сериал Волландер в одной гифке - это вот.




Посмотрела только полсерии, а уже была никакая. на днях продолжу

А вообще я верю, что дальше у них все будет хорошо. Эти персонажи созданы друг для друга, и, кам он, где длинное шикарное макси про то, как они сначала долго не, а потом да-да-да?




Но вообще, конечно, просто невероятный стыд. Бедный Магнус Все-таки когда мы шутили про роль вечного мальчика-пажа при кеннетебране, я ДАЖЕ НЕ ПОДОЗРЕВАЛА КАК МЫ БЫЛИ БЛИЗКИ К ИСТИНЕ.

---

Сдавайся и беги, глава 3

[Cinnamon-Roll]

by  danaRia

Глава 3

Чтобы поймать счастье, надо уметь бегать.
«Король Лир»

***
Под утро здесь было как-то особенно зябко, и Майк сильнее натянул рукава на ладони. Стараясь не стучать зубами от холода, он лихорадочно думал о том, как ему теперь быть. Общая цель была понятна — предупредить кого-нибудь о планах Элиота. Главный вопрос — как исполнить ее в стране, где ты никого не знаешь, в городе, где ты не ориентируешься, и среди людей, в речи которых ты не понимаешь ни слова.

Где-то на далекой мечети пропели азан, и на улицах сразу стало больше народу – мужчины спешили на первую молитву.
Майк остановился рядом с каким-то длинным домом, вдоль которого тянулась сухая самодельная клумба с редкими выжившими на такой жаре цветами.
Пару минут он созерцал чахлые растения, пытаясь придумать, с чего начать.
Как все было бы просто, если бы он знал персидский – тогда он быстро нашел бы то, что ему нужно – но он его не знал, а большинство людей здесь не знали английского. Значит, первая задача – найти место, где точно говорят по-английски.
Такое место он знал.
Майк задумался о том, как ему попасть туда, и вспомнил, что у него есть отличное подручное средство — синяки и ссадины, которыми наградил его «Фронт участия».
Кто бы мог подумать, что в конце концов они ему пригодятся.

Майку закатал толстовку и майку под ней и начал методично отдирать от себя куски пластыря.
Проходивший мимо высокий бородатый мужчина отшатнулся и ускорил шаг.
Майк смял пластырь в руке, поморщившись, оторвал еще один от своего бока. На клейкой поверхности пластыря что-то слабо блеснуло. Он поднес его ближе к глазам – почему-то он решил, что это стекло – и замер.
К пластырю с внутренней стороны был приклеен маленький полупрозрачный кружок размером не больше полудюйма. Майк даже не заметил бы его, если бы на него не попало солнце.
Под прозрачной пленкой, похожей на скотч, видны были микросхема и какие-то крошечные проводки – из-за пленки он даже не чувствовал их, когда они были приклеены к нему.
Так. Секундочку.

Некоторое время Майк с недоумением смотрел на кружок – до него не сразу дошло, что это.
А потом он вспомнил.
«Я должен был в какой-то момент заговорить с тобой, поставить на прослушку твой телефон, номер отеля, повесить жучки на одежду, - сказал ему Дадли. — что угодно, чтобы выяснить, что тебе известно».
Так.
Майк сильно потер замерзшими руками лицо.
Выходит, Элиот предполагал, что он его не послушается и сбежит.
Он принял меры.
Майк остервенело содрал с себя толстовку, потом футболку, потом – оставшиеся куски пластыря. Проверил, не прилип ли еще один к спине.
Еще пара прохожих шарахнулись от него как от огня – но все явно спешили на молитву и не стали останавливаться. Здесь явно не каждый день видели голого по пояс европейца, который подпрыгивает посреди улицы и хлопает себя по спине, и Майк подумал: как же хорошо, что пока нигде не видно полиции.
Футболку он ощупал очень тщательно, мелко перебирая в пальцах воротник и рукава.
Да, конечно.
Еще один кружок пластика.
Майку панически захотелось проверить джинсы, ботинки, всё, но посреди улицы это явно была плохая идея, и он понадеялся, что Элиот не настолько параноик. Он натянул толстовку на голое тело – в конце концов, она принадлежала Дадли, и вряд ли Элиот стал бы клеить на нее жучки – и огляделся. Ему хотелось просто вышвырнуть майку в мусор, отбросить ее от себя как можно дальше – но он остановил себя. Тоже плохая идея.
Ведь тогда Элиот сразу поймет, что Майк догадался о жучках.
Майк огляделся. Никаких движущихся предметов вокруг было не видно – кроме одного.
Около соседнего дома росло какое-то извилистое чахлое деревце, а у его корней бесстрастно лежал кот – такой толстый, что, казалось, он подпирает дерево, чтобы оно не упало.
Майк и кот посмотрели друг на друга. Майк медленно, без всякого лицемерного «Кис-кис-кис» подошел к нему, решительно взял за шкирку – кот коротко мявкнул, но протестовать явно посчитал ниже своего достоинства – поставил на все четыре лапы, прилепил ему на спину пластырь с жучком и крепко обвязал кота майкой. Тот стоял смирно, с таким философским видом, будто размышляет в этот момент о тщете всего сущего.
Завязав футболку узлом у него на животе, Майк легонько подпихнул кота в сторону подъезда, и тот неспешно побрел в указанном направлении. Где-то на третьем этаже с грохотом захлопнулось окно.
Если вдруг кому-нибудь придет в голову спросить местных, видели ли здесь сегодня утром чокнутого европейца, им явно будет что порассказать.

Теперь оставалось только надеяться, что жучков больше нет. Если этот котяра будет хотя бы иногда двигаться, он создаст иллюзию, что жучок движется и, значит, Майк не снял его.
Оставалось только надеяться и идти вперед.
Майк неспешно – торопиться теперь уже было некуда – дошел до дороги, присел на какую-то железную трубу и положил руки на колени. Сначала машин было немного, потом люди начали возвращаться с молитвы, и народу на трассе прибавилось.
Тогда Майк встал, подошел к обочине и вытянул руку – но ни один из этих разноцветных пыльных автомобилей и не подумал остановиться. То ли здесь принято было ловить машину как-то по-другому, то ли, глядя на него, никто не хотел связываться.
Надо было срочно придумать способ заставить кого-нибудь затормозить.
Он вдруг вспомнил, как в этом ужасном фильме, «Бойцовский клуб», главный герой бьет сам себя, чтобы добиться своего.
Если вернется домой – пересмотрит с новым чувством. Раньше Майку казалось, что на такие меры способны только шизофреники – а теперь идея показалась ему довольно остроумной, и, наверное, это не говорило ничего хорошего о его психическом здоровье.
Майк вдохнул, выдохнул, провел рукой по волосам и вышел на проезжую часть, думая – как хорошо, что это не шоссе. Наверняка они успеют затормозить.
Конечно, успеют, нервно убедил он себя.

Первая машина с визгом остановилась, ее немного занесло, но она выровнялась и умчалась. Из окна донеслись отчаянные ругательства, но Майк не обратил внимания. Он приметил старый зеленый «Форд», который неспешно тащился в крайнем ряду, и встал прямо у него на дороге.
Тормоза душераздирающе взвизгнули. «Форд» остановился, и оттуда выскочил невысокий угрюмый мужчина с таким зверским лицом, что Майк решил: на этот раз ему не повезло.
Ну ладно. Посмотрим.
Пару секунд Майк смотрел на приближающегося разъяренного перса глазами потерянного ребенка. Потом застонал и рухнул на асфальт.
План был так себе, но ничего получше он, не зная персидского, все равно не выдумает.

Прямо перед своим лицом он увидел начищенные до блеска ботинки коротышки. Тот что-то остервенело ему кричал.
- Вы говорите по-английски? – на всякий случай спросил Майк слабым голосом, лежа на проезжей части какой-то дороги в тегеранском пригороде и думая, что да, жизнь его за последнюю неделю и правда круто изменилась.
Ответа не последовало – кричал водитель все еще по-персидски.
Так, ну ладно.
Майк, жалобно глядя на него, застонал и задрал на животе толстовку. В этот момент Майк был искренне благодарен ныне покойным членам «Фронта участия» за то, что они его избили – огромные, уродливо-темные синяки, кажется, произвели на водителя должное впечатление, он замолчал и нахмурился.
- Больница. Госпиталь. Центральный госпиталь. Пожалуйста. Прошу вас, - вздрогнувшим голосом сказал Майк, и правда чуть не заплакал от жалости к себе.
Слово «госпиталь» до коротышки, кажется, дошло – он кивнул, подумал пару секунд и протянул Майку руку. Тот ухватился за его влажную горячую ладонь и поднялся.
Перс угрюмо кивнул на пассажирское сиденье и Майк, старательно изображая прихрамывание, добрался до машины, открыл дверь и залез.
- Спасибо, - пролепетал он. – Спасибо, спасибо, спасибо.
Персу все это явно не нравилось, но в помощи он ему не отказал, и от этого Майк чувствовал благодарность и злость. Злость на Элиота – как он может так спокойно подставить всех этих людей? Как он может? Майк даже не заметил, что злость его стала теперь другой, как будто оттенок ее неуловимо изменился.
Теперь ему не хотелось больше убить Элиота – ему хотелось исправить то, что тот уже сделал и еще собирался сделать.
Если Элиот думает, что у него ничего не получится — да пошел он к черту.
В конце концов, внезапно подумал Майк, глядя на мелькающие мимо ряды гаражей, он не глупее Элиота: ведь прошла уже неделя, а он, несмотря на старание всех участников этой истории, еще жив.
Он найдет способ.

***
- Стив, - сказала Айрис и присела на край его стола.
Стив, худенький и некрасивый парень, похожий на программиста из всех сразу шуток про программистов, нервно приподнял голову, и Айрис почувствовала себя уж совсем неловко.
Ей тридцать, а ему сколько? Двадцать три? Давай, Айрис, молодец. Итак, сегодня на повестке дня - развращение молодежи.
Стив задумчиво посмотрел на колено Айрис, лежащее на столешнице прямо рядом с его рукой, с таким видом, будто пытается в уме вычислить квадратный корень из его площади.
«Невероятный стыд» - мрачно подумала Айрис и подвинула колено ближе к себе.
Она так давно ни с кем не флиртовала всерьез, что, кажется, потеряла сноровку и чувство меры.
- Стив, – начала она еще раз, наклоняясь ближе к нему. Два офисных доходяги за соседними столами с любопытством приподняли головы. – Мне надо с тобой поговорить.
Как она и ожидала, все соседние головы повернулись в их сторону. Стив занервничал.
- Что? – с вызовом спросил он.
- Не здесь, - она посмотрела на него очень ласково и даже постаралась покраснеть. Если они насчет него неправы, если он не шпион, то зачем подставлять его? Лучше уж сделать вид, что Айрис воспылала внезапной страстью к этому юнцу.
К конце концов, в служебные романы свято верят во всех компаниях в мире, и МИ-6 – не исключение.
Стив резко поднялся, засунул руки в карманы мешковатых брюк и пошел к выходу.
Айрис последовала за ним.
Все в комнате, побросав дипломатическую переписку, проводили их любопытными взглядами и тут же начали перешептываться.

В коридоре Стив остановился и прислонился спиной к стене.
- Что вам надо? – огрызнулся он. – Что вы за мной ходите?
Ну что ж, проверим, насколько идея Хауэлла была лучше, чем ее собственная.
Айрис подошла, приблизила рот к его уху и ласковым шепотом сказала:
- Ты предатель, Стив.
И посмотрела на него.
На худых щеках Стива медленно проступили два красных пятна. Пару секунд он смотрел в стену напротив, потом перевел взгляд на Айрис.
- О чем вы говорите?
Айрис положила ладонь ему на плечо. Проходящая по лестнице женщина оглянулась. Стив дернул плечом так, будто его ужалила пчела.
- Я думаю, - сказала Айрис самым светским тоном. – Что ты шпион и предатель. Хауэллу я пока об этом не говорила и, я надеюсь, мы с тобой можем уладить этот вопрос без него. Правда?
И она ласково, по-матерински погладила его по плечу. Стив застыл.
- Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.
Возможно, так оно и было. Они не знали точно — вот в чем проблема.
- Ну, в любом случае, - она коротко улыбнулась. – Я скажу тебе вот что. Ты мне нравишься. Я не буду тебя сдавать. Давай поговорим.
Она все еще крепко держала его за плечо, как он ни пытался отстраниться.
Может быть, это знак вины. Может быть, он просто робкий.
Надо оставить ему путь для отступления. Они ведь не уверены точно.
- Даже если ты не понимаешь, о чем я, давай сегодня вечером встретимся в пабе на той стороне улицы, «Сердце Льва», знаешь его? В восемь часов. Просто поболтаем. И учти – если тебе все-таки есть что скрывать и ты меня кому-нибудь сдашь, я уже приняла меры. Тебя загребут в ту же секунду, - она сказала это с таким удовольствием, какого сама от себя не ожидала. Как приятно, что хотя бы раз в несколько лет работа в разведке становится похожей на то, что показывают в кино.
Стив стоял перед ней, как юный тощий кролик, выскочивший на дорогу перед грузовиком, и Айрис в который раз задала себе вопрос – почему все-таки Хауэлл его подозревает? Выглядит он вполне безобидно.
- Если это правда ты, то, честное слово, лучше тебе со мной поговорить. Соглашайся. Мы сможем договориться, - она мило улыбнулась. – Иначе встречаться будешь уже с Хауэллом.
- Я не знаю, о чем вы говорите. Правда, - медленно проговорил Стив. Айрис продолжала держать его. Он опустил глаза и посмотрел на ее руку на своем плече — на этот раз почти с научным интересом, потом поднял глаза, и в эту секунду в его взгляде появилось что-то такое, что Айрис вдруг испугалась — так внезапно, что сама не смогла бы объяснить, почему.
Но она с трудом выдавила из себя улыбку, и руку с плеча Стива не убрала.
- Тогда давай встретимся просто так. Поболтаем. Ты тут уже полгода, а мы так и не поговорили ни разу, - автоматическим, неестественным голосом произнесла она.
Еще несколько секунд Стив остановившмся взглядом смотрел на ее руку. Потом кивнул.
- Давайте встретимся, - тщательно проговорил он. - Если уж вам так хочется.
Потом развернулся и медленно пошел к своему столу.

***
- Итак, Айрис, - спросил Хауэлл. – Как ты думаешь. Это он или нет?
Айрис много раз задумывалась о том, как мы принимаем решения. Почему иногда мы покупаем маффин с вишней, когда в глубине души нам хочется шоколадный? Стоит ли взвесить все за и против, когда покупаешь новый тостер, или выбрать тот, который тебе понравился первым? Почему иногда самые продуманные решения терпят крах? Почему самые инстинктивные решения иногда точно так же нас подводят?
Сейчас она понимала — если взвесить всю информацию, она не видит причин подозревать Стива. Никаких. Если верить инстинктам — он робкий, недостаточно социализированный парнишка с гениальной головой и страхом перед женщинами — возможно, из-за слишком авторитарной матери. Но что ей тогда делать с этим приступом страха, когда он поднял на нее глаза? Может, он чем-то выдал себя? А может, она сама себя накрутила?
- Ну? - нетерпеливо переспросил Хауэлл.
Айрис выдохнула и решила поступить со Стивом так же, как обычно поступала с маффинами: она протягивала руку к полке и не глядя брала один, надеясь на то, что ее подсознание знает, чего она хочет, лучше, чем она сама.
Сейчас, открывая рот, она даже не думала о том, что скажет — и в этот момент Подсознательная Теория Маффинов сама решила участь Стива Дэвиса.
- Да, - сказала Айрис. – Да. Я думаю, это он.
- Что ж, отлично. Тогда переходим ко второму этапу, - Хауэлл суховато улыбнулся. – Ты вечером идешь с ним на встречу и любым способом вытягиваешь из него информацию. А я сейчас же затребую всю его переписку. Посмотрим, нет ли у него в почте чего-нибудь интересного.
- Разве это можно сделать так быстро? – нахмурилась она. – Надо ведь заполнить заявку, и только на следующий…
- Если ты вдруг забыла, - перебил ее Хауэлл. – Я все еще глава отдела ближневосточной разведки.
Он кисло улыбнулся и поднял телефонную трубку.

***
Стива Дэвиса Хауэлл не любил. Возможно, поэтому он сразу записал его в подозреваемые – Стив был ему почти физически неприятен, и еще на самом краю памяти у Тристрама было какое-то маленькое тревожное воспоминание, связанное с ним. Тристрам никак не мог вытащить его из подсознания, - но ощущениям он привык доверять.

Сейчас на столе перед ним лежали распечатки всех рабочих операций, которые совершил Стив после разговора с Айрис, всех его писем, сообщений и перемещений в Интернете.
Если Стив виновен – он наверняка что-то предпринял, предупредил кого-то, попросил инструкций, и явно сделал это не по телефону — слишком опасно — а по Интернету, где куда легче замести следы.
Но пока что на глаза Хауэллу ничего подозрительного не попадалось. В рабочей почте — ничего интересного. В чатах — ничего.
Он еще раз перечитал список сайтов, которые просматривал сегодня вечером Стив.
Сайт «Таймс»
Поисковик
Карта города
Страничка кинотеатра «Одеон».
Франко-английский онлайн-словарь
Форум для любителей комрьютерной игры «Старкрафт».
В рабочее время некоторые даже в МИ-6 ухитрялись развлекаться – все социальные сети были закрыты, но народ, не выдерживая работы подчас по двенадцать часов в сутки, все равно находил лазейки. Спецдепартамент просматривал все сайты, которые посещают сотрудники – чтобы избежать утечки информации и выявить лентяев, если они появятся — но редкие невинные развлечения вроде этих не пресекали.
Переворачивая страницу, Хауэлл покачал головой: все-таки люди обычно оказываются как раз такими, какими кажутся на первый взгляд. Стив Дэвис и правда выглядел так, будто свободное от работы время проводит, играя в какой-нибудь «Старкрафт» и обсуждая это с такими же фриками, как он.
Тристрам на пробу открыл распечатку страниц форума, которые он посещал. «Стратегия терранов», «Разбор реплеев», «Почему близы не хотят признать свой фейл?». Да уж. Даже если Стив ни в чем не виноват, надо будет все-таки сделать ему замечание.
Самая активная дискуссия была в комментариях к треду «Как одержать победу над зергами?». Тристрам долистал до этой распечатки и углубился в чтение.
Опять ничего интересного — куча непонятных слов из жаргона геймеров, много нецензурной лексики и нарушения грамматических правил — словом, абсолютный детский сад.
Но взгляд его все же зацепился за что-то.
За ник одного из пользователей, если быть точным.
Было в нем что-то смутно знакомое.

Geek021: На 3-м уровне Тассадар чует, что все в опасносте! Подсылает кого-то там к Фениксу. Тупая кампания получилось, все дебилы.

Captain Wow: Хы! Раскажишь потом как доиграл. У мня шестой отряд зергов ваще оборзел. Пробирается к Тассадару. Че блин делать!!!!!

Geek021: Перехватить, чё!

Captain Wow: Вот и жахни! Вечно этот долбаный шестой отряд мне кампанию портит! Если они до Тассадара доберутся – всем звездец. Не дойдут, конечно, наверняка — а если дойдут??? Поможешь пройти эту хрень?

Geek021: Своих проблем хватает. Повторяю для глухих, к Фениксу телку подослали.

Captain Wow: Откуда там телка, ты че?

Geek021: Есть там на третьем уровне такая баба. Проходишь ее прямо перед Тассадаром.

Captain Wow: А, блин, точно. Ну уж с бабой справишься. У меня трабл похуже. Можешь пропатчить Тассадара? Я тебе скриншоты на сервер выложу. Мне, понимаешь, надо, чтоб до него дошло, что это мои зерги, МОИ ЗЕРГИ ПОНИМАЕШЬ!!! Чтоб не решил что они к нему перевалили!

Geek021: Но ок, пропатчу так чтоб он забил на твой отряд.

Captain Wow: Спс, чувак.

Тристрам откинулся в кресле и задумчиво забарабанил пальцами по столу.
Чувство опасности, благодаря которому он столько лет держался на этой работе, в этот момент исполняло оперную арию и колотило ногами по стенкам его грудной клетки.
Тристрам зашел в «Википедию» и проверил.

«Тассадар - воин, принадлежащий к касте высших храмовников. Главнокомандующий силами протоссов».
«Патч – устранение неполадок программы или ее исходного кода».
Так.
Если предположить – фантастично, но возможно – что Стив и правда шпион и что он переписывался со своим сообщником, маскируя переписку под болтовню на игровом форуме.
Вот уж действительно просто и гениально.
Тогда в сухом остатке получается вот что:
«Хауэлл меня подозревает. Он подослал ко мне Айрис».
Здесь все понятно. Тому, что его подозрения насчет Стива оправдались, Хауэлл не удивился даже для вида – как он и сказал Айрис, интуиция его обычно не подводила.
Тристрам даже догадывался, что идея эта принадлежала пользователю с самодовольным ником Captain Wow – за которым, и на это он готов был поспорить, скрывался не кто иной как его старый знакомый Элиот Фостер — и эта догадка обрадовала его куда больше.
Значит, как он и думал, эти двое работают на одного хозяина. Что ж, это хоть немного упрощает дело.

Оставался еще один вопрос – кто такой этот «шестой отряд зергов», сбежавший от Фостера, и почему надо не дать ему дойти до Хауэлла?
Хауэлл потер глаза и задумался, но вдруг стройный ход его размышлений прервала одна очень, очень неприятная мысль.
Айрис не сказала Стиву, что Хауэлл знает о ее подозрениях — но он, кажется, догадался об этом и сам.
Значит, он совсем не глуп.
Загнан в угол.
И, скорее всего, опасен.
Мысль про шестой отряд зергов вылетела из головы Хауэлла с поистине космической скоростью.

Он поднялся из кресла с резвостью, какой уже давно сам от себя не видел, быстро подошел к двери и распахнул дверь.
В приемной было пусто.
Он посмотрел на часы — восемь пятнадцать.
На всякий случай он вернулся в кабинет и позвонил на охрану.
- Это Тристрам Хауэлл. Айрис уже ушла? Ага. Одна? А, с Дэвисом? Благодарю.
Он медленно опустил трубку на рычаг.
- Ах ты черт, - пробормотал Тристрам.
Он еще пару минут посидел, неподвижно глядя в стену, потом снова достал распечатки операций Дэвиса и погрузился в чтение.
Если их дела так плохи, остается только одно. То же, что и всегда. Самое действенное средство в любой ситуации.

Думать.

***
Перс затормозил рядом с высоким многоэтажным зданием. Стеклянные окна весело сияли на солнце, и под арабской вязью над входом Майк увидел, впервые за много дней, надпись на английском.
«Центральная больница Тегерана».
- Спасибо, - еще раз повторил Майк и вылез из машины.
Перс проводил его взглядом, в котором причудливо мешались сочувствие, неодобрение и подозрительность, и быстро укатил.

- Вам нужна помощь, сэр? – молодой мужчина за стойкой администратора сразу обратился к Майку по-английски и кивнул на его синяк на щеке.
Конечно, неплохо было бы взять у них какую-нибудь мазь или что-нибудь такое, но Майк боялся – у него не было ни документов, ни страховки, и лишние вопросы были ему не нужны.
Майк расплылся в улыбке.
- О нет, - интеллигентным голосом сказал он. Пришло время вспомнить, что на самом деле он все-таки преподаватель английской литературы, а не бродяга без вещей и документов. – Понимаете, я был неподалеку, и никак не могу найти кого-нибудь, кто говорит по-английски. Я решил, здесь смогут мне помочь.
Он улыбнулся сияющей доброй улыбкой, которая обычно производила такое впечатление на студенток.
Парень улыбнулся в ответ.
- Чем могу вам помочь?
- У меня деловая встреча в центре города, я уже бывал там, но местные названия быстро вылетают у меня из головы, простите пожалуйста, - он виновато пожал плечами. – Вы не подскажете? Это очень красивая мечеть. Расписные голубые минареты, очень изящные, - он чуть нахмурился, пытаясь как можно точнее вспомнить вид из окна Миллера. - Как будто эмалевые. Неподалеку от отеля «Амир кабир». Там еще рядом небольшой фонтан.
Парень на пару секунд нахмурился. Халат на нем был аккуратный и ослепительно белый.
Потом лицо его просветлело.
- А! Это мечеть Шейх-Абдул-Хуссейн.
- А как это пишется? Напишите, пожалуйста.
Администратор кивнул, оторвал клейкий розовый листок от стопки таких же и старательно вывел что-то по-персидски. Кто-то подошел к стойке, но парень строго сделал им знак подождать – и Майка снова охватила беспомощность от того, что этот парень в халате тоже может погибнуть из-за Элиота, а он, Майк, пока не придумал, как его от этого спасти.
- И еще... Мне нужно найти еще одно место. Пожалуйста, - прибавил он. – Это квартал… неподалеку от улицы Вали-Аср.
- Она очень длинная, - покачал головой администратор.
- Подождите…
Так. Вспоминай. Вспоминай. Не саму квартиру – это ничем не поможет. Что было неподалеку? Но он не помнил. Дома, дома, дома. Улица. Машины. Он не мог вспомнить.
А ведь Дадли что-то сказал ему в тот самый первый вечер, когда только спас его самого и его чемодан и они шли по пустым переулкам. Майка тогда как раз ударили по голове, и он плохо помнил слова, - только облегчение и долгожданное чувство безопасности. Он вспомнил, каким добрым, хоть и мрачноватым, показалось ему тогда лицо Дадли.
Нет. Не думать.
Думай о словах. Что он сказал?
Администратор уже нетерпеливо посматривал на очередь за спиной Майка, когда тот вдруг вспомнил.
«Я живу около Джалал аль-Ахмад, - сказал в его голове неспешный, такой узнаваемый голос Дадли. - Минут пятнадцать ехать отсюда».
- Джалал аль-Ахмад, - эхом повторил он, и поднял глаза. – Это тоже мечеть?
- Это шоссе.
И вот теперь он вспомнил. На одной из улиц было подписано название на латинице.
- Там рядом пересечение двух шоссе – Вали-Аср и Джалал аль-Ахмад, - сказал Майк.
- А. Этот район называется Амирабад, - кивнул администратор и дописал что-то на розовом листке. – Вот.
- Спасибо. Дальше я найду дорогу.
Майк улыбнулся ему, взял листок и вышел на улицу.

Он подошел к первому же стоящему рядом с больницей такси, открыл дверь и молча показал таксисту листок, ткнув в первое название.
- Тридцать туманов, - быстро сказал таксист.
Майк, не думая, кивнул – кажется, в карманах у Элиота туманов было достаточно.

До мечети Шейх-Абдул-Хуссейн они добрались быстро – центр Тегерана оказался не таким уж большим.
Майк вышел из машины и, прищурившись, посмотрел на купол мечети – солнце уже взошло, и первые лучи так ярко отражались от голубого купола, что слепили глаза.
Пару минут он стоял на площади перед мечетью. Потом медленно начал обходить ее вокруг, заглядывая в переулки. Он не знал адреса Миллера, но был уверен, что узнает его дом, когда увидит.
Так и получилось.

На двери был кодовый замок, и Майк терпеливо подождал, пока из дома выйдет какой-то человек – тот так спешил, на ходу застегивая сумку, что придержал Майку дверь, даже не заметив, что он не местный.
Майк прошел по коридору до последней квартиры и позвонил в дверь.
Ни звука.
Он позвонил снова, потом еще раз, и еще — но ответа не последовало.
Тогда Майк вышел во двор и заглянул в окно, на котором висели все те же знакомые желтые шторы – и в щелку смог разглядеть комнату.
Диван, кресло, шкаф были на месте – но не было больше ни ноутбука, ни телевизора, ни сумки, - комната выглядела такой необитаемой, будто никто не живет здесь уже несколько лет.
Миллер исчез, и где теперь его искать, Майк не представлял.
Еще пару секунд он смотрел в щель между шторами, потом его толкнули, и он отошел.

Майк вышел обратно на площадь. Он был один, посреди толпы людей, которые не поймут его, даже если он расскажет им о том, что может в самое ближайшее время с ними случиться.
Так, ладно. Отчаиваться не надо.
Переходим к плану Б.

Майк дошел до ближайшей улицы, достал из кармана розовый листок, поднял руку, и первая же машина остановилась — бросаться под колеса на этот раз не пришлось.
- Амирабад, - коротко сказал Майк, садясь в машину, и протянул водителю листок.
Посмотрим, что получится отыскать там.

***
Он узнал эту улицу сразу, как только вышел из машины. Да. Именно здесь.
Вот облезлый дом, где жил Дадли. Внутрь Майк заходить не стал — он отлично знал, что Дадли там уже нет, а светиться здесь лишний раз явно не стоило.
Он огляделся и зашел в притулившуюся под вылинявшим, раскаленным полосатым навесом лавку напротив.
- Добрый день. Английский? - традиционно спросил он.
- Чего хотите? - на ломаном английском спросил перс.
А, отлично.
«Она не одна. И идти ей недалеко» - сказал ему в тот день Дадли. Вообще, если вдуматься, Дадли раскрыл ему не так уж и мало настоящих, ценных сведений — то ли надеялся, что Майк не обратит внимания, то ли хотел войти к нему в доверие, то ли еще по какой-то причине. Все утро Майк скрупулезно выискивал в своей памяти все слова Дадли, которые могли оказаться правдой. Это было не так уж и трудно - поиск информации был его работой, и сейчас это умение, которое он, казалось, утратил во всей этой жаре, безумии и страхе, постепенно начало к нему возвращаться.
- Здесь неподалеку, где-то рядом с этим домом, живут американские журналисты. Среди них есть девушка, небольшого роста, мягкие черты лица. Американка. Вы никогда их не видели?
- Видел, конечно, - кивнул продавец. Пока Майк говорил, он прислушивался к нему с напряженным вниманием, наморщив лоб и нависнув над прилавком — видимо, понимать разговорный английский ему было сложновато. Майк уже ждал, что сейчас продавец расскажет ему, где их найти, но тот вдруг развернул разговор в другую сторону. - Купите дыню. Они очень свежие.
И посмотрел на Майка так пристально, что под этим взглядом ему стало очень неудобно ничего у него не купить.
- Конечно. Давайте дыню, - улыбнулся он и, очередная партия элиотовских туманов перекочевала к местному населению. Что ж, это более чем справедливо.
- Американские журналисты живут в пятом доме, - мужчина вышел из-за прилавка, подошел к окну и ткнул куда-то в сторону синих мусорных баков на другой стороне улицы. - Там. Белый дом. Четыре этажа. На первом этаже. Окна во двор.
Потом он задумчиво оглядел свой магазин, явно прикидывая, что еще можно вручить иностранцу.
- Сигареты? - спросил он наконец. - Кока-кола? Сникерс?
- Сигареты, - кивнул Майк. - Зажигалку. И кока-колу тоже давайте.
Толстое лицо продавца расплылось в довольной улыбке.

Выйдя из магазина, Майк выглядел как пародия на европейского туриста — бесформенная толстовка, в одной руке бутылка колы, в другой — пакет со здоровенной иранской дыней.
В таком виде он проследовал к дому номер пять, снова подождал, когда кто-нибудь выйдет из дома и он сможет попасть в подъезд — но никто не выходил.
Тогда он, недолго думая, забарабанил рукой в первое попавшееся окно.

Пару секунд жалюзи оставались закрытыми, потом одна из полосок оттянулась вниз. Чей-то глаз созерцал его пару секунд, потом жалюзи с резким чирканьем поехали вверх.
Майк ожидал, что придется сейчас в очередной раз объяснять, кого он ищет, и он заранее нацепил на лицо открытую, глуповатую улыбку — но объяснять ничего не пришлось.
Окно открылось настежь. За ним стояла та самая девушка с тревожными глазами. Сейчас она была без платка, и на этот раз Майк наконец увидел, что волосы у нее коротко стриженные, светлые, - точнее, присмотревшись, он понял, что светлыми они были только благодаря краске: каштановые корни уже начали отрастать.
- Я тебя помню, - без всякого приветствия сказала она, опираясь на подоконник. - Ты был у Дадли в тот вечер, когда он пропал. Что тебе надо?
- Здравствуй, Лора, - кивнул Майк, и поднял пакет с дыней. - Впустишь меня?

@темы: Сдавайся и беги

---

Все, последний на сегодня пост любви))))

[Cinnamon-Roll]

Вот у меня всегда так.
С особым неистовством я всегда фапаю на вещи, которые в начале мне не нравились.

Токадзи совсем не красивый, - думала я прошлой весной. - А Идзаки крашеный.
Че за ерунда люди Икс, - думала я через некоторое время.
Что все так прутся по этому Локи? - думала я еще через какое-то время.
Да ладно. Том Хиддлстон и Крисхемсворт вместе ваще не смотрятся. Не сияют. И ваще друг друга не любят, кажется, думала я не далее как этой зимой.
Смеюсь себе в лицо в очередной раз.



Вот я помню кстати этот клип еще с СК! Тогда что-то даже шевельнулось в моей душе! Но нет! сказала я себе. Они же вместе ваще не смотрятся!




Спокойной ночи всему нашему большому и теплому рою любви. Пойду забудусь в стране мармеладных фей и ласковых щенят.

---

фичок

[Cinnamon-Roll]

Я - жарко бьющееся сердце Джека.
Я боль Джека. Я депрессия и логика Джека.

Разрешите я еще раз это сделаю:



и сразу еще вот это. без всякого ката, ничего не знаю - не стой на пути у высоких чувств!



А дело было так.
Позвонила мне  iwfm, и поспорили мы с ней, что напишем друг другу драббл про Тома Хиддлстона и Криса Хемсворта (теперь вы, друг мой, тоже не отвертитесь )
Мой драббл мгновенно растянулся на шесть страниц, потому что кобзона, как известно, в определенных обстоятельствах не остановить.

Как говорится, я не знаю, что я делаю в этом баре.

И тем не менее - с благодарностью за все то море любви, которое эти люди подарили нам за эти дни , и тебе, чувак, за то что макнэ не может отказать своему лидеру

"Двадцать восемь дней", для  iwfm, Том Хиддлстон/Крис Хемсворт


***
Том открыл дверь и улыбнулся.
- Здравствуйте, мистер Хиддлстон, - сказал ему мужчина, сидящий в центре. Лицо у него было как у загнанной фермерской лошади. – Садитесь.
Он коротко указал ему на стул и снова уставился в листы, лежащие перед ним.
Том сел. Сердце у него колотилось так, что больно было дышать. Никакие приказы успокоиться не помогали – и все же он был уверен, что сейчас все получится. Обязано получиться.

В кожаной куртке было жарко, в Нью-Йорке плюс тридцать, как будто лето здесь и не думает кончаться, - но снять ее Том боялся. Весь последний месяц он из кожи вон лез, чтобы накачать руки, боль в плечах стала такой привычной, что он ее почти не замечал – но вдруг им покажется, что его бицепсов недостаточно?
Нет. Нельзя так рисковать.
И он остался в куртке.
Расправил плечи.
Заставил себя выдохнуть.
«Ты же могучий Тор», - сказал он себе. – «Нельзя так стрематься. Давай, скотина. Успокойся».
Не помогло.
Человек с лошадиным лицом протянул ему папку.
- Вот с этого места, пожалуйста. «Мы идём в Ётунхейм».
Том выдохнул еще раз и заговорил, заносчивым и властным голосом – он так много думал о том, как играть эту роль, что голос получился почти естественным.

- Мой отец с боем пробился в Ётунхейм, - читал он с таким чувством, что Станиславский рукоплескал бы стоя. - Разгромил армии великанов и забрал их ларец. Друзья, неужели вы забыли наши приключения?

Ему вежливо дали дочитать до середины, но после строчки «Вольштагг, кто дарил тебе лакомства, вкусив которые, ты думал, что попал в Валгаллу?» человек с лошадиным лицом улыбнулся и поднял руку.
- Спасибо, мистер Хиддлстон. Достаточно.
Том остановился и поднял глаза на остальных членов комиссии. У края стола мучился Кеннет – он явно так переживал за него, что готов был сам выскочить в середину комнаты, выхватить у него папку и заорать «Не так! Я сам! Я сейчас покажу тебе! Вот тут ты пережал интонацию!».
Лицо Кеннета было задумчивым и мрачным, и Том безошибочно понял, так же, как понимал до этого на сотнях кастингов в своей жизни (инстинкт урожденного лузера никогда еще его не подводил) : они его не возьмут.
Он так хотел эту роль, что силой, с которой он желал ее, можно было сдвинуть Китайскую стену – но этого оказалось недостаточно.
- Мы вам позвоним, - сказал человек-лошадь.
«Кентавр», - невпопад подумал Том. - «У греков человек-лошадь – это кентавр».
– Спасибо, - и мужчина снова порузился в чтение, давая понять, что разговор окончен.
Том улыбнулся. За свою жизнь он в совершенстве отточил умение улыбаться идеальной безоблачной улыбкой в те моменты, когда ему хотелось разбить кому-нибудь башку (обычно – себе).

Он вышел из зала и опустился на первую же скамейку в коридоре, прикрыв глаза. Лучше было бы подождать Кеннета в кафе на первом этаже студии – но он не мог заставить себя сдвинуться с места. Понимание того, что в Нью-Йорк он приехал зря, настигало его постепенно, и с каждой секундой жизнь виделась ему все в более паршивом свете.
Он сидел, подпирая лоб ладонью, мимо ходили люди, но никто не обращал на него внимании – здесь явно давно привыкли к разбитому виду актеров, проваливших кастинг.
- Эй, - вдруг сказал кто-то. – Кастинг. Он тут?
Том нехотя поднял голову.
Моргнул. Потом еще раз.

Перед ним стоял Тор.
Собственной персоной.

Это было настолько ужасно и неловко, как если бы на конкурсе двойников Брюса Уиллиса вдруг появился бы сам Брюс Уиллис.
Все, что Том продумал в образе Тора по системе Станиславского и Ли Страсберга, в эту секунду разбилось о безмятежное скандинавское лицо здоровенного парня, нависшего над ним.
- Здравствуйте, - сказал Тор, и на его безоблачном лице промелькнула вдруг тень беспокойства – как будто он боялся, что нечаянно наступил ему на ногу.
- Я вас не видел на первом туре кастинга, - не сдержался Том.
Тот улыбнулся застенчивой улыбкой великана из сказки.
- Меня недавно нашли. Я не был на первом туре.
- А, - сказал Том, испытывая непреодолимое желание лечь и начать биться головой об пол. – Да. Кастинг тут.
Тот с грацией медведя-гризли пошел к двери, и, прежде чем взяться за ручку, снова бросил взгляд на Тома.
Тот продолжал сидеть.

Он продолжал сидеть и пять минут спустя, и десять, сам не зная, чего ждет. Наверное, того, что великан выйдет и скажет, что его, кажется, не взяли.
Ведь тогда у него самого будет шанс.

Через пятнадцать минут дверь открылась, и показался Тор.

При виде Тома на лице его проступила удовлетворенная улыбка.
- Ух, - сказал он. – Кажется, возьмут. Круто, да?
То, что он правда не понимает, что Том в эту секунду готов разорвать его голыми руками на куски, привело того в такое замешательство, что он кивнул.
- Пиво? – спросил Тор.
Том уже понял, что изъясняется он в идеале фразами не длиннее одного слова. Нет уж, это было бы бесконечно унизительно – пить пиво с человеком, который тебя обставил, причем даже, кажется, не понимая этого.
- Я кое-кого жду, - выдавил Том. Улыбка на этот раз получилась такой вымученной, что в хит-параде его улыбок явно попала бы на последнее место.
Тор пожал плечами.
- Окей.
И, не сказав больше ни слова, бодрой размашистой походкой рабочего на стройке отправился к выходу.
Сидеть одному в коридоре внезапно показалось Тому уж совсем глупым. Сердце у него перестало судорожно колотиться, будто что-то чуть отвлекло, успокоило его – хотя на деле все было как раз наоборот. Нет. Нехорошо, если Кеннет выйдет, а он ждет его, как беспородная собачонка.
Эту роль он и так семь лет исполняет.
- Стой! – он вскочил и быстро пошел вслед за здоровяком, еле сдерживаясь, чтобы не назвать его Тором. – Стой!
Тот остановился.
- Окей. Пиво, - сказал Том, задыхаясь – а ведь он только немного ускорил шаг. Пора заканчивать так психовать – а то к сорока свалится с инфарктом. – Внизу. Идет?
Он поймал себя на том, что вдруг тоже стал говорить односложными словами – как будто иначе Тор мог его не понять.
Том внимательнее всмотрелся в его лицо, и образ Тора вдруг заиграл так, как никогда до этого. В голове у Тома пронеслись сцены, которые он бесконечно репетировал дома перед зеркалом. Он представил, как их произносит этот парень – и внезапно они без всякого Станиславского зазвучали естественно, легко, как будто созданы были для него - даже из бездны своего растоптанного самолюбия Том не мог этого не признать.
Потом он окинул взглядом его фигуру, и понял, что и здесь сравнение будет далеко, далеко не в его пользу.
- Пиво, - повторил Тор и коротко рассмеялся. – Классный день.
Согласиться с ним Том никак не мог – но все-таки кивнул.

***
- Я австралиец, - сказал Тор так, будто это должно все объяснять, и богатырским глотком отхлебнул пиво.
Том очнулся – последние пять минут, после того как они заказали пиво у стойки бара киностудии, он сидел молча, как под анестезией, ни о чем не думая. Проваленный кастинг был событием таких ужасающих масштабов и глубин, что на мысли уже просто не оставалось места – он был заполнен этой неудачей до краев.
Сейчас он вдруг понял, что даже не представился. Может, Тор в это время что-то и говорил, но он не слышал.
- Я англичанин, - он на пробу постарался нацепить улыбку обратно, но пока что ничего не вышло. Он протянул руку. – Том Хиддлстон.
Тот глубокомысленно кивнул, будто эта информация медленно путешествует по закоулкам его сознания и ищет место, где ей лучше упасть.
- Крис Хемсворт, - наконец проговорил он и сильно сжал ему руку прохладной от пивного бокала ладонью. – Англичанин?
Том кивнул и снова постарался улыбнуться, - и опять не получилось.
- Тоже на кастинг приходил? На роль какую?
Тому на секунду показалось, что он над ним издевается – но лицо Тора – Криса – а, да какая теперь разница – было таким бесхитростным, что поверить в это было невозможно.
- На Джейн, - лаконично ответил он.
- Я думал, на нее уже Натали Портман утвердили, - удивился Крис. Тор. Потом пару раз хлопнул глазами и вдруг расхохотался, громко, от души.
- А, блин! Она же женщина! Это же шутка, да! Женская роль, да? Шутка, я понял! – он хохотал так искренне, будто шутка была невесть какой смешной, и Том скупо улыбнулся в ответ. Так. Губы в улыбку уже немного складываются. Хороший знак.
- Не, ну, серьезно, - отсмеявшись и восстановив силы добрым глотком из бокала, продолжил Крис. – На какую роль?
Врать смысла не имело.
Том коротко облизнул губы и заставил себя это произнести.
- На Тора.
Пару секунд Крис недоуменно смотрел на него, так, будто пытается понять, в чем состоит шутка на этот раз.
Потом рот у него немного приоткрылся – что явно не добавило интеллектуальности выражению его лица.
- Да ладно. Серьезно. Ты?!
Он коротко, недоверчиво рассмеялся, не сводя с него удивленного взгляда – и почему-то Том даже не находил в себе сил обидеться на него за это.
- Я.
Он уже был близок к тому, чтобы начать пересказывать этому счастливчику свою неудачную, провальную, унылую карьеру, чтобы хоть как-то объяснить, как ему пришло в голову пробоваться на роль Тора – но, к счастью, в этот момент вмешался бог из машины.
Эту роль Кеннет Брана очень любил и на этот раз тоже ею не пренебрег.
- А, вы тут, - сказал он, вырастая у них за спинами. – Крис, поздравляю, отличная работа.
«А он помнит его имя» - в отчаянии подумал Том и, собрав в себе последние силы, как борец перед финальным рывком, отчаянно улыбнулся.
На этот раз получилось.
- Подойди сюда, Том, - Кеннет взял Тома под руку, как школьника, и, не обращая больше внимания на то, что тот даже не допил пиво, отвел его в сторону.
Лицо у Кеннета было извиняющееся.
- Прости, - сказал он. – Они, конечно, ничего еще не решили, но…
Все понятно. Дальше можно не слушать.
Тому невыносимо захотелось разрыдаться от того, что ему снова, в который же раз-то уже, надо проигрывать с улыбкой, - но он обязан был, должен был взять себя в руки, и неимоверным усилием воли заставил себя улыбнуться самой лучшей, самой беззаботной улыбкой до ушей, радостной, как у ребенка в первый день каникул.
- Да ладно. Ничего страшного, - сказал Том, думая о том, что лучшим выходом из ситуации было бы вернуться в отель и принять там мышьяк.
Впрочем, вряд ли в Штатах можно достать приличный мышьяк.
Кеннет еще что-то говорил о том, что не все еще потеряно, но Том уже его не слушал: обернувшись к барной стойке, он заметил, что Криса Хемсворта там больше нет. Он завертел головой, высматривая его, и увидел, что тот стоит у окна, прижав к уху мобильный – в его ручище он казался игрушечным
- Пошли, - сказал Кеннет. – Нам надо успеть на вечеринку в «Парамаунте», они меня приглашали. Может, заведешь там какие-нибудь ценные связи.
Другими словами, ему (примерно в пятьсот восьмой раз) придется исполнить самую свою пока что успешную роль – мальчика-пажа при Кеннете Бране.
Том любил его, но никогда до этой минуты, до этого упущенного шанса на большую роль он не чувствовал, как же все это его задолбало.
- Я должен попрощаться с… - махнул рукой в сторону Криса, который говорил что-то в трубку с гордой, серьезной улыбкой – Том понял, что он рассказывает кому-то о своем успехе, и это даже не разозлило его.
- Пошли-пошли, - повторил Кеннет. – И так опаздываем.
Опаздывать он не любил и потянул Тома к выходу с решительностью Черной Королевы, которая тащила Алису через лес на шахматной доске.
Том в последний раз обернулся – почему-то ему хотелось поймать взгляд Криса, хотя бы глазами попрощаться с этим чудиком – но тот не смотрел на него: все его внимание было приковано к телефонной трубке, а, как Том уже понял, на два дела одновременно его обычно не хватало.
Том на всякий случай улыбнулся – просто пробовал силы, как боксер разминает перед поединком мышцы – и вышел вслед за Кеннетом на залитую солнцем нью-йоркскую улицу.

***
Следующим вечером Том сел на рейс Нью-Йорк – Лондон.
На вчерашнем приеме он улыбался со всей силой своего отчаяния, но никаких полезных связей так и не завел.
- Ничего, - сказал ему Кеннет на прощание. – В следующий раз все обязательно получится.
Слышал он это уже столько раз, что было уже даже не смешно.

В самолете на пути домой он почему-то все время ловил себя на мыслях о Крисе Хемсворте, человеке, который так легко обошел его. Том был экспертом по части симуляции открытости и прекрасного настроения, и точно видел, что этот Хемсворт не притворялся – он правда настолько верит всему, что ему говорят, он правда настолько хороший человек – и так похож этим на Тора.
Мысли об этом раздражали Тома, он начинал казаться себе испорченным, лицемерным, ужасным типом – и в то же время оттого, что где-то правда есть такие люди, ему становилось чуть легче.
В какой-то момент (если конкретно – после третьей порции вина из пластиковых бутылочек) Том даже дошел до того, что желает этому здоровяку удачи на съемках фильма, которых он уже не увидит.
Пару минут он еще смаковал эту мысль, свое горе и неудачу, а потом провалился в тяжелый пьяный сон без сновидений.

***
По возвращении в Лондон Том не дал себе ни минуты на то, что ему больше всего хотелось сделать, а именно лечь на диван, запереть дверь и погрузиться в бездны депрессии. Но это было бы не в его образе, а нарушить образ милого юноши он не мог себе позволить - больше у него ничего не было.
Через три дня на мэйл ему пришло любезное письмо из «Марвела» о том, что он не прошел кастинг.
Том сразу же его удалил.
В следующие дни он сходил на два кастинга и имел теперь небольшую надежду получить роль Корина в постановке «Как вам это понравится».

Что ж. Не такой уж плохой результат.

Через неделю позвонил Кеннет.
- Привет. Слушай. Этого парня, Хемсворта, с которым ты пиво пил, утвердили.
Вот уж сюрприз.
- И… Слушай. Том, - и у Кеннета в голосе прорезалась эта страстная, самозабвенная интонация, как у миссионера, за которую все над ним смеялись и все его любили. – Я тут подумал. У меня есть идея. Только не отказывайся сразу. Но, раз уж Тора из тебя не вышло, я подумал… Словом, это немного экстремально, но…
Том слушал, притиснув трубку к уху, и сердце у него колотилось где-то в горле. Ладонь сразу взмокла, и он переложил телефон в другую руку.
Только бы получилось. Господи, пожалуйста, один раз, - взмолился он в который раз за свою жизнь. – Один раз. На этот раз. Пусть у меня получится. Один раз, прошу тебя, пожалуйста. Всего один.
За окном было тепло и сухо, на детской площадке под окном громко орали чьи-то дети. В Лондоне начиналась осень.
Прекрасная погода для новых начинаний, подумал Том, и прижал руку ко рту, чтобы не расхохотаться в трубку – даже для такого милого юноши, как он, это было бы слишком.

В это время Крис Хемсворт лежал на кровати в мельбурнском отеле и, заложив руку за голову, учил сценарий – ему всегда тяжело было заучивать тексты наизусть, и он упрямо повторял про себя в пятидесятый раз, прилежно, как школьное стихотворение: «О, а ты искусный лжец, брат, и всегда им был. Но я не буду биться с тобой. Одумайся, Локи! Это безумие!».
«Ты искусный лжец», - повторил он, и задумался о чем-то.

До их второй встречи оставалось двадцать восемь дней.

---

[Cinnamon-Roll]

Ну и нет, не могу остановиться

Вот это пожалуй самый любимый мой клип по Тору Краткое содержание фильма Тор, Мстители и Тор-2.
Почему на самом деле Локи раздолбал землю (как будто кто-то сомневался ) - словом, все как в том стихе

лежит в руинах пол нью-йорка
щ.и.т. в ахуе и в синяках
тор волокёт в охапке локи
брат заебал твой пмс
(С)



Короче, Локи, не переживай! В конце концов Тор вернется! Не нужен ему берег мидгардский и даже натали портман не нужна! Вглядись в это светлое лицо! Единственные две мысли, которые могут совмещаться в этой чудесной голове одновременно - это "МОЛОТМОЛОТМОЛОТ" и "ЛОКИЛОКИЛОКИ"

---

все решено, мама, я мститель

[Cinnamon-Roll]

КРИК ДУШИ

*слабым голосом*
Вот знаете, господа. У меня такое впечатление, что эти люди приехали в Россию с целью радостно проповедовать гомосексуализм.
Ну я больше уже не могу

Сначала вот эти фото, минуточку, разрешите я еще одну запощу, ВОТ ТАК МЫ ПРЕДСТАВЛЯЕМ СЕБЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ ТОРА И ЛОКИ.



СПАСИБО, ТОМ, СПАСИБО, КРИС.

Потом пресс-конференция, все отжиги с которой я уже даже не могу перечислять.
Потом Роберт Дауни, если я вчера правильно поняла в телефонной трубке за стонами и бульканьем  iwfm, спросил, почему они друг с другом заигрывают. Колобок, заинтересуй Зайца(ТМ)
Но они не заигрывают. Конечно, нет


Потом сам Роберт Дауни - хотя его никто не спрашивал - внезапно сказал, что живет в комнате Марка Руффало.

К этому моменту лица журналистов уже были перекошены страданием - видно было, что они уже не знают, о чем еще спросить этих людей.

Потом на прогулке в Кремле Марк Руффало (НУ ЧТО ЖЕ ТЫ, ХАЛК!!) зачем-то делал вот так. Мы с тобою гуляли по тенистому саду.


Потом я уже запуталась в сложных взаимоотношениях членов группы, потому что на следующей Тома Хиддлстона обнял уже Роберт Дауни.


После чего на шоу Урганта Том Хиддлстон всю передачу повторял, что он черная вдова, и сказал, что ребенок у Криса Хемсворта от него.
Бедный Крис Хемсворт, я хочу сказать. Самое бессловесное крепостное животное в этом цирке.
ТОМ, НЕ ОТВЛЕКАЙСЯ (с)

Про спойлеры насчет самого фильма Мстители я просто промолчу.

И в завершение нашего поста - песня про мстителей.
Всем веселого дня

---

Пост любви номер не знаю какой))))

[Cinnamon-Roll]

Вчера день был, конечно, угарный С самого утра планета все помогала и помогала и никак не могла остановиться Утро началось с того что я увидела фотосессию на крыше

КАКОЙ КАТ НИЧЕ НЕ ЗНАЮ. ЧЕЛОВЕК-ЛОСОСЬ И ЧЕЛОВЕК-ДОБРОТА.


Ну и после этого поющего Кобзона в моем лице было уже не остановить Села смотреть пресс-конференцию, чуть не довела своими комментариями  iwfm до белой горячки, чувствовала себя счастливой, как в детстве при виде Хрюши из "Спокойной ночи малыши"

К вечеру цирковая труппа "Три любвеобильных льва" влилась в стройные ряды вокруг кинотеатра Октябрь, где пару часов мы весело потоптались под гигантским картонным Капитаном Америкой.

Потом все куда-то ломанулись, мы тоже ломанулись и в результате произошел незабываемый эпизод того, как мы чуть не попали под колеса Роберта Дауни Младшего, в процессе которого офигели все - и мы, и Роберт Дауни ("Какие же все идиоты" - было написано на его лице и просто-таки на каждой клетке его клетчатого костюма ), но больше всего офигел охранник. Ну девочки, - сказал он нам. - Ну что же вы.
А МЫ ЧТО. А МЫ НИЧЕГО.

После чего мы все благополучно друг друга потеряли, я бодро вспрыгнула на спины каких-то фотографов, протолкалась поближе и в течение минут пяти созерцала вдалеке сияющее лицо Тома Хиддлстона, а потом в попытках протиснуться поближе протиснулась почему-то к Крису Хемсворту Он был так прекрасен и, как всегда, излучал такую доброту, и до меня доносился такой прекрасный его бас, что я как-то дальше уже никуда протискиваться не стала, и еще какое-то время с чувством глубокого удовлетворения созерцала это восхитительное зрелище Потом меня совсем куда-то затолкали, но мне было уже все равно Mission complete При вылезании из толпы я еще посмотрела на человека-с-луком, не помню как зовут, вот уж хоббит не нужный совсем - но от общего градуса позитива я даже его уже была рада видеть

Шоу Урганта, к которому все вчера вечером страстно прильнули, было вполне милым, и конечно прекрасная была сцена с молотком. Крисхемсворт прямо воспрял духом, проснулся, пиджак снял, глаза загорелись. Такой он все-таки милый чувак Ну и Том как всегда человек-доброта



А вот эта прекрасная песня поднимает мне настроение уже который день. Я считаю, она станет прекрасным саундтреком для фото под катом НА КОТОРОЕ Я НЕ МОГУ НЕ МОГУ НЕ МОГУ БОЛЬШЕ СМОТРЕТЬ ВТОРОЙ ДЕНЬ ВТОРОЙ ДЕНЬ КАК ХУРМА ТОЛЬКО РАДОСТНО СМЕЮСЬ И ОСТЕРВЕНЕЛО ЛЮБЛЮ ВЕСЬ МИР.
СПАСИБО ВАМ, ЧУВАКИ, ЗА ЭТО ФОТО.




Listen or download U2 Electrical Storm for free on Prostopleer

---

Сдавайся и беги, глава 2

[Cinnamon-Roll]

Во избежание сердечного приступа от переизбытка чувств никак не буду комментировать приезд Тома Хиддлстона и его команды в Москву. Просто опущу завесу жалости над собой. Прямо сверху. Весь день как хохочущая белка-истеричка

Поэтому я лучше отвлекусь


by  danaRia

Глава 2

Ромео, сущность чувств моих к тебе
Вся выразима в слове: ты мерзавец.
«Ромео и Джульетта»

***
- Я с вами, - тихо сказал Майк. – Рассказывайте.
- Ну вот и славно, - Элиот ослепительно улыбнулся. – Но сначала поедим.
И принялся раскладывать свое произведение по тарелкам.
Ужин прошел в гробовом молчании – хотя не признать, что рыба была вкусной, Майк не мог. Ай да Элиот. Еще и готовить умеет. Мастер на все руки, куда ни посмотри.
Когда тарелки опустели, Элиот достал из шкафа бутылку вина и неспешно разлил его прямо по кофейным кружкам. На лице Дадли ясно читалось, что он бы предпочел виски, - но он кинул короткий взгляд на Майка и промолчал. Нос у него был немного красный, но, кажется, вполне целый, и Майк мстительно подумал — надо было бить сильнее.
- Стаканы мы тут недавно разбили, - светским тоном сказал Элиот и пригубил вино из своей кружки так, будто это кубок из богемского стекла. – Так что не обессудь. В общем, дело обстоит так. Комиссия во главе с генералом Вигманом пробудет здесь три дня. За это время они должны посмотреть несколько заводов, которые подозревают в том, что они тайно запустили центрифуги по обогащению урана. Думаю, они будут удивлены, увидев, что центрифуг там на самом деле гораздо, гораздо больше, чем они думали.
- Так оружие существует? – не спросить Майк не мог.
- Этого даже я тебе не могу сказать. Моя задача – показать это, а не выяснить. Правительство Ирана отчаянно пыталось повлиять на программу визита комиссии и показывать им только вполне безобидные заводы – но мы немного помогли комиссии скорректировать свой маршрут, - он улыбнулся. – Среди подчиненных Вигмана у нас тоже есть свои контакты, и я знаю, что им страшновато сюда ехать: они истерически боятся теракта, боятся, что их убьют – в этом я им тоже немного помог. Сам генерал Вигман – бравый вояка, влиять на него сложно – но потихоньку и он поддастся общей панике. Это дело времени. К концу визита нервы у них будут уже на пределе – мы всячески об этом позаботились.
Он залпом допил вино.
- Задача, для которой нам нужен ты – нанести на картину финальный штрих. В Тегеране комиссия будет жить в отеле «Амир кабир», где я провел множество незабываемых дней. И там же в день их отъезда состоится прощальный ужин – закрытое мероприятие, на котором все будут ходить вокруг друг друга и с беззаботным видом, прикрывающим истерику, пытаться выяснить, что решила комиссия. Потому что если она официально заявит, что оружие есть или скоро будет, Ирану несдобровать. Израиль и США только момента ждут, чтобы начать бомбардировки.
Элиот взглянул на Дадли – но тот, кажется, почти не слушал: он явно трудом держал глаза открытыми.
- Мы, как вы понимаете, на этом ужине тоже будем. Не спрашивай, как мне это удалось, - уточнил Элиот, хотя Майк и не спрашивал. - Я долго втирался в доверие к одному из членов правительства, и теперь меня пригласили, чтобы я с европейским шиком сделал последнюю попытку убедить Вигмана, что в Иране все путем. Ты, Майк, мне поможешь – будешь отвлекать внимание. Так мне будет куда легче. А у Дадли, - он коротко взглянул на него. – Есть свое задание. Если все мы сработаем как следует, комиссия умчится отсюда на всех парах с мыслью, что Иран надо немедленно отдать на съедение всем желающим. Главная хитрость – чтобы ребята из правительства не поняли, что это сделали мы. Иначе нам несдобровать.
Он опять посмотрел на Дадли и, когда Майк уже навострил уши, чтобы выяснить, что именно они хотят от него самого, вдруг сказал:
- Займемся этим завтра. Пошли спать. Ты устал, чувак.
Дадли молча кивнул и встал.
Майк исподлобья прищурился им вслед. У него мелькнула короткая, почти невыполнимая мысль, как сорвать их планы – но надо было обдумать ее получше. Все-таки про то, чтобы их пристрелить, он думал сгоряча. Он не такой, как они. Он не убийца. И не станет им, - упрямо подумал он.
Кажется, есть способ получше.

***
Майк уже заходил в гостиную, чтобы снова прильнуть к дивану и все как следует обдумать – в конце концов, пора вспомнить, что голова у него на плечах не только для того, чтобы все по ней били – когда в дверях внезапно вырос Дадли, перегораживая ему путь.
- Майк, - сказал Дадли.
- Пошел ты.
- Подожди, - Дадли отошел от него и сел рядом со своей сумкой, порылся в ней и извлек три тома Шекспира.
- Таскаю их уже не знаю сколько, - неловко сказал он. - Забирай.
Он явно ждал, что Майк обрадуется — но тот только пожал плечами.
- Оставь себе.
- Да ладно. Мне уже надоело с ними таскаться, - проговорил Дадли. Он явно не поверил своим ушам.
- Тогда можешь их выбросить, - равнодушно сказал Майк.
Улыбка сползла с лица Дадли, пару секунд он внимательно смотрел на Майка, потом взял книги и куда-то унес — наверное, и правда выбросил.
Во всяком случае, в комнату он вернулся уже без них, и Майка это ничуть не расстроило.
Он лег на диван и отвернулся к стене – больше никаким способом выразить свой протест против жизни он не мог. Он уже прикрыл глаза и приготовился погрузиться в глубокие раздумья, когда внезапно диван рядом с ним просел.
Открыв глаза, Майк снова увидел Дадли. На его бесстрастном скандинавском лице была гримаса такой угрюмой, мрачной грусти, что Майк отвел взгляд.
Он собрался было встать, но Дадли жестом остановил его.
- Лежи. Так лучше слушать будешь. Нам надо поговорить.

***
- Айрис, зайди ко мне, - холодно сказал Хауэлл, и тут же с грохотом повесил трубку.
Сердце у Айрис немного упало, но она тут же приказала себе успокоиться. Не мог же он телепатически прозреть, что Айрис теперь подозревает в шпионаже не безобидного пижона Эрика Сторма и не тихого ботаника Стива Дэвиса, а его, собственного босса. Нет, узнать он этого никак не мог – Айрис сама узнала это всего час назад, когда выяснилось, что из всех подозреваемых только он просматривал подложные файлы.
Но, зайдя в кабинет, она тут же поняла, что недооценила его.

Хауэлл сидел в огромном кожаном кресле мрачнее тучи, со своими бесцветными волосами и складками на щеках похожий на вылинявшую, усталую сторожевую собаку.
Айрис нерешительно остановилась.
- Подойди сюда, милая моя. Давай-давай.
Он поманил ее пальцем, как мрачный учитель, выбирающий из шеренги, кого бы ему выпороть. Обращение «милая моя» он на ее памяти употреблял в четвертый раз, и означало оно, что он в крайней степени ярости. Айрис окончательно струхнула.
Она подошла, не решаясь даже сесть, - хотя обычно делала это без приглашения.
Хауэлл сложил вместе кончики пальцев и сказал:
- Приятно, что годы работы у нас не прошли для тебя даром. Но все же позволь тебя спросить. Что я тебе велел сделать? – он повысил голос, и тут же сам ответил: - Так, дай-ка подумать. Проверить Стива и Эрика. Их, а не меня, Айрис. Это, конечно, похвально, и ты вполне правильно решила, что и я тоже подходящая кандидатура на роль шпиона. Но милая моя. Ты уже час сидишь и совершенно серьезно думаешь о том. Что я. После всех лет нашей… нашей совместной работы – я предатель. К тому же ты даже не посоветовалась со мной насчет способа проверки Эрика и Стива, а вместо этого тут же приписала к ним меня.
И Айрис внезапно поняла: он обижен. Не как начальник, нет – по уставу она не сделала никаких нарушений – нет, он по-человечески злится на нее за недоверие. Это было настолько внезапно и так непохоже на черствого, как сухарь, Хауэлла, что Айрис растерялась. Она не знала, облегчение ей испытывать от этого или бесконечную неловкость.
Айрис самовольно опустилась в кресло напротив стола.
- Сэр, - пролепетала она. – Я должна была…
- Да знаю я, - раздосадовано махнул рукой Хауэлл. Ему, кажется, самому было неудобно за свою злость.
Он вдруг сильно почесал затылок, отчего тут же стал похож на старую печальную сову.
- Мне позвонил Эрик. Поболтать о том о сем, но я уж знаю его, как облупленного: звонил он ради одного вопроса. Он спрашивал, неужели мы уже закрыли дело Мортона – он увидел это в каких-то документах, которые ты перед ним уронила на лестнице, и решил спросить. Но ведь вряд ли ты будешь ронять важные документы просто так, правда?
Он уставился на нее так пристально, что Айрис оставалось только кивнуть.
- Ты ведь и мне намекнула, чтобы я проверил папки на сервере, - жестко сказал он.
А голос у него бодрый, - вдруг подумала Айрис. Бодрее, чем все последние дни. Как будто что-то наконец встряхнуло его достаточно, чтобы он отвлекся от своей бессонницы, усталости и осенней хандры.
– И я проверил. Поэтому ты подумала, что шпион – я. Но я вот что тебе скажу, - он чуть перегнулся через стол, глядя ей прямо в глаза. – Кто бы из этих двоих ни был шпионом – Стив или Эрик, - он провел в разведке много времени, и слишком осторожен, чтобы среагировать на твою дурацкую идею с падением бумаг. Это была глупость. А теперь ты спугнула их.
Он откинулся на спинку кресла и потер большим пальцем переносицу.
- Но зато теперь мы можем предположить, что это не Эрик. Иначе он не стал бы мне звонить и показывать, что заметил твою аферу с документами. Значит, пока можем сосредоточиться на одном варианте. На Стиве.
Он еще помолчал, потом снова заговорил, упрямым, не допускающим возражений тоном человека, которому жизненно важно убедить всех в своей правоте.
- Я не шпион, Айрис. Я не должен перед тобой оправдываться, но я хочу, чтобы ты знала. Понимаешь?
- Да.
- И я верю, что это не ты. Давай поверим друг другу. Иначе ничего не получится. Мы должны действовать сообща. Хорошо?
И Айрис подумала: это как игра в «Мафию». «Я не мафия, ты мне веришь?».
В таких случаях игрокам обычно советовали не верить.
- Конечно, сэр. Я верю вам, - как можно мягче сказала она.
Хауэлл выглядел так, будто это правда принесло ему облегчение, и на секунду Айрис стало стыдно.
- В таком случае главное, что нам надо сделать, причем прямо сегодня – проверить Стива. Шпиона мы должны вычислить очень быстро. В Иране что-то готовится, я в этом уверен. Не думаю, что те, кто мутит там воду, будут настолько глупы, чтобы напрямую напасть на комиссию Магатэ – но что-нибудь наверняка устроят.
- Интуиция обычно не подводит вас, сэр, - бесстрастно сказал Айрис, и Хауэлл остро взглянул на нее.
- Вот именно. Сегодня до вечера мы должны знать, чист ли Стив Дэвис. Если да – будем искать дальше. У меня есть идея, как это сделать, и, думаю, она будет куда эффективнее твоей.
- Конечно, сэр, - кивнула она, и он снова вгляделся в нее почти с тревогой. Кто бы мог подумать, что известный сухарь Тристрам Хауэлл так занервничает. И, как бы ни хотела Айрис ему верить, она подумала: интересно, это знак его симпатии или попытка замести следы?
Хауэлл повертел в руках дорогую серебристую ручку, лежащую на столе. Потом отложил ее и сказал:
- Ты красивая девушка, Айрис. Ты нравишься этому тихому ботанику Стиву. Для того, чтобы его проверить, тебе придется вступить с ним в контакт. Другого выхода я не вижу.
- Простите? – не веря своим ушам, переспросила Айрис. – В какой именно контакт?
- В прямой, - поморщившись, проговорил Хауэлл – так, будто ему это неприятно.
Но Айрис легче от этого не стало.

***
Дадли поднял на Майка сумрачный взгляд.
- Элиот узнал, что ты приедешь, от своего человека в МИ-6. Я в жизни не видел, чтобы он так удивлялся. До этого я даже не знал, что у него есть семья.
Он покрутил в руках бахрому от покрывала.
- Он попросил меня проследить за тобой, узнать, удастся ли тебе что-то выяснить. Я должен был в какой-то момент заговорить с тобой, поставить на прослушку твой телефон, в номер отеля, повесить жучки на одежду — что угодно, чтобы выяснить, что тебе известно. Но мы не ожидали, что посольство захватят. Никто не ожидал.
Майк молчал, не поворачиваясь. Он все еще лежал, отвернувшись к стене, как расстроенный ребенок.
Дадли продолжил, таким мучительным тоном, будто вытягивает слова клещами.
- Я видел, как ты вынес папку из посольства — тот старик из лавки, Салар, на самом деле ничего мне про это не говорил, я видел сам. Я понял, что ты собираешься уезжать из страны. Довел тебя до аэропорта. Стоял там же, пока ты ждал рейс. Я уже думал, что мы от тебя избавились — уж прости, но ты всем только усложнял задачу — когда ты ломанулся обратно.
Дадли помолчал.
- Я вел тебя вслед за тем парнишкой, шофером. Сразу понял, что везет он тебя не в отель, но моя политика — не вмешиваться. Хотел посмотреть, что дальше будет. В целом, у меня даже была мысль, что если тебя прибьют где-то в трущобах, Элиот, конечно, расстроится, но мы избавимся от проблемы.
Он тяжело вздохнул.
- Но он велел за тобой присмотреть, и я пошел. Ну и твоя история с чемоданом, который ты отстаивал, как знамя полка, была настолько трогательно-идиотской, - он потер шею. - Что я вмешался.
Это была самая длинная речь в исполнении Дадли, какую Майк мог вспомнить, и на секунду он почти смягчился, но вовремя одернул себя – нет уж, еще не хватало, чтобы он их простил. И правда: ему следовало догадаться про то, что Дадли появился не просто так, гораздо раньше. Почему он не подумал, что появление американца посреди ночи в рабочем квартале Тегерана выглядело странно?
- Ну, а когда я уже вмешался, то куда было тебя девать? – спросил Дадли таким тоном, будто правда ждет ответа. - Я решил привести тебя к себе, разговорить, напоить и проверить, что ты знаешь. Долго думал, как это сделать, не вскрывая своей связи с Элиотом, но, на мое счастье, ты выболтал все сам. И это опять было настолько глупо, что… в общем, я подумал – вот чудик-то, а. Короче, сбыть тебя с рук я уже не мог.
Майк понял, что под «сбыть с рук» Дадли подразумевал «убить», и у него все неприятно сжалось внутри, когда он подумал: в ту ночь, когда он первый раз ночевал у Дадли на матрасе и чувствовал себя в безопасности, тот стоял надо ним и всерьез размышлял — убить его или нет. И ведь если бы решение было не в его пользу, никто бы об этом даже не узнал — а Элиоту он бы сказал, что Майку просто не повезло с местными и Дадли не успел помочь.
Дадли помолчал. Он явно не знал, куда деть руки.
- Потом выяснилось, что ты еще и паспорт потерял. И я решил использовать тебя для дела. Больше всего мне нужно было узнать, на кого мы с Элиотом работаем. Мы правда не знаем. Он потом тебе расскажет, как это получилось. И я пошел с тобой к Салару. Он сказал мне, что Элиота собираются убить. Все было так, как я тебе сказал — Салар поверил, что ты — добродетельный брат Элиота, который сейчас его исправит, - Дадли вдруг усмехнулся какой-то странной, кривой усмешкой, будто ему жаль, что это невозможно. – Про его близкие отношения с одним из членов правительства – тем самым, который обеспечит нам пропуск на прощальный прием Магатэ - стало известно, и теперь Элиота хотят убрать. Я понял, что его пора спасать.
Он снова замолчал.
- Ты был просто лишней картой в игре. Неучтенным фактором. Поэтому к нам и пришел тот человек.
Человек в черном, вспомнил Майк, и вспомнил, как он обхватил его жилистую ногу и рванул на себя. Воспоминание было таким осязаемым, будто произошло это час назад.
- Это был один из ребят нашего неизвестного нанимателя - я видел его раньше. Он приходил убить тебя, а не нас обоих. Просто убрать с доски лишнюю фигуру. Никто не рассчитывал, что ты проснешься и ввяжешься в драку, - Дадли вдруг невесело усмехнулся и положил руку на спинку дивана. – Никто вообще не ожидал, что ты окажешься таким прытким. И тогда я придумал, как можно вызнать что-нибудь про того, кто нас нанял. Я привел тебя в Эрдестан. Подменил папку. Сдал тебя «Фронту участия», - он говорил отстраненным, монотонным голосом, будто рассказывает не о себе. – Цель была в том, чтобы посмотреть, кто придет тебя спасать. Я распустил слух, что «Фронт» поймал Элиота Фостера. Сказал, где их найти. Кто-то обязан был вмешаться. Я думал, кто-то придет выяснять, что происходит, и попытается отбить Элиота — а уж пока все разберутся, что это не он, я успею что-нибудь выяснить. Я видел, что, когда к тебе пришли солдаты из «Фронта», за ними проследил кто-то еще — он залег в доме напротив, я в бинокль успел его разглядеть. Как я и думал, «Фронт» тебя просто немного отдубасил — на пытки их не хватило, они милые люди, в общем-то. Были. Ты уж прости, - неловко сказал он. – Так было надо. Я не думал, что снайпер из дома напротив всех убьет. Правда. Я сам был поражен. Потрясающий стрелок, - с уважением прибавил он. – Явно армейский снайпер. Я посмотрел в окно, что вроде ты жив, решил, что ты и сам выберешься, и последовал за снайпером. Вел его до самого города, потом проследил до Тегерана, мне надо было знать, к кому он меня приведет – но я его потерял. Он отлично уходит от слежки.
- Как он выглядит? – спросил Майк и наконец повернулся на спину.
 Не похож на стрелка. В том-то и дело. Белый. Издали, думаю, англичанин или француз. Очень странный разрез глаз. Как у ящерицы. Высокий, спокойный. По возрасту – лет тридцать. И, по-моему, не мелкая сошка. Жаль, что я его упустил.
Он опустил голову, низко, как бык.
- Прости, Майк. Я знал, что ты оттуда выберешься. Собирался оставить тебя в свободном плавании и подозревал, что ты, с твоим упрямством — вот уж и правда фамильное — в конце концов сможешь найти Элиота — но не думал, что так быстро. Молодец. Вы очень похожи.
 Нет, - агрессивно сказал Майк.
Дадли пожал плечами и не ответил.
- Я понимаю, что ты нас ненавидишь. Вид у тебя бешеный. Но прошу тебя. Помоги ему.
И Майк понял: вся эта исповедь, вся эта речь была для того, чтобы заставить его смягчиться к Элиоту. Все снова было ради него.
- Это он тебя прислал? – угрюмо спросил Майк, но обратно к стене не отвернулся – и Дадли, кажется, решил, что это хороший знак.
- Нет, - уронил он и улыбнулся, и от этой улыбки у Майка заныло в груди: он вспомнил, как сильно когда-то – всего несколько дней назад – он верил ему. – Это моя личная инициатива.
Он помолчал, ожидая, что Майк что-то ему скажет – но тот молчал.
Дадли тяжело поднялся с дивана.
- Спокойной ночи, Майк, - он уже собрался было уйти, но остановился. – Я понимаю, что тебе сейчас хочется его убить, подставить, сделать что угодно. Не делай этого. Мы получим свои деньги и исчезнем, а ты вернешься в Англию. И все будет хорошо.
«За исключением того, что Иран разбомбят» - угрюмо подумал Майк и наконец отвернулся к стене.
Пару секунд Майк чувствовал на своей спине взгляд Дадли. Потом дверь в соседнюю комнату щелкнула, и все стихло.

***
Следующие полчаса Майк лежал, вытянувшись, как струна, и пристально глядя в бежевую, слабо поблескивающую в лунном свете обивку дивана.
Потом встал.
Он бесшумно, медленно пробрался к входной двери и на пробу аккуратно попробовал открыть ее – но, конечно, она была заперта.
Стараясь как можно тише ступать босыми ногами, Майк толкнул дверь в спальню.

Они спали в одной комнате – видимо, чтобы, если что-то случится, их не перебили по одному. Дадли раскинулся на разложенном диване, в такой позе, будто рухнул, не донеся голову до подушки. Он наверняка не проснется – слишком устал. И Майк почувствовал, что злоба немного отпустила его, будто чуть разжала пальцы у него на горле.
Элиот занимал узкую кровать у стены. Спал он на животе, уронив с кровати одну руку – так же, как спал в детстве, Майк уже забыл об этом. Из-под одеяла торчала голая нога.
Пару секунд Майк переводил взгляд с дивана на кровать. Да уж. Идея убить этих двоих была поспешной, отчаянной и злобной, и сейчас, глядя на них, Майк почувствовал, что ему и правда стало чуть легче, как будто он смог наконец вздохнуть свободно – но он не стал об этом думать.
В конце концов, он пришел сюда не ради этого.

Майк оглядел комнату – но ключи от двери, конечно, нигде не лежали.
Он на секунду прикрыл глаза и попытался понять, где они могут быть, в очередной раз чувствуя себя Алисой в стране чудес.
Отгадай загадку, Майк: куда сумасшедший шляпник мог деть ключи?
Когда-то Майк знал Элиота. Знал лучше всех. Нет, все не могло настолько сильно измениться. Глядя в нахмуренное, неспокойное лицо спящего Элиота, Майк на секунду почти поверил в то, что это – все тот же самый человек.
Значит, он все еще знает его.
Итак.
Очевидные места отметаем. Не карманы и точно не сумка. Под подушкой – слишком мелодраматично. В ящике стола – слишком банально. Куда бы Элиот положил ключи семь лет назад?
Что-то простое.
Эффективное.
Незаметное.
И прямо под рукой.
Думай, Майк.
Он постоял, зажмурившись и медленно дыша.
Потом открыл глаза и опустился на колени.
Ну конечно.
Связка ключей тускло поблескивала под кроватью.
Он медленно протянул руку и бесшумно, стараясь не дать им звякнуть и чувствуя себя уличным воришкой, вытянул ключи из-под кровати, ни на секунду не сводя глаз с лица Элиота – тот чуть нахмурился и потерся лицом о подушку, но так и не проснулся.
Майк уже повернулся было к двери, но потом вернулся снова.
Так, нет. Еще кое-что.
Он порылся в кармане джинсов Элиота и нашел там немного местных денег – тот всю жизнь носил деньги в карманах и вряд ли теперь изменил этой привычке.
Вот теперь можно идти.
И, не обернувшись, Майк бесшумно вышел из комнаты.

На кресло в гостиной Дадли бросил свою здоровенную черную толстовку с надписью «ROCK» на груди. Майк натянул ее – руки тонули, пришлось закатать рукава. Он постоял еще пару секунд, медля. В квартире было совершенно тихо.
Потом он осторожно прикрыл дверь в спальню и аккуратно пошел к выходу.

***
Ночной Тегеран был прохладным и мирным. Вдалеке горела оранжевыми огнями телебашня. Майк не знал, где находится, но, прислушавшись, понял, что где-то совсем близко проехала машина. Значит, какая-то дорога здесь есть.
Он вдохнул всей грудью холодный, пахнущий чем-то сухим и сладким воздух, натянул капюшон толстовки на голову, засунул руки в карманы и быстро пошел в сторону дороги.
Эта ночь казалась Майку бесконечной – поэтому он даже не заметил, что она подходит к концу.
Небо на востоке едва заметно начало светлеть.

@темы: Сдавайся и беги

---

Сдавайся и беги, часть 2

[Cinnamon-Roll]

А мы между тем снова с вами Не прошло и двух месяцев Простите, что так долго - реал
Еще раз хочу поблагодарить прекрасную, замечательную  danaRia, фанартиста и человек - без нее шалость бы не удалась
Поехали


by  danaRia

СДАВАЙСЯ И БЕГИ, ЧАСТЬ 2: "ОПЕРАЦИЯ "ЛОКИ"

Глава 1

Жизнь – это история, рассказанная идиотом,
полная шума и ярости, но лишенная смысла.
«Макбет»

***
Уильям Шекспир сказал:
«Держи подальше мысль от языка».
Этой фразе Майк посвятил целый отрывок в своей лекции о «Гамлете». Стоя в прохладной, просторной аудитории, он рассказывал студентам:
«Эта пьеса – настоящая энциклопедия лжи. Здесь есть ложь всех видов – в лицо и тайная, во спасение и ради мести, беспардонная и убаюкивающая. Даже сам Гамлет, который, по мнению ранних критиков, был честным малым и несчастной жертвой судьбы, - на самом деле эксперт по части лжи, изворотливый и осторожный. В этой пьесе истине места нет, и, внимательно прочитав ее, вы узнаете о видах неправды больше, чем когда-либо знали».
Сейчас, сидя на бетонном полу пустого дома, Майк готов был расхохотаться себе в лицо. Все эти выдумки - чушь собачья по сравнению с тем, что устроил Элиот Фостер. Всё, что Майк знал про Шекспира, никак не подготовило его к тому, что он только что услышал.
Элиот не только знал о его приезде. Он был заодно с Дадли. Он знал обо всех его бедах, знал, что его чуть не убили - и не помог. У него в это время явно были дела поинтереснее. Все было подстроено от начала до конца, от самого приезда Майка, и в глубине души у него шевельнулось опасение: и кстати, слишком уж вовремя захватили посольство. Может, они и это подстроили? Элиот бы смог, в его талантах в этой области сомневаться уже не приходиться.
Что мог Шекспир знать про такую ложь? Про настоящую жизнь? Ничего. Столько лет Майк копался в его россказнях и фантазиях, принимая их за чистую монету. Слова, слова, слова. Бредни давно истлевшего трупа.
Майк все повторял это про себя, стараясь задеть побольнее, такое кощунство еще неделю назад ужаснуло бы его, - но сейчас все, что когда-то отзывалось в нем на имя Шекспира, замолчало, кажется, раз и навсегда.
Настоящая жизнь оказалась грязной и бессмысленной. Недостойной красивых слов.
Вот уж и правда – история, рассказанная идиотом.

Верить больше было не во что.

***
Дадли курил так спокойно, будто отдыхает после долгой и тяжелой дороги. Присмотревшись к нему внимательнее, Майк увидел, что, кажется, так оно и было — ботинки все в грязи, мокрая от пота майка прилипла к спине, сумка вся покрыта цементной пылью, и сидел он сгорбившись, будто не может больше прямо держать спину.
Сел он спиной к Майку — кажется, специально, чтобы не встречаться с ним взглядом. Майку физически плохо было даже смотреть на него, но он с мазохистстким упорством продолжал сверлить взглядом его спину.
Дадли не оборачивался.

Элиот мирно щелкал по клавишам, потом прищурился в какое-то сообщение на экране — краем глаза Майк равнодушно заметил, что у него открыт чат в Скайпе — серьезно кивнул сам себе и захлопнул ноутбук.
- Все, - весело объявил он. - Пойдемте, джентльмены.
Он встал, уложил ноутбук в пижонскую кожаную сумку, стоявшую под столом, и пошел к двери, как мирный офисный клерк, собравшийся домой после рабочего дня.
Дадли без единого слова поднялся вслед за ним. Окурок он не выбросил: затушил о край стола, аккуратно сложил в пакет и сунул в сумку.
Майк продолжал сидеть. Никогда еще ему настолько сильно не хотелось куда-нибудь провалиться, исчезнуть, и чтобы пол поглотил его, как актера в средневековой пьесе. В глубине души у него шевельнулась надежда, что, если он будет сидеть достаточно тихо, эти двое просто уйдут, выйдут из его жизни и из всей этой истории раз и навсегда.
Но, конечно, этого не произошло.
- Давай, Майк, пошли, - терпеливо сказал Элиот своим мягким, ласковым голосом, которым он уже столько людей уговорил самим отправиться на смерть. Он застыл в дверях, и его поза стала чуть более нетерпеливой. - Я понимаю, у тебя много вопросов. Я могу на них... на некоторые из них ответить, но позже. И не здесь. Пойдем.
В голосе его была идеально сбалансированная смесь заботы, нетерпения, понимания и решительности, и Майку стало совсем тошно. Хорошо бы напиться так, как никогда в жизни, и забыть обо всем.
- Тебе надо выпить, - будто прочитав его мысли, сказал Элиот, на этот раз в голосе появилась строго дозированная добавка «легкая насмешка». - Отдохнуть. Тебе досталось. Пошли.
Майк с трудом привстал, поморщившись от боли — кости ныли нестерпимо. На помощь ему никто не двинулся. Он поднялся и с неподвижным лицом пошел к дверям.
Элиот поощрительно улыбнулся.
- Вот и славно, - легким тоном сказал он. - Идем.

***
Когда они вышли из здания, уже начало смеркаться. Дождь так и не пошел – грязно-серые тучи все так же неподвижно висели в сухом, горячем небе.
Дадли внимательно огляделся, навострив уши и старательно обходя Майка взглядом.
Откуда-то слышались легкие, мелодичные щелчки - будто запела птица.
- Слыхал? – обращаясь только к Элиоту, тихо проговорил Дадли. - Где-то засели чьи-то ребята. Снимают.
- Ну и чудесно, пусть снимают, - с милой улыбкой ответил Элиот и внезапно начал с обеспокоенным видом оглядываться, а потом громко, истерично заговорил.
- Что, черт побери, здесь вообще происходит? Я хочу отсюда убраться, и как можно скорее, - сказал он голосом капризной кинодивы, страдающей, что пена в ее ванной недостаточно пушистая.
- Да, босс, - громко ответил Дадли.
- Подгони машину, идиот! – внезапно заорал на него Элиот. – Мне надоело здесь торчать! Меня чуть не убили, я трясусь тут уже два часа!
Он посмотрел на Майка и вдруг нахмурился.
- Так, а где эта… - он защелкал пальцами. – Штука, которая была у него в руках? Забыл, как называется.
- Я сейчас принесу, - смиренно сказал Дадли и пошел обратно к зданию разбитой походкой смертельно усталого человека.
И Майк вспомнил вдруг, что сюда он пришел с пистолетом. Потом положил его рядом с собой на пол.
И забыл там. Вся история кино в этот момент возопила к Майку о том, что делать этого не стоило: на пистолете были его отпечатки пальцев, и здесь их оставлять явно не стоило.
А Элиот внимателен к деталям, неприязненно подумал Майк. Видимо, поэтому все еще жив.

В ожидании Дадли они остановились посреди стройки. Щелканье прекратилось. Элиот огляделся, сунув руки в карманы. Выглядел он так, будто позирует для рекламы мужских костюмов в индустриальных декорациях.
- Я правильно понимаю, - выдавил из себя Майк. Он не хотел об этом говорить, вообще ни о чем не хотел говорить, но он уже научился тому, что удобным случаем надо пользоваться всегда — а то второй раз он может и не представиться. - Этот человек - твой... твой… прихвостень.
Элиот поморщился.
- Боже мой, Майк. Откуда такие слова? – негромко, раздосадованно проговорил он. - Какой прихвостень? Он мой напарник.
- Да я плевать хотел, - Майк невольно повысил голос, и Элиот жестом попросил его говорить тихо. - Он меня оставил, он... – Майк задохнулся. Он не знал, как сказать это так, чтобы не было слишком пафосно, и просто коротко приподнял свои перерезанные проволокой запястья. - И ты все это знал. Я правильно понимаю?
На секунду лицо Элиота стало почти искренним.
- Мы оказались в непростой ситуации. Он пытался меня защитить. Не злись.
- Ах, не злиться? – ядовито прошептал Майк. – О, большое спасибо.
Элиот внимательно посмотрел на него.
- А ты не изменился. Все такой же упрямец.
Кажется, он искренне не понимал, в чем проблема, а Майк не знал, как объяснить ему главное: все это время он шел вперед с мыслью, что поможет Элиоту, со смутным ощущением вины и долга, ему всё казалось, что Элиот — жертва, и всем его действиям найдется разумное объяснение. Но он был не готов к тому, что Элиоту помощь, кажется, совсем не нужна.
Получается, что все, через что он прошел на этом пути, было зря.
Майк сжал кулаки так, что поблелели костяшки пальцев.
Элиот ничего больше не прибавил, знай себе пинал гальку носком ботинка, и до возвращения Дадли они больше не сказали друг другу ни слова.

Темно-лиловое небо грузно лежало на многоэтажках, под ногами хрустел гравий и чавкала глина, и Майк с мстительным удовольствием увидел, что дорогие кожаные туфли Элиота покрылись грязью.
Никаких следов перестрелки вокруг не осталось.

***
Стройка закончилась, и Майк узнал те гаражи, где они с Миллером совсем недавно встретили его «мальцов» - сейчас здесь, к сожалению, было пусто. Майк почти хотел, чтобы их остановили, чтобы кто-то вмешался — но вокруг было тихо и облачно, будто даже прохожие спрятались, предчувствуя наступающую грозу.
Пижонская синяя «Хонда» была припаркована прямо у обочины, на самом виду. Дадли сел за руль, Элиот - рядом с ним, Майку ничего не оставалось, как забраться на заднее сидение.
Майк заметил, что, залезая в машину, эти двое одновременно хлопнули дверьми, как полицейские в кино, и подумал — может, они тренировались? С Элиота станется — он же всегда хочет, чтобы все было идеально. И Майк снова почувствовал к нему острую неприязнь.

***
Глядя на проезжающие мимо блеклые многоэтажки, Майк думал об Элиоте. О том, как он ошибся в начале, подумав, что Элиот не изменился. Он был когда-то его братом, непутевым, но великолепным, а теперь, - и чем дальше, тем сильнее, - Майку казалось, что он видит просто куклу, удачную копию, инопланетянина или еще какую-то тварь, которая, как в кино, приняла образ его брата, выглядит и разговаривает, как он, но ничего не чувствует, и внутри у нее — только темнота, пыль и мигающие лампочки.
То, что когда-то было Элиотом, правда не видело проблемы в том, что из-за него погибло столько людей.

Единственный момент, когда он казался самим собой — когда увидел Дадли. Сейчас тот сидел неподвижно, будто врос в кресло, и смотрел прямо на дорогу, старательно игнорируя взгляд Майка, который упирался ему в затылок.
Элиот включил какую-то негромкую переливчатую музыку.
До конца пути никто не произнес ни слова.

***
Они остановились рядом с новым трехэтажным домом в пригороде. Квартира Элиота (очевидно, одна из многих квартир Элиота) занимала весь первый этаж, и, когда за ними закрылась дверь, Майку показалось, что он попал в Лондон.
Квартира была просторной и безликой, похожей на дорогой номер в европейском отеле. Даже жалюзи на окнах были задернуты – чтобы уж ничего не напоминало, что они все еще в Тегеране и на улице плюс тридцать.
Дадли тут же куда-то скрылся. Молчал он так упорно, будто потерял дар речи раз и навсегда.
- Устраивайся, - добродушно сказал Элиот, искоса поглядывая на Майка, и вальяжно развалился на диване. – Ванную уступаю тебе. Диван тут отличный, спать можешь здесь, - он хлопнул по обивке рядом с собой. – Выглядишь ты паршиво. Я поищу для тебя таблетки.
- Не надо, - ответил Майк. Голос у него был такой ледяной, что Элиот даже не стал спорить.
- Чувствуй себя как дома, - уже с меньшей уверенностью проговорил он. - Отдохнешь, а потом расскажу тебе, что будем делать дальше. На самом деле неплохо, что ты появился как раз сейчас. Твоя помощь пригодится.
- Ты что… Ты думаешь, я буду вам помогать? – не веря своим ушам, переспросил Майк. Он сам не знал, чего ожидал – но уж точно не этого.
- Да, - как ни в чем не бывало, кивнул Элиот, поднялся и аккуратно повесил свой пиджак в шкаф.
- Вот просто так должен взять и согласиться?
- Именно. Понимаешь, ты слишком много знаешь. В другой ситуации мне пришлось бы тебя убить, но поскольку ты мой брат, сделать этого я не могу. Так что ты с нами.
Он смотрел на Майка так, будто это шутка, но Майк слишком хорошо понимал, что это не так.
В исполнении Элиота все это прозвучало очень логично.
Майк развернулся и ушел в ванную.

Там все было таким же чистым, сияющим и безликим, и Майку мучительно захотелось разбить что-нибудь вдребезги.
Впрочем, он сдержался.

***
В квартире было прохладно, где-то бесшумно работал кондиционер, воздух был мертвым и холодным, как в лондонских офисах.
Вернувшись в гостиную, Майк не знал, куда себя деть, чем заняться, и принялся рассматривать вещи. На столе стояла фотография какой-то улыбающейся загорелой женщины, около дивана лежали английские журналы о скачках.
В комнату заглянул Элиот - в махровом халате и с мокрыми волосами.
- Кто это? - спросил Майк, глядя на фотографию — просто чтобы не молчать. Он приготовился уже услышать какую-нибудь трогательную любовную историю — девушка была красивая — но Элиот пожал плечами.
- Понятия не имею. Просто фотка из Интернета. Наугад. После истории с монетой мы решили возобновить старый трюк — оставлять там, где мы живем, личные вещи, которые не имеют к нам отношения.
Майк не мог не признать, что это довольно умно — если квартиру будут обыскивать молодцы вроде Миллера, они потратят кучу времени на то, чтобы установить, кто на фото и зачем им скаковые журналы — и уйдут по ложному следу.
- То есть та пластиковая монета была настоящая? – спросил Майк.
- Абсолютно, - легко согласился Элиот, и вдруг молниеносным движением достал что-то из кармана халата и бросил в сторону Майка.
Тот попытался было поймать, но куда там — с реакцией у него всегда было плоховато, и монета с глухим пластиковым стуком упала на стол.
Майк поднял ее.
- Пираты Карибского моря, - без всякого выражения прочитал он.
- Прямо про нас, - согласился Элиот. Подошел и взял монету у него из рук, зажал в кулаке, картинно дунул на него и разжал руку — монета исчезла.
Дешевенький фокус, но Элиот заглянул ему в лицо так, будто всерьез ожидал, что Майк засмеется.
Не дождавшись, он собирался было что-то сказать, но передумал и вышел из комнаты, на ходу вытирая голову полотенцем.
Удерживать его Майк не стал.

***
Один старый преподаватель из колледжа однажды сказал ему: когда не знаешь, что делать — просто ложись спать. Майк попробовал последовать его совету, выключил свет и прилег на диван - но сон как назло не шел, он лежал, глядя в потолок и чувствуя себя совершенно разбитым.
Лежать так было тревожно и плохо, Майку казалось, что у него начинается жар, низкий, гулкий, раздражающий. Все синяки, оставшиеся от встречи с Фронтом участия, разболелись с новой силой, и Майк снова побродил по комнате, чувствуя себя в плену, а не в гостях, и не зная, что ему делать, снова лег, встал, опять лег и наконец уснул. Во сне у него все болело, было очень жарко, он смутно помнил, как кто-то прижал к его губам стакан и напоил его чем-то отвратительно горьким, с резким лекарственным запахом. Майк сквозь сон пытался что-то сказать, объяснить, попросить выпустить его отсюда, но сказать ничего не получалось, он пытался встать, но чья-то ладонь тут же прижималась к его лбу и заставляла лечь обратно. Ночь будто состояла из бессвязных обрывков, - но постепенно они срослись, переплелись друг с другом, и он наконец уснул по-настоящему.

***
Майк проснулся, потеряв всякое чувство времени. В комнате никого не было. Он полежал с открытыми глазами. Чувствовал он себя, как ни странно, гораздо лучше, боль отступила, и он наконец-то выспался. Кто-то накрыл его пледом, аккуратно заклеил пластырем синяки — но Дадли это был или Элиот, Майк не знал, и почему-то это угнетало его.

Он подошел к окну, оттянул полоску жалюзи вниз и с удивлением увидел, что на улице совершенно темно.
Из кухни раздавались негромкие голоса.

- Не думаю, что наша краска подойдет. Надо что-нибудь поярче. Сигареты – только местные. И скотч не забудь, - негромко говорил Дадли.
Увидев Майка, он сразу замолчал, и лицо у него стало, как ацтекская каменная маска.

Дадли сидел на диване и с сосредоточенным видом полировал свои ботинки. Элиот стоял у плиты и мирно что-то жарил.
- Который час? – сухо спросил Майк.
- Три ночи, - спокойно ответил Элиот. Как будто готовить еду посреди ночи для него – самое обычное занятие. - Я как раз ждал, пока ты проснешься. Ужин, завтрак, черт его знает – короче, сейчас будет. Надеюсь, ты любишь рыбу, - не меняя выражения лица, прибавил он. – Она тут неплохая.
Лицо Майка перекосилось от страдания. Он больше не мог терпеть этот цирк.
Элиот, кажется, это понял и отложил ложку, которой что-то помешивал на сковородке.
- Присаживайся, Майк, - Элиот вытер руки о клетчатое, как в Англии, полотенце, присел на край стула и указал Майку на соседний. – Давай поговорим.
Майк сел.
- Прости, что все вот так. Как есть, - произнес Элиот, и в голосе его на секунду скользнуло почти настоящее сочувствие. – Я все расскажу. Правда. Но сначала ты расскажи мне, что знаешь.
«Ничего», хотел было сказать Майк, но он уже так устал от неправды, уловок и уверток, что угрюмо ответил:
- Скоро приедет комиссия, проверять, правда ли у Ирана есть оружие. Судя по словам ребят из «Фронта участия», ты собираешься как-то сорвать проверку. Думаю, ты хочешь заставить комиссию поверить, что оружие существует.
- Вот, я всегда знал, что ты умник, - беззаботно сказал Элиот, будто речь идет о школьных оценках. – На самом деле все немного сложнее, но общая суть такова, да.
Он развел руками, как карточный шулер, который хочет показать, что у него и в мыслях не было жульничать.
- А ничего, что во Фронте уже обо всем догадались? – холодно спросил Майк.
Лицо Элиота в мгновение ока стало хитрым, как у кошки.
- Ну, у нас есть для них небольшой сюрприз. Итак, - он хлопнул себя по коленям и поднялся, будто говорить больше не о чем. - Комиссия приезжает послезавтра, надо немного подготовиться. Нам предстоит великолепная неделя. Афера в стиле Джеймса Бонда. Карты, деньги, два ствола, коктейли, прекрасные женщины и интриги на высшем уровне.
Он разговаривал с ним так, будто Майку все еще четырнадцать и его можно поймать на такую удочку.
- Видишь, я тебе доверяю, - сказал Элиот, возвращаясь к размешиванию чего-то на сковородке. – Так что прекрати дуться. Доставай тарелки, они в верхнем ящике.
Но Майк не верил ему. С какой стати изворотливый Элиот, хитрый и острожный, который уже так его подставил, будет сейчас говорить ему правду?
- Мы обязаны быть заодно, - упрямо повторил Элиот. – Чтобы все прошло идеально, нам нужен третий. Ты подходишь.
- Я просто хочу понять, - сухо поинтересовался Майк. – Ты понимаешь, что этим вы развяжете войну? Зачем тебе это надо? Точнее, нет, не так. Кто тебе за это платит? Вот чего я не могу понять. Что мой брат – подонок, которому плевать, что погибнут тысячи людей, - это я могу понять.
Улыбка на лице Элиота даже не дрогнула, и Майк продолжил.
– Но я не понимаю – кто твой хозяин? Кому это нужно? Раз уж ты мне доверяешь, - выплюнул он. – Давай, скажи мне.
Элиот заколебался, а потом снова отвернулся к плите и медленно проговорил.
- Ты знаешь, в этом и загвоздка. Дело в том, что мы сами этого не знаем. И это, на самом деле, очень большая проблема.
Ну, начинается.
Ложью Майк был сыт по горло.
- Знаешь что, Элиот, - теперь, когда он наконец-то не чувствовал себя разбитым, как старик, злиться стало гораздо легче. - Вот только не надо...
Значит, теперь эти ублюдки пытаются выставить все так, будто были невинными жертвами и даже не знали, кто их нанял.
Даже слушать смешно.
- Серьезно, - продолжал Элиот. - Это наша основная проблема. Именно это Дадли и пытался выяснить с твоей помощью. Комиссия Магатэ – наше последнее задание и, кажется, после него они хотят от меня избавиться. Дадли пытался выяснить, кто они такие и как нам от них скрыться.
В это поверить было уже совсем невозможно, и Майк дошел до белого каления за одну секунду, от всей этой лжи и грязи он потерял над собой контроль.
- Это правда, - внезапно подал голос Дадли. Он аккуратно отставил свои сияющие ботинки, встал с дивана и подошел ближе. – Слушай, я хочу сказать…
Майк так долго сдерживался, но сейчас он даже не успел подумать, будто мысли ему застилало чем-то удушающе черным, - он встал, развернулся и со всего размаху ударил Дадли кулаком по лицу.
Все трое настолько этого не ожидали, что застыли в растерянности. Дадли, даже не пытаясь ударить его в ответ, согнулся, схватившись за нос, и Майк размахнулся и врезал ему еще раз, это должно было, обязано было принести ему хоть какое-то облегчение, но почему-то не принесло, он замахнулся снова, он даже не думал, что бывает такая черная злоба, и дал ему еще раз, неумело, но с такой силой, что Дадли шатнулся назад, и Элиот наконец очнулся, схватил его и рывком оттащил, Майк рванулся, сбросив с себя его руки, с отвращением, как гусениц, чуть не рыча от ярости и полной безнадеги.
- Давай, можешь и мне врезать, - все с той же легкой, неуместной, насквозь фальшивой улыбкой, будто речь идет о пикнике за городом, сказал Элиот. - Полегчает.
Майк с отвращением толкнул его ладонями в грудь и процедил:
- Пошли к черту, сволочи. Я ухожу.
- Куда? - спросил Элиот, и Майк с мстительной радостью отметил, что улыбка начала наконец сползать с его лица.
- Куда угодно.
- Слушай, - Элиот положил руку ему на плечо. – Майк. Перестань. Ты мой брат, и я…
- Ты мне не брат, ублюдок, - спокойно сказал Майк. – Прощай.
Майк рывком рванул на себя кухонную дверь. Вещей у него все равно не было, можно было уходить прямо так. Куда угодно, только бы не видеть этих двоих.
Прошла всего секунда, он уже распахнул дверь, и вдруг почувствовал, что в затылок ему, ровно под волосами, аккуратно упирается что-то железное и холодное.
- Отойди от двери, Майк, - все так же мягко сказал Элиот. Майк медленно, не веря своим глазам, повернулся, так медленно, как мог, но глаза его не обманывали: в руке Элиот держал пистолет, и сейчас он упирался ровно в Майка.
Рука у него не дрожала. Совсем.
- Видит Бог, я не хочу этого делать, - все тем же тоном социального работника, уговаривающего пенсионера купить страховку, продолжал Элиот. Теперь, когда Майк повернулся, пистолет упирался ему в горло. – Я люблю тебя, и однажды ты возьмешь свои слова обратно. Но если ты сделаешь — сейчас или впредь — еще хоть шаг в сторону двери без моего разрешения, я приму меры. Я не дам тебе испортить нам партию. Жаль прерывать твой благородный порыв, но ты идешь с нами.
И Майк понял, что до этого момента он ничего не знал о ненависти.
За спиной у Элиота, зажимая разбитый нос, стоял Дадли, и смотрел на Майка упорным, серьезным взглядом – так, будто хочет что-то сказать ему, что-то очень конкретное – но Майк его не понимал.

Пару секунд Майк смотрел на них обоих.
Элиот, как бы ни был умен, не знает, что ему пришлось пережить, не знает, во что он превратился за эти дни, - и Майк вдруг понял, что желает ему смерти. Им обоим. На секунду он представил, как убьет их, мысль эта захлестнула его черной ослепительной волной, так что сердце заколотилось быстрее. Они это заслужили. Он подумал о том, что ночью убьет их. Сначала одного, потом второго. Так всем будет лучше. Он спасет многих людей. Они оба это заслужили.

Майк смиренно опустил глаза и медленно сел обратно за стол.

@темы: Сдавайся и беги

---

ПРО БРИТАНСКИХ АКТЕРОВ

[Cinnamon-Roll]

Как известно, британские актеры - это один большой фандом и одна большая дружная шведская семья. Эти пленительные лошадиные лица можно отличить всегда - благо за последние полгода я в разном составе в основном только на них и смотрю Британского актера я уже отличаю за версту, у меня на них нюх, как на трюфели Знаете, как это сделать? Британский актер - это тот, на кого ты смотришь и думаешь - ОМГ, более некрасивой рожи трудно и вообразить. А через две минуты только тихо размазываешь слюну по лицу и думаешь - КАКОЙ КРАСАВЕЦ ГДЕ РАНЬШЕ БЫЛИ МОИ ГЛАЗА!!!
Это я все к чему.
Сижу я тут и думаю - вот странно, нюх, кажется, начал подводить Возьмем Тима Рота, - сказала я себе. Вот так посмотреть - типичный британский актер! Первые пять секунд - страшнейшная рожа. Потом - любовь и голуби.



Но постойте, - сказала я себе. Он же американец! Теория не работает!
Зашла на Википедию. На всякий случай.
И что же?
"Родился в Лондоне, в семье учительницы и журналиста".
Всем хорошего вечера

---

[Cinnamon-Roll]

Ну и конечно! Чуть не забыла еще один трек, исполненный вчера мной и Даймондом бешеными голосами с беготней по всей комнате для  iwfm
Чувак, это наш гимн!
" - Cause it's ok.
- I know" (c)




Listen or download Avenue Q If You Were Gay for free on Prostopleer:lol::lol::lol::lol:

---

НУ И ЧТОБ ВСЕМ СТАЛО СОВСЕМ ХОРОШО!!!!

[Cinnamon-Roll]

Великолепный фанмикс, камрад! Картинка полностью выражает! Впервые в жизни видела танцующую Шэдро! Впервые в жизни видела танцующую Конеко! Впервые в жизни видела танцующую Эмму Фрост! Впервые в жизни видела танцующую себя! Второй раз в жизни видела  iwfm, танцующую лезгинку!

В ЭТОМ ФАНМИКСЕ НАША СЛАВНАЯ КОМАНДА ПРОВОЗГЛАШАЕТ СВОЕ КРЕДО! СВОЕ ВСЕЛЕНСКОЕ "ДА"!(с)

08.04.2012 в 11:46

Пишет  shadRo:

про вчера иапять
как метко выразилась iwfm , "Шесть часов непрерывного блевания радугой. В промежутках - концертные номера из Гли в аранжировках национального ансамбля джигитов Республики Дагестан." (с)

Пишет  iwfm:

08.04.2012 в 11:41

И Я РЕШИЛА СДЕЛАТЬ ФАНМИКС ПО СЛЕДАМ НАШИХ ВЧЕРАШНИХ ПРИКЛЮЧЕНИЙ
ЧТОБЫ ВСПОМИНАТЬ И НОСТАЛЬГИРОВАТЬ




























отрадно все-таки знать, что до верки сердючки мы так и не дошли, хотя, может быть, мы просто рано свалили
БП: поставьте музыку! пусть все танцуют!!!!

URL комментария

---

[Cinnamon-Roll]

ВСТРАИВАТЬ ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ТАНЕЦ БЕНЕДИКТА КАМБЕРБАТЧА ЮТЬЮБ НЕ РАЗРЕШАЕТ, НО Я ПОВЕШУ ПРЯМО ТАК.

ПОСВЯЩАЮ ЭТОТ ПОСТ НАРЦИССЕ И ЕЕ ВЧЕРАШНЕМУ ДР, ГДЕ МЫ С  iwfm ВЕСЬ ВЕЧЕР ПЫТАЛИСЬ ВОТ ЭТО ТАНЦЕВАТЬ (В ТЕ МОМЕНТЫ, КОГДА НЕ ТАНЦЕВАЛИ ТАНЕЦ КЕННЕТА БРАНЫ И ТОМА ХИДДЛСТОНА).
ЧУВАК, НАМ НАДО ЕЩЕ НЕМНОЖЕЧКО ПОТРЕНИРОВАТЬСЯ! ПОСМОТРИТЕ, КАКАЯ ПЛАСТИКА! КАКАЯ ГРАЦИЯ! КАКАЯ ДИКАЯ РОЖА!

www.youtube.com/watch?v=ZSgdyNZABt0&feature=rel...

А ПРЕКРАСНУЮ НАРЦИССУ ПОЗДРАВЛЯЮ ЕЩЕ РАЗ!

---

флэшмоб)))

[Cinnamon-Roll]

Так, ну ладно, и я тоже побегу

Суть флэшмоба: Выбираете жертву из ПЧ (в количестве - 5) и заставляете его:
1) Постить фотографию любимого мужчины - актера, певца, политика, шоумена и проч.
2) Постить фотографию мужчины, которого он(а) не переносит.
3) Фотографию кумира детства.
4) Открыть любой поисковик и запостить первую попавшуюся фотографию любого мужчины.
5) Запостить фотографию по вашему заказу.


1) Их ваще столько, что я даже не знаю как выбрать Но пойду неочевидным путем
Человек, которы символизирует для меня добро, любовь и рай желейных медвежат))))



2) Подумав, поняла, что таких нет

3) Фотографию кумира детства.


4) Ой, вы знаете, у меня совершенно случайно был открыт тумблер , и поэтому до поисковика я уже не дошла. Надо сказать, это и правда первое фото, попавшееся мне на глаза. Называется оно: "Ямада Гарри, обернись, кеннетбрана!"



ой, слушайте, а я пошла в этот дневник и так нашал еще одно ВЕЛИКОЛЕПНОЕ фото на ту же тему.



5) На фразу: "А девкой был бы краше".

ТРАДИЦИОННО.



Салить не буду, все, по-моему, уже пробежали

---

[Cinnamon-Roll]

Сделала то, что когда-то была уверена, что никогда не сделаю - пересмотрела Бойцовский клуб.
Невероятный, конечно, фильм. Это один из единственных случаев в моей жизни, когда я просто что при первом, что при втором просмотре сидела фактически проглотив свой кулак, чтоб не орать от того, насколько это ужасно и прекрасно одновременно. И вот с тех пор, как посмотрела первый раз - одно из самых сильных киновпечатлений в моей жизни, просто ВОЛШЕБСТВО какое-то
Просто вот от первого до последнего слова.
I am Jack's complete lack of surprise.
Что характерно, фильм в свое время провалился в прокате, при этом на долгой дистанции собрал кучу денег, да и вообще остался можно сказать навечно в памяти народной

---

[Cinnamon-Roll]

И все еще про Нортона

Я тут нашла видео, отрывок из которого я когда-то показывала на СК на лекции по фанвидео как пример совершенно идеальной синхры. Что самое забавное, тогда я даже еще не смотрела этот фильм

Очень рекомендую даже тем, кто не видел фильм - спойлеров нет, но визуально просто eye candy, у меня от него до сих пор мурашки

И там очень тру первый комментарий

"Penguins,

Burning Buildings,

Guns-in-mouths,

Fighting men (Obviously),

Duct-Tape'd Fat Guys,

Airplanes,

Chemical Burns,

Copying Machines,

Penguins.

You gotta wonder what people who haven't seen "Fight Club" think it's about." в точку, чувак