Сдавайся и беги, глава 5

[Cinnamon-Roll]

by  danaRia

Глава 5

Дело было так: отец мне завещал всего какую-то жалкую тысячу крон,
но поручил моему брату дать мне хорошее воспитание.
Вот тут-то и начало всех моих горестей.
«Как вам это понравится»

***
- Дело обстоит так, - неспешно начал Элиот, пока Дадли выводил машину со стоянки. – Нагиз – член иранского правительства. Должность у него очень высокая, и человек он очень опасный. Поэтому ты, Майк, не суйся. Он наверняка будет тебя о чем-то спрашивать. Отвечай уклончиво.
- А зачем вы вообще меня взяли? – спросил Майк с заднего сидения, все еще думая: как это странно, что костюм сидит на нем как влитой.
- Все для того же. Сумятица. Хаос, - лаконично ответил Элиот. – Лишние фишки всегда вносят в игру лишнюю путаницу. А нам как раз это и нужно.
Майку это было совсем не нужно, но он промолчал. Спорить явно было бесполезно.
- Это во-первых. Во-вторых – нам надо, чтобы тебя пропустили на прием. Обеспечить это может только Нагиз, поэтому будь добр, не выделывайся и постарайся ему понравиться.
Голос его явно говорил о том, что возражения не принимаются, и Майк снова промолчал.
А Элиот между тем продолжал.
- Не вздумай делать глупостей вроде того, чтобы шепнуть Нагизу, что мы с Дадли шпионы. Во-первых, ты все равно ничего не знаешь, и, кроме догадок, ничего ему выдать не можешь. Во-вторых, он тебе не поверит. В-третьих, у нас будут от этого проблемы, и у тебя в том числе. Поверь – если ты рассердишь Нагиза, я тебе помочь не смогу. Поэтому будь тих, мил и вежлив. Договорились?
Элиот даже перегнулся через сидение, чтобы посмотреть на него, и Майк быстро кивнул.
Он еще посмотрит, слушаться его или нет.
- Вот и славно, - без улыбки кивнул Элиот. Он казался очень сосредоточенным, между бровями легла тонкая хмурая складка. – Ну и еще кое-что: ты его развлечешь. Нагиз любит, когда все выглядит роскошно. Очень падок на такой, знаешь, европейский шик. Он из бедной семьи, сам всего добился и вырос с мыслью, что станет рафинированным, образованным, богатым человеком. Так любит этот свой образ, что однажды это его погубит.
- Его погубит страсть к азартным играм, - проговорил Дадли, сворачивая на шоссе.
- И она тоже, - согласился Элиот. – И, думаю, прямо сегодня. Не зря все-таки Коран запрещает играть. Плохое дело. Невозможно остановиться.
Никто не ответил, и какое-то время они ехали молча. По тротуарам спешили пестро одетые люди, мигали яркие афиши, кое-где попадались овощные палатки прямо посреди улицы. Еще неделю назад все это казалось Майку такой экзотикой – а сейчас он смотрел в окно хмуро, как на что-то утомительно знакомое.
Он вдруг подумал: если он все же выберется отсюда и его спросят, что он успел посмотреть в Иране, ему даже нечего будет ответить.
Любая поездка для Майка всегда состояла из музеев, изучения карты и чинного осмотра памятников старины.
А все, что произошло в этот раз, даже пересказывать было неловко.
- Так, - Элиот нагнулся, высматривая что-то в жарком предзакатном свете. – Останови-ка.
Дадли затормозил у приземистого длинного дома, Элиот выбрался из машины и вошел в магазин с витиеватой потертой вывеской.
Они остались в машине вдвоем. Дадли хранил молчание, неподвижно глядя в переднее стекло машины.
Майк побарабанил пальцами по колену. Он испытывал непреодолимое желание что-нибудь сказать. Дадли был врагом и подонком, но все эти совместные обеды, и его молчаливая дружба с Элиотом, и отношение Лоры, и вся эта дурацкая ситуация не давали Майку вернуться к тому прекрасному, гармоничному и краткому состоянию, когда он ненавидел их с Элиотом чистой понятной ненавистью без всяких оттенков.
Но что сказать, Майк так и не придумал, и уже приготовился молча глазеть в окно до прихода Элиота, когда Дадли вдруг подал голос.
- Знаешь, что меня бесит? – произнес он, продолжая так же сосредоточенно смотреть перед собой. – Лицемерие. Вот ты вроде весь такой приличный. Шекспир, все дела. Мы вроде как тебя подставили.
Майк терпеливо подождал продолжения.
- А потом сам идешь и закладываешь собственного брата в разведку. Молодец. Получилось или нет – это другой вопрос. Неважно. Знаешь, что они с ним сделают, если поймают и докажут его вину?
Майк молчал.
- Ты его подставил, - спокойно сказал Дадли. – Теперь остается только надеяться, что последствий не будет. Но если будут – виноват будешь ты. Если они его возьмут – виноват будешь ты.
Он говорил и говорил, не повышая голоса, монотонно, как будто не может остановиться.
- Ты вбил себе в башку, что найдешь его, спутал планы всем вокруг, а как только нашел и он оказался не таким, как ты придумал – ты готов послать его ко всем чертям. Ты не его искал. Ты просто хотел добиться своего. Это понятно, мы все так делаем. Просто перестань говорить себе, что тебе не плевать на Элиота. Тебе плевать.
Дадли наконец обернулся.
- А ты все еще сидишь с видом невинного заложника, которого похитили бандиты. Ты ничего про нас не знаешь. И что главное – тебя это не интересует, - Майк смотрел на него, чувствуя, что на щеках проступают красные пятна. - Я думал, ты не такой, как все они. Я ошибся.
Он отвернулся и вернулся к созерцанию лобового стекла.
У Майка на это был добрый десяток возражений. Он мог бы сказать, например, что для того и приехал: собрать сведения для Хауэлла. И еще: что глупо было ожидать, что, встретив Элиота, он тут же воспылает к нему братскими чувствами и будет прикрывать его преступления – но он промолчал. У Дадли с Элиотом явно были какие-то свои представления о честности и благородном поведении, и замкнутое выражение лица Дадли явно говорило о том, что слушать он не намерен.
К тому же в глубине души, за возмущением, Майк понимал, что в чем-то Дадли прав.

Элиот вышел из магазина с каким-то лохматым растением в корзине и с улыбкой до ушей, - но пока он шел к машине, она сползла, как у актера, вернувшегося со сцены в гримерку.
Он сел и не глядя сунул свою покупку Майку.
- Положи, - лаконично сказал он.
Майк посмотрел на цветы.
Ничего подобного он в жизни не видел.
Это была корзина с какими-то причудливыми, странными растениями, мелкими цветами, хвойными ветками, мхом, все это было влажным и прохладным и пахло точно как лес после дождя. На краю рос высокий белый цветок, похожий на орхидею, он едва виднелся среди густых глянцевых листьев – будто подглядывает. Было в этом букете что-то такое, что у Майка сердце стукнуло сильнее.
Не похожий ни на что. Дикий. Странный.
Опасный.

***
Постепенно дома вокруг становились меньше и явно дороже, а заборы – выше, и скоро, кроме заборов, Майк не мог разглядеть ничего.
Дадли затормозил перед высоченной темно-зеленой оградой. Железные ворота тут же отъехали в сторону, будто их машину уже ждали.
За воротами их остановил хмурый бородатый охранник. Еще одного, с тяжелой кобурой на покатом бедре, Майк заметил вдалеке.
Элиот мило улыбнулся, Майк последовал его примеру, а Дадли начал что-то неспешно говорить по-персидски, иногда кивая на Майка. Охранник вызвал кого-то по рации, мрачно выслушал ответ и жестом разрешил им проезжать.
Дадли припарковался во дворе.
Выйдя из машины, Майк огляделся.
Они стояли на площадке, вымощенной бледно-розовым, чуть поблескивающим покрытием, похожим на слежавшийся песок. Неподалеку стояли еще три автомобиля, по сравнению с которыми «Хонда» Элиота выглядела жалкой сироткой. Белый «Майбах», черный «Бентли», и еще какая-то машина, марку которой Майк даже не узнал. Все три были чистыми настолько, что в лучах закатного солнца блики на крыльях вспыхивали, как огонь.
- Да, тут красиво жить умеют, - сказал Элиот с какой-то непонятной интонацией, не то с насмешкой, не то с сожалением.
И пошел к дому.

Дом был выстроен в каком-то странном стиле: вроде бы обычная местная постройка, но с белыми ставнями почти в колониальном вкусе, стены выкрашены в бледно-терракотовый, а перед домом – сад с высокими, старыми деревьями, двумя ровными рядами кипарисов вдоль дороги, клумбами и идеальным зеленым газоном – как он только выживает в такой жаре?
Это место выглядело совсем не похожим на Иран. Будто они оказались в какой идеальной несуществующей стране, смеси давно исчезнувшей аристократической Британии и тихого дружелюбного Востока из персидских сказок – прекрасные чистые линии и жаркие, яркие краски.
На лице Дадли была написана какая-то неподвижная утомленная тоска, будто все эти красоты на ни градус не могут поднять ему настроение.
- Сделаешь Нагизу комплимент насчет дома, - проговорил Элиот и с наслаждением втянул сухой, пахнущий цветами вечерний воздух. – Он это любит.

Так они неспешно догуляли до крыльца. Перед дверью застыл здоровенный, почти квадратный охранник в форме без нашивок. Он чуть посторонился, с таким видом, будто делает им большое одолжение, и одной ручищей толкнул назад дверь.
Прихожая была просторной и очень мраморной. Такое количество мрамора всех цветов, фактур и оттенков Майк до этого видел разве что в Британском музее.
Он поднял голову и ничуть не удивился, увидев люстру, которая куда уместнее смотрелась бы в Венской опере.

С противоположного конца холла к ним торопливо шел мужчина в черном костюме. Короткая борода аккуратно, по кругу облегала его подбородок, и почему-то от вида этой ухоженной бородки Майку стало неприятно, хотя почему – он не смог бы объяснить.
Это был невысокий крепкий мужчина лет сорока, с лицом и взглядом, которые ясно говорили о том, что он душа компании, славный парень с хорошим аппетитом и к еде, и к женщинам – и заметно это было так сильно, что Майк снова почувствовал к нему какую-то смутную антипатию. Такие чувственные восточные лица претили его английской чопорности.
- Здравствуйте, - сказал перс, и взгляд его ярких, как чернослив, глаз, уперся прямо в Майка. Английский у него был очень правильный, но слишком уж аккуратный, слишком старательный. – Приятно видеть новые лица.
Он подошел к Майку и протянул ему руку.
- Нагиз Мехмед. Приятно познакомиться.
Майк сжал его обжигающе горячую ладонь, и снова его кольнуло какое-то неприятное чувство. А Нагиз уже повернулся к Элиоту.
- Сумасшедший дом с этой комиссией. Я устал, как вол.
По нему, впрочем, это было совершенно незаметно.
- Башира, иди сюда! – зычно, повысив голос на несколько тонов, крикнул Нагиз.
В прихожую зашла очень красивая женщина в жемчужно-сером костюме. Голова у нее была повязана платком совсем не восточного вида – наверное, «Шанель» или что-то в этом роде.
- Смотри, Башира, - со смешком сказал Нагиз. – Это брат нашего гостя. Похож, правда?
Женщина не спеша кивнула. В ее лице, во всей фигуре чувствовалось достоинство хозяйки дома и жены большого человека.
Элиот коротко поклонился ей, потом вежливо вытянул у Майка из рук свою фантастическую корзину, которую Майк послушно нес за ним от машины, и протянул Нагизу.
По его полному лицу пробежала тень.
- Я же просил тебя не приносить моей жене цветы, - Нагиз улыбнулся, но на этот раз улыбка была чуть раздраженной. Майку не понравилось, как быстро меняется у него настроение. – У нас это не принято. Это уже становится неприлично.
- Это не твоей жене, - смиренно сказал Элиот. – Это для украшения вашего прекрасного дома. Смотри – разве это букет? Разве это неприлично? Это не цветы. Это уголок Англии. Кусочек моей родины. Как будто его вырезали из земли в низине, где-нибудь в лесу, и принесли к вам.
Нагиз захохотал так, будто ему показывают отличного клоуна.
- Шутник ты все-таки, - сказал он, отсмеявшись, и понюхал корзину. – Ну надо же. И правда – как будто из леса.
И передал цветы жене. Та взяла их, бросив на Элиота короткий тревожный взгляд.
- Ну, пойдемте, - добродушно продолжил Нагиз. – Что мы встали посреди дороги.

***
Коридор, по которому они шли, был тоже отделан мрамором. Поглядывая в приоткрытые двери на комнаты, мимо которых они проходили, Майк наконец понял, что имел в виду Элиот, когда сказал, что Нагиз повернут на европейском шике – интерьер его дома выглядел как апартаменты Букингемского дворца.
- Вот сюда, - Нагиз провел их в большую, обставленную антикварной мебелью гостиную. - Башира, принеси нам кофе, хорошо?
Та с короткой, отсутствующей улыбкой поставила корзину на стол и ушла.
Элиот и Дадли как по команде одновременно сели на огромный бледно-розовый диван.
- Ну, рассказывай, - Нагиз подошел к Майку и положил свою тяжелую, горячую ладонь ему на плечо, сажая на диван рядом с собой. Майку немедленно захотелось отстраниться, но он сдержался. – Этих шутников я уже знаю. А ты кто такой? Что здесь делаешь?
- Я… - Майк обернулся, ища подсказки, но лицо Элиота было безмятежно, как у Будды. От него помощи явно ждать не приходилось.
Ну что ж, начнем с очевидного.
- Вообще-то я шекспировед.
- Вот как? – задумчиво разглядывая его, проговорил Нагиз.
- Я изучаю Шекспира, - растерялся Майк. – Вы ведь… ну… вы ведь знаете? Шекспир – это…
И в ту же секунду он понял, что совершил большую ошибку. Лицо у Нагиза потемнело, Элиот рядом зашевелился.
- Ты что, - Нагиз выглядел так, будто Майк оскорбил его мать. – Ты что, думаешь, я не знаю, кто такой Шекспир?
- Прости его, Нагиз, - сокрушенно начал Элиот. – Иногда он бывает полным идиотом. Он имел в виду… Майк, что ты имел в виду?
Майк покраснел, не от стыда, а от страха - почему-то ему вдруг стало невыносимо страшно сидеть рядом с этим человеком, яркое лицо Нагиза было слишком близко от него, разрушало его личное пространство, - но отодвинуться значило сделать все еще хуже.
- Простите, - забормотал он, чуть ли не заикаясь, и еле сдержался, чтоб не повалиться на колени для полноты образа. – Простите, я не подумал, я просто, когда речь заходит про Шекспира, вообще не думаю, я…
- Да ладно, - Нагиз уже снова улыбнулся и повернулся к Элиоту. – Но ты уверен, что он нам подойдет? Не испортит все? Дело серьезное.
- Я уже говорил тебе, - сказал Элиот. – Майк нам очень пригодится. Дело в том – этого я по телефону рассказать не мог – что в Лондоне его завербовала британская разведка.
Нагиз побледнел так, что это стало заметно даже под загаром, и вытаращил глаза, как издыхающая рыба.
- Что?!
Элиот успокаивающе приподнял руку. Майк был все еще стиснут между ним и Нагизом, и от этого ему было очень неудобно – они беседовали, не обращая на него внимания, будто он стал прозрачным.
- В МИ-6 не знали, что он уже работает на меня. Мы с Майком постоянно были на связи. Много лет. Он проворачивал для меня кое-какие дела в Лондоне. В разведке хотели, чтобы он нашел меня и сдал - но они просчитались. А теперь мы можем через него сливать в МИ-6 любую информацию, которую они примут за чистую монету. Майк предан мне. Ты ведь знаешь, Нагиз, что такое братские узы.
Ложь была такая ловкая, что Майк почти восхитился – но на лице Нагиза было написано глубокое сомнение.
- Ему можно верить, - продолжал Элиот. - Вот, посмотри, Нагиз. Другой пример – и он вдруг повернулся к сидящему рядом Дадли, делая широкий жест в его сторону, будто экскурсовод, демонстрирующий древнюю статую. – Американская разведка уверена, что вот этот человек – их агент, что, конечно, доставило нам массу упоительных минут. А вот, - он положил руку себе на грудь, - Якобы агент русской разведки.
Элиот откинулся на спинку дивана, такой спокойный, такой уверенный в себе.
- Они не знают, что на самом деле я работаю только на тебя и на ваше правительство.
- Некоторые мои коллеги в это не верят, - покачал головой Нагиз.
- Во все времена есть люди, которые не верят в очевидное. Иисуса, например, его сограждане распяли – но это же не значит, что он был не прав.
Вот с этим сравнением он, на взгляд Майка, явно перегнул палку – но Элиота это ничуть не смутило.
- Ты ведь знаешь, сколько услуг я вам оказал, - продолжал Элиот, поглаживая раскрытой ладонью обивку дивана. – Я постоянно был на виду. Я отвлекал на себя внимание во время тех ваших операций, которые, скажем прямо, были не совсем… хм… санкционированными. Это ведь ваша идея была взорвать эрдестанский отель и повесить это на «Фронт участия», чтобы понизить его рейтинг. Усиление оппозиции никому не нужно.
Элиот смотрел в лицо Нагизу жестким взглядом, ни на секунду не прекращая говорить, вкрадчиво и мягко, как заклинатель змей.
- Что касается комиссии Магатэ, - то у меня есть там связи, я, как мог, успокоил там всех, убедил, что в Иране все хорошо. Плюс я уже полгода вожу за нос израильскую разведку – а сам знаешь, им только повод дай, и они такой вой поднимут – только держись. Я сделал все, что мог, чтобы вас обезопасить и не дать всем этим ублюдкам развязать войну. При этом никто, кроме тебя, ничего обо мне не знает. Я призрак. Ты знаешь – свою работу я делаю хорошо.
Насколько Майк знал, Элиот во всех этих случаях поступал ровно наоборот, и все, что он говорил, было ложью – но говорил он так убедительно, так проникновенно и с таким достоинством, что Майк уже сам засомневался – может быть, на самом деле Элиот и правда агент иранского правительства? Но нет – что-то тут не сходилось. Нет.
Скорее всего, примерно так же Элиот уговаривал и убеждал в своей преданности как минимум еще пять разных сторон – и русских, и Фронт участия, и всех остальных.
- Поэтому, - весело подытожил Элиот, - когда я говорю, что моему брату можно верить, то это так и есть. Да, Майк? - и он хлопнул его по плечу с ласковой улыбкой.
Майк кивнул, хмуро глядя в пол. Солнце то заходило за тучи, то выходило, свет на предметах, на лице Элиота все время менялся – как в театре теней.
- А объясни-ка мне, - задумчиво протянул Нагиз. – Что произошло позавчера на стройке? Ты сказал, у тебя встреча с каким-то человеком из правительства, который поверил, что ты английский шпион, и решил продать родину. Я послал своих ребят все проверить на периметре и поставить прослушку. А потом началось черт знает что – стрельба, какие-то люди из американской разведки, этот надоедливый Миллер со своими ребятами, да еще брат твой в этот момент появился – мои все сняли.
- Меня кто-то предал, - с тревожной улыбкой уронил Элиот. – Тот человек не появился. Видимо, кто-то рассказал ему, что на самом деле я не шпион, как он предполагал. Я сам был в шоке. Сидел и ждал его – но никто не появился, вместо этого началась стрельба. Я даже понять ничего не успел.
- А что там делал твой брат?
- Его привел на эту операцию Миллер. Я же говорил – британцы до сих пор уверены, что Майк работает на них. Они думали, что с помощью Майка вынудят меня сдаться им, а уж они бы меня, сами понимаете, - он пожал плечами. – Но Майк от них сбежал. Под пулями пробрался ко мне и предупредил об опасности. На ваших фото это наверняка есть, правда?
Нагиз с сомнением кивнул.
- Крутой парень, - с нежностью сказал Элиот. – Жизнью рисковал. А вы говорите.
На самом деле все было немного не так, но Майк не мог не восхититься тому, как виртуозно Элиот обращается с правдой.

В этот момент вошла Башира с подносом, и Майк подумал: она так вовремя – как будто стояла за дверью и ждала момента, когда все закончат говорить.
Поднос был старинный, вытертый, на нем стояли белоснежные европейские чашки, сахарница, вазочка с какими-то сухофруктами. Элиот и Дадли тут же вытянулись и скромно, прилично заулыбались, и Майк понял: то, что кофе подает сама хозяйка дома, было особым шиком.
- Большое спасибо, - сказал Майк голосом прилежного школьника, и взял чашку.
Женщина коротко взглянула на него. У нее были самые прекрасные глаза, какие Майку доводилось видеть – темные, живые, с длинными пушистыми ресницами.
Он поспешно отвел глаза – возможно, по местным меркам пялиться на замужнюю женщину было неприлично – но Нагиз только усмехнулся. Ему явно было приятно, что Майк обратил внимание на ее красоту.
Пару минут все молча пили кофе, а потом Нагиз аккуратно поставил свою чашку на поднос и сказал.
- Вот что, Майк, - можно тебя так называть, да? А прочти-ка нам что-нибудь из Шекспира. Я очень его люблю, особенно сонеты.
Тон его ясно говорил: «Если ты, щенок, думаешь, что я неграмотный, то ты об этом пожалеешь».
Он устроился поудобнее. Майк не хотел читать, это было смешно и глупо, но все обернулись к нему с таким комическим вниманием, что неудобно было отказываться.
Пару секунд он колебался, вставать или нет, и в конце концов не стал.
Надо было прочесть что-то веселое. Жизнеутверждающее. Сонеты, раз уж этот перс их любит. Но на сердце у Майка было так тяжело, что никакие сонеты ему в голову не лезли.
И, глядя в свои сложенные на коленях руки, он прочел:

Мы дни за днями шепчем: "Завтра, завтра"
Так тихими шагами жизнь ползет
К последней недописанной странице.
Оказывается, что все "вчера"
Нам сзади освещали путь к могиле.
Конец, конец, огарок догорел,
Жизнь - только тень, она - актер на сцене.
Сыграл свой час, побегал, пошумел -
И был таков. Жизнь - сказка в пересказе
Глупца. Она полна трескучих слов
И ничего не значит.

Воцарилось молчание, и солнце, лежавшее яркими белыми отсветами на всех предметах в комнате, снова зашло, на этот раз как будто со значением, как будто тревога Майка передалась теперь всему и всем в комнате.
Первым заговорил Нагиз.
- Спасибо. Прекрасно прочел. Это «Гамлет»?
«Макбет, тупица! Это знаменитый монолог Макбета, это любой школьник знает!» - хотелось заорать Майку, но он уже кое-чему научился.
- Да, - кивнул он. – «Гамлет».
- Вот, не зря я его люблю, - усмехнулся Нагиз, но без удовольствия - как будто после этих мрачных, тревожных, тяжелых стихов у всех чуть испортилось настроение.
Нагиз поднялся с дивана.
- Пойдемте. Хватит говорить о делах.

Все поднялись вслед за ним. Элиот подошел к букету на столе и понюхал его.
- Эх. Запах родного дома.
Майку показалось, что он что-то спрятал себе в карман – но руки Элиота, как обычно, двигались так быстро, что ни в чем нельзя было быть уверенным.

***
Они вошли в небольшую гостиную в дальней части дома. Уютная комната, явно женская, со свежими, пряно пахнущими цветами на камине. Посреди комнаты стоял стол, покрытый скатертью, над ним висела весело поблескивающая люстра из венецианского стекла. Освещение в комнате было очень яркое, и выглядела она нарядно, радовала глаз, была только какая-то деталь, которая выбила Майка из колеи, но он не сразу смог сообразить, что это.
Нагиз окинул комнату одобрительным взглядом.
- Хорошее место, правда?
- Очень красиво, - вежливо ответил Майк.
- Любимая гостиная моей жены. Когда она от всего устает, а дети совсем расшалятся, она приходит сюда отдохнуть. Все знают – сюда никто не должен заходить. Дети называют ее «мамина секретная комната». Только мне иногда можно. Бывает, я принимаю здесь гостей. Башира не возражает.
Нагиз подождал, как будто Майк обязан был что-то на это ответить, а потом подошел к двери и запер ее изнутри.
И в этот момент до Майка наконец дошло, что с этой комнатой не так: здесь не было окон.
Ключ два раза щелкнул в замке, и Нагиз убрал его в карман, наблюдая за реакцией Майка. Кажется, он увидел, что тот слегка трухнул, и ему это понравилось.
- Вот. – с улыбкой сказал он. – Теперь нам никто не помешает.

***
Нагиз неспешно, будто наслаждаясь каждым шагом, подошел к пузатому низкому комоду и достал из верхнего ящика запакованную в прозрачный полиэтилен колоду карт. Аккуратно положил ее в центр круглого стола, прямо в круг света от веницианской люстры, и сел за стол.
Вслед за ним сели остальные.
- Я думаю, - заговорил Элиот, и голос у него неуловимо изменился, стал мягче, в нем появилась какая-то новая, почти опасная интонация. – Что это наша последняя партия.
Нагиз с достоинством кивнул головой, но в глазах его Майк увидел разочарование.
- В ближайшие три дня нам всем будет не до того, - продолжал Элиот. - А когда комиссия уедет, мы с моими помощниками исчезнем. Так нужно – слишком многим здесь я начинаю не нравиться.
- Да, это разумно. - Нагиз неохотно кивнул. – И все же жаль. Я любил эти вечера.
- А уж я-то как любил, - поддакнул Элиот.
- Обидно, что я так ни разу у тебя и не выиграл, - сказал Нагиз, и голос его ясно говорил о том, насколько он не любит проигрывать.
- Ну, у тебя сегодня есть прекрасная возможность. Последняя. Вдруг сегодня удача наконец от меня отвернется, - пожал плечами Элиот. - Это даже немного скучно, когда все получается. Ты и сам знаешь.
Отсвет лампы над столом был круглым и ярким, как огонь рампы, и от этого они с Нагизом казались актерами. Интересно, кто они с Дадли в этом спектакле – то ли зрители, то ли статисты с ролью без слов.
- Ну ладно, Элиот. Скажи мне, чего ты хочешь на этот раз. Какая будет моя ставка.
Пару секунд Элиот подержал поистине театральную паузу, перебирая бахрому на скатерти.
Потом поднял голову.
- Я хочу копию контракта на покупку урана.
Майк вздрогнул от неожиданности, ему показалось, что он ослышался, но, взглянув на Нагиза, понял, что нет – лицо его как-то разом осунулось, словно у мертвого.
- Что? – без выражения спросил он, и рука, потянувшаяся к колоде, замерла на полпути.
- Ты слышал, - очень аккуратно, как будто даже артикулировать стал четче, произнес Элиот. Он больше не улыбался. – Сегодня последняя партия, пора выкладывать карты на стол. Я знаю, что Иран купил в Казахстане оружейный уран, который вы, друзья мои, собираетесь обогащать на своих прекрасных новых заводах, - он вдруг резко перегнулся через стол, глядя в неподвижное лицо Нагиза. – Мне не удалось отговорить комиссию поехать на завод в Натанце. Где на самом деле не двести центрифуг, как вы писали в отчете для Магатэ, а три тысячи. А если уж они узнают, что вы еще и купили шестьсот тонн урана у компании, если мне не изменяет память, Казатомпром… Тогда всем до свидания, - он коротко, сухо рассмеялся. – Вы правда думаете, кто-то поверит, что он вам нужен в мирных целях?
Майк перевел взгляд на Нагиза, и в этот момент его посетила уверенность, что из комнаты они не выйдут. Он сейчас вызовет охрану, или задушит их голыми руками, или сделает еще что-нибудь – но отсюда они не выйдут.
«Ох, Элиот, - устало подумал Майк. - Во что же ты меня втравил».
- Откуда ты… - без голоса спросил Нагиз, потом прокашлялся, прижав кулак ко рту.
- У меня много связей, ты сам знаешь. Не принимай это так близко к сердцу, Нагиз. Я работал на тебя все это время. Убеждал всех вокруг, что нет никакого оружия – то есть делал то, ради чего вы меня и наняли. Но все это время – давай уж начистоту – я понимал, что на самом деле с помощью моих невинных шалостей вы просто отвлекаете внимание от слона посреди посудной лавки. Оружие есть – или будет очень скоро.
Майк, сжав челюсти, чтобы ненароком чего-нибудь не сказать, поглядел на Дадли – у того в глазах появилось какое-то почти злорадное выражение. Видимо, он долго ждал этого момента.
- И, несмотря ни на что, я все еще верен тебе, - продолжал Элиот. – Я все еще твой человек. Но и ты меня пойми – я хочу выбраться из Ирана живым, исполнив все свои обязательства по отношению к тебе и к вашей стране. Если у меня на руках будет копия этого контракта, никто меня не тронет. Он просто будет гарантом моей безопасности. Не беспокойся – я его не обнародую, а то всем нам не поздоровится.
- Такие бумаги хранятся в правительственном сейфе, - изо всех сил стараясь держать лицо, проговорил Нагиз – и, судя по тому что их еще не выводила охрана, слова Элиота были правдой.
- Оригинал – да, - покачал головой Элиот. – А копии есть у тебя и еще у троих членов правительства. Одного из вас пытались шантажировать, и вы поделили копии, чтобы обезопасить себя. Если их найдут, всегда можно перевести стрелки на товарищей. На самом деле вы трое и есть клика, которая лоббирует создание бомбы. Так что… - он по-клоунски развел руками - Ты ведь тоже был со мной не совсем честен, правда?
- Ты что, думаешь, - медленно проговорил Нагиз, дыша так, будто у него начинается инфаркт, и так странно было слышать это от такого цветущего человека, что Майк почти пожалел его. – Что я поставлю этот контракт на кон в карточной игре?
- Да, - кивнул Элиот. – Я мог бы попросить его просто в обмен на свое молчание, но мы ведь настоящие мужчины, и будем играть честно. Контракт будет твоей ставкой.
- Гораздо дешевле тебя убить, - ледяным голосом ответил Нагиз. Постепенно он взял себя в руки.
- Раз уж таково твое желание, - смирно опустил голову Элиот, пряча свой торжествующий взгляд, и не глядя протянул свою узкую загорелую ладонь в сторону Дадли.
Тот положил на нее пистолет.
- Хорошо, что нас не обыскивали при входе, - сказал Элиот. – Итак. Не будем терять времени. Тебе всегда нравилось играть по-крупному. Нагиз. Ты сам знаешь – ничто в жизни не дает больше такого наслаждения. Ни женщины, ни власть, ни деньги. Ничто.
И он одним длинным движением подвинул пистолет в центр стола.
- А теперь принеси контракт. Твоя копия - у тебя в сейфе. В этой комнате. Я знаю это.
- Тебе рассказала Башира? – спросил Нагиз, и у Майка сжалось сердце – как Элиот мог так подставить эту женщину?
- Нет. Не она.
Но Нагиз, кажется, ему не поверил. Он опустил взгляд на пистолет.
- Я могу просто взять его и убить тебя.
- Не можешь. Во-первых, у Дадли есть еще один. Во-вторых, это бесчестно. Играть так играть. В-третьих, думаешь, я не подстраховался? Не советую. Убей меня – и эту информацию обнародуют и без всякого контракта.
Нагиз на пару секунд замер, потом подошел к комоду и отодвинул его от стены, так легко, будто тот был картонным. За комодом оказался сейф. Нагиз с неподвижным лицом набрал длинную комбинацию цифр и достал пачку листов в прозрачной папке.
Элиот с самым светским видом пролистал бумаги и положил их на стол, рядом с пистолетом.
Нагиз пару секунд постоял рядом со столом. На лице его ясно было написано, что сейчас у него тот момент в жизни, когда человек внезапно понимает, к чему его привели его грехи.
- Ну, приступим, - милостиво сказал Элиот. – Итак. Если сегодня, в нашей последней партии, я выиграю, я забираю копию контракта и ухожу. Ты не преследуешь меня, а я обязуюсь обнародовать эту информацию только при угрозе жизни. Помимо этого, все, что я обещал сделать, я сделаю. Комиссия уедет с мыслью, что вы чисты, как ангелы.
- Переходи ко второму пункту.
- Да, конечно. Если я проиграю – ты имеешь полное право меня пристрелить. На свое усмотрение – сейчас или позже, в любое удобное время. Сам или чужими руками.
- Здесь слишком много людей, - негромко сказал Нагиз, и в голосе его промелькнуло злорадство. – С такими секретами так просто не уходят. Знаешь, мне кажется, сегодня я смогу выиграть. И если это случится, я пристрелю вас троих. Сейчас или позже, в любое удобное мне время, любым удобным способом.
Сказать, что Майк похолодел, было бы не совсем верно: похолодел он уже в тот момент, когда закрылась дверь, и с тех пор холодел только больше, так что в этот момент он уже не почувствовал ничего – ощущение было такое, будто вместо сердца у него кусок мороженой трески.
Конечно, Элиот сейчас откажется. Это же безумие какое-то. Он же не может…
- Договорились, - кивнул Элиот, и протянул Нагизу руку, тот пожал ее, и вдруг Элиот почти с сочувствием сказал. – Не жалей ни о чем, Нагиз. Это будет лучшая партия в твоей жизни. Ставки сделаны, можно приступать. Сдавай карты.

***
Майк ничего не понимал в картах – но все же сообразил, что это какая-то странная разновидность покера. Насколько он знал, в настоящем покере за стол садится куда больше игроков, то ли восемь, то ли девять, - но это явно невозможно было организовать в стране, где такие игры под строжайшим запретом.
Он хотел было спросить – его очень это волновало – как в этой игре определить победителя, но спросить было не у кого.
Дадли следил за руками Элиота. Ничего другое его, кажется, не волновало. Майк вспомнил, как эти двое днем играли на кухне, и неприятная мысль прозвучала в его голове так громко, что он иррационально испугался, как бы Нагиз не услышал.
Элиот собирается жульничать. Не зря же он тренировался.
Если Нагиз заметит, до конца партии они не протянут.

Из самой игры Майк не запомнил ничего. Разговаривали все очень мало: брали карты, сбрасывали, раскрывали, и Дадли снова раздавал. Небольшие стопки фишек переходили то в центр стола, то к одному из игроков
Стопка фишек перед Нагизом росла – судя по всему, удача сегодня и правда решила его пожалеть. Лицо у него было сосредоточенно-фанатичное, как у Годзиллы, трясущего небоскреб.
На Майка снизошло глубокое буддистсткое спокойствие. Свою личную дозу острых ощущений он превысил уже так давно, что не мог больше даже испугаться как следует. Иногда он смотрел на их руки. Иногда поднимал глаза на Дадли – в резком электрическом свете его красивое лицо казалось грубым, резко очерченным, будто из камня. Иногда начинал разглядывать вещи в комнате, разноцветные флаконы, стоящие на полке, натюрморты, висящие на стенах, отражение лампы в полированной стенке комода.
Как-нибудь разберутся. В конце концов, он много раз думал о том, что, кажется, ему не судьба покинуть этот город.

Только один раз в игре произошло что-то, что привлекло внимание Майка. Элиот сделал агрессивную ставку, поставил кучу фишек, как будто уверен в победе на все сто - и Нагиз сбросил карты. Но когда оба открыли свои карты, у Элиота оказались всего лишь две семерки.
Удачная проделка Элиота спасла его от близкого поражения, и игра продолжилась.
Но еще один раз такая выходка с рук ему не сошла.

Уже в следующей раздаче Майк понял, что Элиот пытается провернуть тот же прием – делает вид, что у него отличные карты, пытается навязать непомерно высокую ставку, излучает уверенность и спокойствие с силой театрального прожектора.
И Майк осознал, что дела у них очень плохи.
Элиот сдвинул устрашающую стопку фишек на середину стола.
- Ва-банк, - сказал он с такой ослепительной улыбкой, что у Майка все внутри заныло от ужасного предчувствия. На этот раз Нагиз ему не поверит. Его не удастся провести его второй раз.
Так и получилось.
- Поддерживаю, - ожесточенно проговорил Нагиз и неряшливо, грубо двинул свои фишки навстречу. Он был очень спокоен, спокойнее, чем всю игру, а это могло значить только то, что комбинация у него отличная. – Вскрываемся?
Нагиз положил карты вниз рубашкой, крепко припечатав их сверху ладонью.
Три вальта и две дамы.
- Фулл Хаус, - внезапно подал голос Дадли, и это было так внезапно, как если бы заговорила стена. Голос у него был бесстрастный, как у какого-нибудь древнего оракула.
Элиот дернулся и пару секунд сидел молча, опустив голову.
Потом положил свои карты на стол.
Четыре короля и девятка.
- Каре, - уронил Дадли.
Майк даже не смог сообразить, что лучше – пока не увидел улыбку, медленно разливающуюся по лицу Элиота, как нефтяное пятно по воде.
Элиот осторожно, будто у него затекли ноги, поднялся и протянул руку за папкой. Майк заметил, что пальцы у него чуть подрагивают.
- Спасибо за игру, Нагиз. Но я ведь сказал тебе, еще в самый первый раз – ты не сможешь выиграть. Мне всегда везет. Я любимчик удачи.
- Однажды она тебе изменит, - без всякого выражения сказал Нагиз. Он продолжал сидеть, неподвижным тяжелым взглядом уставившись перед собой.
- Возможно, - согласился Элиот, и голос его стал чуть мягче. – Но не сегодня. Пожалуйста, открой дверь.

***
Майку хотелось еще раз, хотя бы мельком, увидеть Баширу – но ее нигде не было видно.
Когда они вышли на крыльцо, было совершенно темно.
На прощание Элиот повторил:
- Я сделаю все, что обещал. Поверь. И никому тебя не выдам. Мне можно доверять.
Он протянул руку, и Нагиз все-таки пожал ее.
- Увидимся послезавтра вечером. Майк будет с нами. Выпиши на него пропуск.
Вид у Нагиза был вялый, будто он под анестезией.
Он кивнул и сам закрыл за ними дверь.

***
В саду пахло спокойствием и летом. Где-то высоко шумели верхушки кипарисов, тихий, ровный, сухой шум, похожий на рокот прибоя. Силуэты оливковых деревьев, перекореженные, старые, издали похожи были на макбетовских ведьм, воздевших к небу крючковатые пальцы.
Было прохладно, гравий мирно шуршал под ботинками, и у Майка было странное тянущее чувство, будто что-то сжимается внутри. Он был уверен, что сейчас за ними выскочат дюжие персы с автоматами, и на этом все закончится, каждый нерв во всем теле звенел от напряжения, - но никто не вышел.
Майк еще долго оглядывался, вглядываясь в заднее стекло машины, но за ними никто не последовал.

Тегеран еще не спал – вокруг горели вывески, где-то играла музыка.
Элиот сидел, прислонившись виском к стеклу, и лицо у него было усталым и как будто разочарованным - будто на самом деле ему не слишком-то нужно то, что он получил – папка, лежащая у него на коленях, бесценный секрет целого государства.
Майк даже не знал, что ему сказать.
Хотя нет.
Один вопрос.
- Ты правда выиграл?
Элиот улыбнулся, и на этот раз улыбка была тоскливой.
- Нет, Майк. Конечно, нет. Не бывает такой удачи.
И замолчал.
- А если бы ты проиграл? – не успокаивался Майк.
- Может, ты помолчишь? – резко спросил Дадли.
- Оставь его, - пробормотал Элиот. – Я бы не проиграл.

Они добрались до дома без приключений. По законам жанра их должны были, обязаны были остановить правительственный отряд, наемные убийцы, вертолеты, шпионы ФБР, случайно выскочившие под колеса животные, хоть что-нибудь – но ничего так и не произошло.

***
В полном молчании они вошли в квартиру. Элиот шагал чуть сгорбившись, его великолепная выправка изменила ему.
- Ну что ж, - сказал Элиот, тяжело опускаясь на стул рядом с кухонным столом. Дадли зажег свет, и Майк подумал – все-таки здесь не так уж неуютно.
После мраморных покоев Нагиза квартира Элиота показалась ему почти домом.
- Программа наших мероприятий резко сокращается, - Элиот расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, и Майк заметил, что выглядит он и правда плоховато. - Я думал, с первого раза не выйдет, тогда пришлось бы выманивать контракт у двоих остальных. Но так можем быть спокойны. Завтра я собираюсь отдохнуть.
Дадли достал из холодильника сок и начал пить прямо из пакета. Вид у него был такой мрачный, будто он пьет за упокой чьей-то души. Потом он передал пакет Элиоту, и тот слабо усмехнулся, будто все еще пытается изображать веселое обаяние.
- Благодарю тебя, друг мой, но так делают только хиппи и нищие студенты. Майк, дай мне кружку.
Майк взял в шкафу одну, потом, помедлив, достал вторую, и налил сок и Элиоту, и себе.
Он сел и повертел кружку в пальцах. Дадли стоял, прислонившись к плите, и смотрел на них.
- Элиот, зачем ты все это делаешь? – через силу проговорил Майк. - Ведь не ради денег. Никакие деньги этого не стоят. А если бы ты проиграл?
- Я бы не проиграл, - упрямо повторил он.
- Зачем ты это делаешь? Ты ведь… - ему стало чего-то невыносимо жаль, и как он ни искал в себе злость, он не мог больше ее найти. – Ты ведь мог бы быть кем угодно. Это же… ну… ты.
Элиот еле заметно, будто через силу, усмехнулся.
- Ты знал, что акулы не умеют останавливаться? В прямом смысле. Они плывут, пока не умирают. Если она остановится, у нее остановится сердце. Я начал все это, и я уже не могу прекратить.
Он отодвинул пустую кружку, показывая, что разговор окончен - но Майк не хотел уходить.
- Все прошло отлично. У нас есть контракт, есть пропуск для тебя на вечеринку, и еще вот это. На всякий случай.
Он вытащил из кармана маленькую круглую штуку, облепленную землей.
Так вот что он положил в карман, когда подходил к букету.
- Запись разговора, которая изобличает Нагиза. Если что – пригодится. И вот что, Майк. Не пытайся ночью вытащить у меня папку и попытаться кому-нибудь ее передать. Я ее уже спрятал, и ты вряд ли сможешь найти.
«Когда он успел?» - недоуменно подумал Майк. – «Мы же только что зашли».
Но папки, действительно, видно нигде не было.
- Да и рассказать тебе некому. Подумай сам. Все это со стороны – полный бред и выдумка. Покер в Иране, ядерные контракты и все такое. Считай, что тебе приснилось. Так что просто ложись и спи спокойно. А мы еще посидим.
- И что теперь?
- Уже почти ничего. Главное было достать контракт, остальное – дело техники. Если все пройдет хорошо, все в комиссии будут на нервах, а мы своим небольшим представлением окончательно их доведем. А потом обнародуем контракт и другие документы, которые у меня есть. И можем исчезать. Дело сделано, Иран не выкрутится.
- Ты же обещал Нагизу, что не будешь…
- Разве Шекспир тебя не научил? – устало спросил Элиот. - Я думал, «Гамлет» как раз об этом.
- О чем? – пробормотал Майк, потирая лоб.
- О том, что слова ничего не стоят.

***
В эту ночь Майк спал очень спокойно. Не разбудила его ни предрассветная молитва, ни шум машин, ни первые лучи солнца.

А в это время, в тридцати километрах к северу, комиссия Международного агентства по атомной энергии заселялась в «Аль Хаиб».
Двадцать человек с чемоданами стояли в холле отеля, ожидая, когда неспешный, хамоватый администратор выдаст всем ключи от номеров.
Генерал Вигман стоял у окна, вполуха прислушивался к разговорам и думал, как же хочется курить.
- Долго еще нам тут торчать? – недовольно спросил он у своего секретаря, долговязого француза с непомерно высоким лбом, и брезгливо подумал о том, что скоро тот явно начнет катастрофически лысеть.
- Простите, сэр, - тихо, взвинчено ответил тот. – Этот чертов администратор ушел что-то выяснять и провалился. Да и вообще, - он наклонился ближе к генералу, обдавая его запахом мятной жвачки. - Мне все это не нравится. Мне намекали, что на нас собираются устроить покушение.
«Вот ведь слизень» - устало подумал генерал. Он прошел две войны, и давно уже не пугался пустых угроз.
- Прекрати паниковать, Жиль. Будь благоразумен.
Секретарь отошел, обхватил себя за плечи и встал к стене, всем своим видом выражая унылую покорность обстоятельствам.
- Что здесь может случиться? – хмуро спросил Вигман, оглядываясь. – А вот и администратор притащился. Иди уже в конце концов и принеси мне ключи.
- Номер шестой, сэр, - сказал Жиль через пять минут, протягивая ему ключ-карту. – Он с видом на тихий переулок.
- Я знаю, - устало огрызнулся Вигман и дернул ключ к себе. – Потому что именно такой я и просил.
Но кое-чего генерал не знал.
В шестом номере до него, много раз подряд, жил некий Элиот Фостер.

@темы: Сдавайся и беги

Comments

[Тюш]

даже не знаю, кому сочувствовать...

[Cinnamon-Roll]

Тюш, я тоже

[...под номером шесть]

Дадли блин .____. отчитывать Майка после всего, что эти двое с ним учудили этъ конечно... ага... он ещё и виноват! XD

Другой пример – и он вдруг повернулся к сидящему рядом Дадли, делая широкий жест в его сторону, будто экскурсовод, демонстрирующий древнюю статую. – Американская разведка уверена, что вот этот человек – их агент, что, конечно, доставило нам массу упоительных минут. А вот, - он положил руку себе на грудь, - Якобы агент русской разведки.

прямо анекдот какой-то и да! каким макаром можно было завербовать американского шпиёна? о_о

- Благодарю тебя, друг мой, но так делают только хиппи и нищие студенты. Майк, дай мне кружку.
Майк взял в шкафу одну, потом, помедлив, достал вторую, и налил сок и Элиоту, и себе.

хихи)) прелестные мальчики из приличной семьи х)

[Cinnamon-Roll]

...под номером шесть, Да это и задумывалось как анекдот Никакие они не агенты, просто водят всех за нос

[Тюш]

Элиот хочет жить, это понятно. Желательно ещё и хорошо, но пусть хотя бы первое, для начала. Можно посочувствовать. Майк - домашняя фиялка, которую пересадили к кактусам, со всеми вытекающими. Я его понимаю, потому что сама ничего не понимаю. Его мне тоже жалко. Дадли тоже хочет жить. Что он хочет ещё, для меня пока не понятно, но хочет он явно слишком много( Его мне почему-то не жалко. Но! Но душа требует совместного хэ. Для всех четверых, включая Дадли и мир. Это в идеале, потому что я добрая. Но пусть хотя бы совместный хэ будет у братьев, а?

[.саммер]

Госпаде, так приятно вернуться в Тегеран! *____*
У меня столько эмоций, что меня просто разрывает...
*бегает по потолку*
я чуть попозже выскажусь более информативно, ибо сейчас меня штырит
спасибо большое за продолжение!
Хоспаде, азартные игры могут свести в могилу, это ж какие нервы надо иметь >_<

[+Alecto+]

вот как раз сейчас самое время вспомнить про «праведного младшего брата», который сможет вернуть старшего на путь истинный...

[...под номером шесть]

вот как раз сейчас самое время вспомнить про «праведного младшего брата», который сможет вернуть старшего на путь истинный...

угу. пограли в акул — и хватит ._. бедная их мама...

[Cinnamon-Roll]

Тюш, Ну, вот у кого-то из всех хэппи-энд точно будет)))))))))))))))) Спасибо огромное))))))))))

.саммер, ИИИИИИИИИИИ!!!!!!!!! Спасибо!!!!! Если что-нибудь еще захочешь сказать, я буду счастлива

+Alecto+, Он пытается

...под номером шесть, ты будешь смеяться, но мама будет

Спасибо вам всем огромное!)) Ближайшие три главы я прямо быстро выложу, из них все будет куда более ясно Спасибо вам всем большое-большое, правда

[Тюш]

Liv Niggle,

Ну, вот у кого-то из всех хэппи-энд точно будет))))))))))))))))

искренне надеюсь, что не только у кого-то одного...

ты будешь смеяться, но мама будет

стой, сейчас мама будет стрелять

[...под номером шесть]

Liv Niggle, га? .___. ой мама родная о,о

[...под номером шесть]

Спасибо вам всем огромное!)) Ближайшие три главы я прямо быстро выложу, из них все будет куда более ясно

нг. ждём-с х))

каждую блин главу тревожно за кого-то нового, такая карусель

Элиот всё-таки не зря я его люблю. может быть
надеюсь, у Майка с Дадли вся эта ситуация разрулится в скором времени, а то жалко же смотреть на обоих ))) ну ладно, жалко - только на Майка, но Дадли тоже надо мириться, ничо не знаю

спасибо за главу

[Cinnamon-Roll]

Тюш, ...под номером шесть,

Alikira, Спасибо огромное!)))) Да, я тоже надеюсь, что у всех все разрулится

[+Alecto+]

Liv Niggle,

Дадли с Майком реальне надо мириться. Когда они с друг другом еще разговаривали, это было так трогательно. Ну за исключением момента, когда дадли его так подставил, с передачей в руки фронта и допросом..)))

[Cinnamon-Roll]

+Alecto+, Это скоро случится поневоле

[ИЖДУ]

хочется хохотать всем в лицо последние глав шесть, ну, вы понимаете при том, что мне остается только догадываться о ваших намерениях
п.с. Этический монолог дадли! тысяча тамплиеровских сердец!

[Cinnamon-Roll]

iwfm, Вы знаете, я на минуточку отвлекусь - я вчера смотрела волландера, а там был убийца-трансвестит, который хотел отомстить волландеру за то, что полицейский-гей из отдела волландера был влюблен в волландера, а не в него, убийцу-трансвестита, и волландер страдал, а потом пришел магнус и убил трансвестита, и после этого у них с волландером была сцена, которую я смогу показать только в лицах но вообще, конечно, то, как волландер все время обижает маленького туповатого болтливого магнуса, а тот жаждет его внимания - это официально одна из центральных линий сериала А ВЫ ГОВОРИТЕ СМЕЯТЬСЯ В ЛИЦО

Новая славная глава!
Элиот немного очеловечивается, а дадли все такой же истукан. Башире кажется не повезло, жалко ее сильно

- Номер пятнадцатый, сэр, - сказал Жиль через пять минут, протягивая ему ключ-карту. – Он с видом на тихий переулок.
- Я знаю, - устало огрызнулся Вигман и дернул ключ к себе. – Потому что именно такой я и просил.
Но кое-чего генерал не знал.
В шестом номере до него, много раз подряд, жил некий Элиот Фостер.

я вот тут не поняла... речь об одном и том же номере или нет?

[Cinnamon-Roll]

Риру, БЛИН спасибо огромное, друг))))))) в одном месте исправила номер, в другом нет
исправила благодарю тебя!

Liv Niggle, та не за что))) Я уж думала чего то сама недопоняла)))

[*печенька*]

уррра! я раскидала всех вокруг, чтобы сесть и читать проду! бунт хомячков!
Лиииииииив!!! все продолжает быть настолько чудесным, насколько это возможно. очень интересно следить за Элиотом, потому что меня не покидает ощущение, что Майк мешает ему отдыхать. Дадли в чем-то определенно прав, а еще - теперь Элиот точно не может расслабиться. ведь он не хочет убивать Майка, значит, будет тянуть его до последнего, значит, отдыха ни днем ни ночью, значит, шансы убывают пропорционально тому как он пытается их увеличить. чтоб их, эти замкнутые круги. только сегодня обсуждали ЗВ и судьбу Энакина, который хотел, как лучше в общем, теперь очень переживательно за Элиота. имхо, ему нужна концовка в духе все умерли, но с мааааааааленьким намеком в конце, что может быть он все-таки всех наебал! )))) в общем, надеюсь и верю, хотя от комментариев уважаемой iwfm еще более ТРЕВОЖНО!
Дадли. Майк. нет, все-таки сначала Дадли! какой горшочек молодец, что доварил кашку и решил отдать ее, так сказать, вслух! теперь его надо погладить! посмотреть ему в глаза! я уже сама готова перед ним извиняться, не знаю, как Майк это выдерживает *___* да оба они, по-хорошему, должны сказать космосу СПАСИБО за Дадли - и Майк, и Элиот. один играет, другой витает в облаках, да еще в таких обстоятельствах, что они бы не выжили, если бы Дадли их не заземлял. надеюсь, что Элиот этой мыслью уже давно проникся, а Майк в пути!
с другой стороны, всех собак на Майка вешать тоже не годится. я знаю это гаденькое ощущение внутри, что, вот, ты вроде и в белом, но совесть намекает, что где-то накосячил. и вот оно ворочается внутри, подтачивает, и больше всего хочется, чтобы кто-то пришел и успокоил, что все хорошо, что ты действительно прав!! *___* но загвоздка в том, что это должно быть правдой. потому что если нет, то лучший вариант - это вот такой Дадли. он дамт по рогам, скажет: ты не прав. но это не навсегда, потому что он такой, он еще даст тебе шанс. главное - понять, как, что и когда, что действительно важно.
простите, друг, вы пробуждаете во мне белоэтические страдания
дайте какой-нибудь обнадеживающий тизер, чтоли
и, кстати, я в кино 6-го с вами не пойду, но приду на оффлайн, надеюсь, вы там будете?

[Cinnamon-Roll]

*печенька*, ДРУГ!!!! Твои белоэтические страдания make me happy! *посыпает сверху сердцами*
По сабжу ничего не буду говорить, вы прямо все в точку Просто диву даюсь Все-таки досты зрят в корень проблемы *достает новый мешок сердец и досыпает сверху*
Вместо обнадеживающего тизера я лучше пойду допишу главу, она очень обнадеживающая
На оффлайне буду!!!!!! Нам же еще в кеннетабрану играть! Обязательно приходи!! Я жду!!!!!

[*печенька*]

с нетерпением жду! и новой главы! и нашей встрече! играть в кеннетабрану, дадада! Лив!