читать дальше***
Они шли по улицам, и Альфу казалось, что он изгнан, и никогда больше ничего хорошего с ним не случится. И еще он так подставил этого парня. Одно дело – доводить его насчет кофе и документов, а другое – знать, что…
Вдвоем они бесцельно бродили по центру, среди кондитерских, среди ярко освещенных магазинов, в толпе веселых, нарядных людей, и Альф готов был поспорить – в этот сочельник у него самая мрачная рожа во всем городе.
Вдруг Рыбак подойдет и к нему? Уж тогда он найдет, что ему сказать.
Но, конечно, к ним никто не подошел.
- А куда мы идем? – весело поинтересовался Ханс.
Альф притормозил.
- Ханс. Ты ведь хочешь, чтоб я к тебе хорошо относился?
- Очень хочу.
- Тогда ни о чем не спрашивай. Усек?
- Усек, - с готовностью кивнул Ханс.
Так они дошли до Икеи. Она еще не закрылась – на парковке было полно машин. А дальше начинался лес.
«В Швеции много лесов», - сказала Тильда.
Что ж, проверим.
***
Над лесом висела луна – огромное, размытое пятно. Луна сияла странным фосфоресцирующим цветом, под которым весь пейзаж казался бледным, монохромным, как на японских гравюрах. Деревья тянули свои тонкие, будто нарисованные тушью ветки к небу, занавешенному бледными пухлыми тучами. Снег блестел мелкими переливчатыми искрами, он был плотный, подмерзший, Альф тут же провалился в него, и теперь джинсы намокли по колено.
Сначала лес был совсем светлым от фонарей и автотрассы, но постепенно становился гуще, тише. Один раз Альфу показалось, будто что-то мелькнуло за деревьями, - может, заяц. Конечно, ничего они не найдут, но надо хоть попытаться. Он должен попытаться. Иначе это будет самое ужасное Рождество в его жизни.
- И куда мы тащимся? – вдруг спросил Ханс злым, незнакомым голосом.
Альa повернулся.
Глаза у Ханса были холодные, как лед. Раньше даже его злость выглядела не так.
«Исполнение желаний – а потом злость без всякой причины», - сказала Тильда.
- Все в порядке, - сказал Альф. – Потом объясню.
- Ах, потом? Знаешь, что. Мне надоело, - он выплевывал слова так, будто они жгут ему горло. - Ты достал меня, понимаешь? Я все делал, чтоб ты меня заметил. Меня распределили из академию в эту дыру, я никого не знаю в этом чертовом городе, я вкалывал как мог, а ты ко мне относился, как... Я все делал. Я хотел быть как ты.
- Никто не хочет быть как я. Я старый, замотанный инспектор из самого Богом забытого угла Швеции. Ханс, слушай…
Но вместо того, чтобы слушать, Ханс ударил его по лицу.
Удар получился вполсилы, да и падать на снег было мягко, но в глазах у Ханса было такое злобное, страшное выражение, что Альф невольно нащупал пистолет. Нет, конечно, он не будет стрелять, но так будет спокойнее. Хорошо, что у Ханса нет с собой оружия.
- Послушай меня. Я хочу тебе помочь. Успокойся. Успокойся, слышишь, Ханс, послушай меня, - лежа спиной на снегу, повторял Альф. Тот, тяжело дыша, смотрел на него. Он казался очень высоким на фоне совершенно белого леса.
А потом что-то хрустнуло за деревом, и Ханс обернулся.
***
Неподалеку от них стоял конь, соловый, с длинной белой гривой. Карие глаза, светлые ресницы. Тот самый, что сбежал вчера из конюшни ипподрома. Кони в Ньёберне иногда сбегали – редко, но бывало. А когда это происходит, они предпочитают поля, дороги, открытые пространства. Они не заходят в лес, тем более так далеко. Зачем пошел этот?
Пару секунд Ханс смотрел на коня тем же бешеным остановившимся взглядом, потом неуверенно, будто не по своей воле, улыбнулся.
Конь тихо всхрапнул, сделал два торопливых шага назад и побрел среди деревьев. Ноги у него утопали в снегу.
Альф тяжело поднялся. Отряхивать одежду можно было уже не трудиться – все равно он был облеплен снегом со всех сторон.
- Красивая лошадка, - умиленно сказал Ханс. Он снова улыбался без перерыва, и не сказать чтобы Альф был этому сильно рад.
- Ханс. Молчи.
И, тот, конечно, послушался.
Здесь, в лесу, даже небо казалось темнее – оно было бледно-серым в городе, а здесь стало бархатным, черным. Они шли все дальше, без цели и без дороги. Потом Альф остановился. Он никого здесь не найдет. Это невозможно.
От снега лес казался угрожающе огромным, белым. Бесконечным.
Альф подтянул воротник куртки и вдруг подумал об отце. Многослойность в одежде. В этом старый козел был прав. Если бы не два свитера, Альф бы тут уже околел.
Он посмотрел на Ханса, но тот, кажется, даже не чувствовал холода – только смотрел на Альфа преданным, радостным взглядом.
- Может, пойдем домой? – спросил Ханс. – Сегодня ведь Рождество, поверь, я очень, очень благодарен тебе за то, что ты взял меня с собой, от всей души, но тебе не кажется, что уже пора?
Альф снова огляделся. Вокруг было очень тихо. Конечно, никого нет в этом лесу между шоссе E6 и дорогой на Векшё. Ничего не получится. Всю оставшуюся жизнь он проведет в обществе помощника-зомби.
Он посмотрел на часы. Одиннадцать. Еще целый час до Рождества. Нет уж. Инспектор Линдберг так просто не сдается.
И Альф упрямо потащился дальше. Ханс вздохнул и побрел за ним.
- Что вы здесь делаете, инспектор? – спросил кто-то.
Альф замер. Он же полицейский, он бы заметил, если бы кто-то подбирался к ним, особенно в такой тишине. Но он не слышал шагов.
Он медленно обернулся.
Под огромной, мрачной елью с обвисшими ветками стоял гном.
В этот момент Альф был близок к тому, чтобы дать торжественную клятву никогда не пить.
***
В том, что это именно гном, а не шутник или преступник в маскарадном костюме, сомневаться не приходилось: ростом он был с двухлетнего ребенка. Даже если этот пособник розыгрыша карлик… да не бывает таких маленьких карликов.
- Ух ты! Настоящий гном. Потрясающе, - восхищенно пробормотал Ханс и уставился на гнома, потом присел прямо на снег и протянул к нему руку.
На лице у гнома – а не признать, что это гном, было довольно трудно – появилось выражение, какое бывает у кошек, когда они не хотят, чтоб их гладили: что ты, жалкий человечишка, тянешь ко мне свои пальцы-сардельки?
Ханса это, впрочем, не остановило, и тогда гном отошел на пару шагов в сторону ели.
- Держи своего парнишку от меня подальше, – сказал он. Голос у него был низкий, рокочущий, нормальный голос для гнома, очень подходящий. - Он неуправляемый. Через пару дней придет в норму.
- Откуда ты знаешь, что с ним случилось?
Гном фыркнул.
- Я вижу. Мы все такое видим. Животные тоже видят.
И до Альфа кое-что наконец дошло.
- Поэтому кони сбежали из конюшни ипподрома? Конечно. Они почуяли, что конюх накануне продал душу.
- Вполне возможно, - кивнул гном, и его красный колпак качнулся вперед.
Потом он достал из кармана маленькую глиняную трубку и деловито начал ее набивать. Альф между тем мучительно пытался понять, как себя вести.
- То есть вы правда… как это сказать… существуете?
Глупый, глупый, дурацкий вопрос. Никаких причин не верить своим глазам у Альфа не было, а сейчас эти глаза видели под елью маленького старичка в бархатном кафтане со здоровенными золотыми пряжками.
- Естественно, - кивнул гном. Говорил он так, будто никогда в жизни никуда не торопится. – Когда ты чего-то не видишь, это еще не значит, что этого нет. Что ты хотел, Альф Линдберг?
Главное – не терять присутствие духа.
- Я ищу Рыбака.
- Зачем? – невнятно спросил гном, сжимая зубами трубку. Над лесом потянулся запах костра и горящей хвои.
- Хочу кое-что получить у него назад.
Гном засмеялся, потом закашлял. Он выглядел вполне добродушным – как гномы с конфетных коробок. Борода у него была легкая, будто пух, и кое-где на нее намерзли льдинки.
- Вряд ли у тебя получится. Он старый упрямец. Для него эти души – коллекция, его собрание. Он ими гордится.
Гном со вкусом затянулся и посмотрел на Альфа. Взгляд у него был хитрый – будто он чего-то ждет.
Ну что ж, раз он не исчезает, значит, может, и помочь не откажется.
Альф казалось, что за последние дни он исчерпал свою способность удивляться раз и навсегда.
- Помоги мне, - сказал гному Альф Линдберг, старший инспектор полиции Ньёберна. - Времени до полуночи осталось совсем мало. Тильда сказала, вы все исчезнете в рождественскую ночь.
- А, Тильда? Дочь Акселя Петерсона? Надеюсь, она хорошо поживает, - сказал гном - лукаво, будто играет.
- Так ты можешь мне помочь?
Пару минут гном попыхивал своей глиняной трубочкой, потом заговорил:
- Победить Рыбака можно только хитростью. Он выманивает души обманом. Ты тоже можешь выманить у него душу своего парнишки только обманом.
Альф оглянулся на Ханса – вдруг тот скажет что-нибудь ценное? – но тот молча стоял под деревом, элегантно прислонившись к нему плечом, будто позирует для фото, и улыбался.
- А как именно это сделать? – спросил Альф, снова поворачиваясь к гному. - Ты знаешь?
- Не могу сказать точно, - но по глазам его видно было, что может. – Рыбак думает, что он хитер. Впрочем, он далеко не хитрее всех в этом лесу. Но мое время дорого стоит, Альф Линдберг.
Альф вытащил кошелек.
- У меня есть тридцать евро. И кредитка, - спохватился он, - Но наверное вы их не…
- На что мне твои тридцать евро? У меня есть сокровища, какие тебе и не снились, и были они у меня еще когда твоя прабабка лежала в колыбели.
Он запыхал трубкой и отошел еще ближе к ели. Казалось, Альф разочаровал его чем-то. А если этот человечек им не поможет…
И Альф вдруг понял, что сказать.
- Послушай меня.
Гном с интересом посмотрел на него своими маленькими глазками. Лицо у него было морщинистое, как вялое яблоко.
- Ты ведь все знаешь про свой лес. Ты знаешь – пять лет назад часть его хотели вырубить, чтобы строить новую трассу. Я был из тех, кто его защищал. Я добился, чтобы в нашем городе не рубили лес. И ты это знаешь, старый хитрец.
- Поэтому я и говорю с тобой. Ты хорошо следил за законом в этих местах.
Гном подумал, постучал своим остроносым башмаком по снегу.
- Ладно. Я тебя научу, как можно победить Рыбака. Его давно надо проучить. Вряд ли получится, но попытайся. А взамен ты и правда можешь дать мне кое-что.
Он пососал трубку, потом заговорил.
- Мы все чувствуем опасность. Через десять лет что-то случится. Что-то страшное. Передай новому инспектору – что бы ни случилось, пусть защищает этот лес до последнего. Иначе будет большая беда.
Какое-то время он молча курил. Дым бесследно растворялся в воздухе.
- И еще. Когда мне все же придется покинуть эти места, в лесу найдут мой клад. Пусть ни одна живая душа его не трогает. Там есть вещи, которых лучше не касаться человеку. Пусть новый инспектор возьмет их, поедет на морской берег и там сбросит как можно дальше. В море у меня есть родственники – пусть лучше им достанется.
- Но я не знаю, кто будет вместо меня.
- Тот, кого ты назначишь, конечно.
Альф поразмышлял.
- Ты поэтому ко мне и вышел. Ты сразу хотел об этом попросить. Просто играл со мной.
- Конечно, - кивнул гном и посмотрел куда-то наверх, куда, где сходились заснеженные верхушки сосен. – Ладно. Времени мало. Больше всего Рыбак страдает от скуки. Загадай ему загадку. Он точно не знает на нее ответ – это мне известно. Скажи, что если не угадает – пусть отдаст, что взял. Подойди поближе, не хочу, чтоб твой парнишка слышал – он за себя не отвечает и может подсказать Рыбаку ответ.
Альф, утопая в снегу, подошел и присел рядом с гномом. Вблизи тот казался совсем игрушечным, и почему-то пахло от него хозяйственным мылом.
И гном сказал Альфу на ухо свою загадку.
- А как я его найду? – негромко спросил Альф.
- Его не надо искать. Он сам всегда чувствует, когда в лес приходит живая кровь, - гном улыбнулся и снова сунул в рот трубку. Улыбка его терялась в складках на щеках, в бороде, блестела в глазах, и от этого казалось, что улыбается он весь, от колпака до ботинок. - Иди на шум воды. Там ты еще кое-кого встретишь. Если этот парень сам захочет отказаться от того, что подарил ему Рыбак, будет легче. Она тебе поможет.
Альф кивнул и поднялся.
- А ты помни свое обещание, - сказал гном, продолжая смотреть на него.
Отойдя от ели, Альф обернулся – но там никого не было, только под елью клубился едва заметный дым – а может, ему просто показалось.
***
Здесь, в сердце леса, снега было еще больше, ветки елей обвисли под его тяжестью. Вскоре Альф услышал: где-то журчит вода, и пошел на звук, как и велел ему гном. Ханс молча тащился за ним, как усталый ребенок за отцом.
Река замерзла только по краям - к середине лед истончался и почти сливался с водой.
На заснеженном валуне около воды сидела русалка. Верхней ее половине на вид было лет тридцать пять – еще красивая, но уже совсем не юная. Кожа ее была бледной, хвост покрыт изморозью – интересно, подумал Альф, как она плавает с таким обледеневшим хвостом?
- Добрый день, фрау, - учтиво сказал он. На работе Альф всегда говорил себе: когда надо действовать, действуй, а подумать можно будет и потом.
Так он решил поступить и на этот раз.
- Можешь не говорить, я и так знаю, зачем ты пришел. Твой преемник заключил сделку. Надо, чтобы он сам захотел ее отменить.
Голос у нее был тихий, хрипловатый, какой-то простуженный.
- Но чего он может захотеть? – в отчаянии спросил Альф. – Посмотрите на него, фрау. Он же ничего не хочет.
Ханс бессмысленно улыбался.
- Я могу на время вернуть ему разум. Это просто иллюзия, но уж что-что, а создавать иллюзии я умею. Так я раньше приманивала мужчин.
Она посмотрела на Ханса.
- Подойди ко мне, мальчик, - ласково сказала она. Грудь ее была голой и издали казалась твердой, неподвижной, будто тоже заледенела.
- Конечно, фрау, - с готовностью кивнул тот.
Она обвела его лицо рукой.
- Надолго я его вернуть не смогу. Наши три дня кончаются. Мое волшебство уже слабеет. Если не получится, Альф Линдберг, знай: завтра он будет в норме. Ты привыкнешь. Все привыкают. Он будет почти такой же, как раньше.
- Просто не будет ничего чувствовать.
- Да. Но ведь люди вообще не так уж часто что-то чувствуют. Им просто так кажется.
- А что ты попросишь у меня за помощь?
- Ничего. Хотя… Можно я его поцелую? Теперь ваших мужчин редко удается заманить. Никто не хочет целовать женщину с рыбьим хвостом. А раньше отбою не было. Так можно?
- Но по легенде ты же вроде… ну… после этого ты же его утянешь на дно, - Альф решил заранее прояснить детали.
- Нет, его – нет. Зачем он мне? Души у него нет. Он почти такой же, как мы.
Русалка обняла Ханса за шею и поцеловала.
«Наверное, все равно что обнимать рыбу» – подумал Альф – но Ханс сцепил руки у нее на спине и, кажется, совершенно не возражал.
Потом русалка облизнула губы. Посмотрела наверх.
- Скоро полночь. Торопись, Альф Линдберг.
- С Рождеством, - сказал Альф, и запоздало подумал – может, не стоило? Может, они все не празднуют Рождество?
- Спасибо, - сказала русалка.
Ханс нахмурился, и Альф с каким-то невероятным облегчением почувствовал: это выражение лица он отлично знает. Ханс посмотрел на свои руки, обвитые вокруг русалки. Поморгал.
- Вы кто, фрау? – спокойно спросил он, и Альф едва не засмеялся: этот парень же никогда не теряет присутствие духа, как он мог забыть. Ну, если не испугался полуголой обледенелой женщины с хвостом, значит хулиганов и угонщиков тоже не испугается.
Ханс недоуменно оглянулся, и нахмурился еще больше.
- Альф? А что тут происходит?
- Ты же просил взять тебя на дело, - ничего умнее он не придумал. – Я взял.
Ханс перевел взгляд обратно на русалку и сказал:
- Ладно.
Русалка улыбнулась ему, потом как-то незаметно сдвинулась на камне и скользнула в воду, как тяжелая рыбина. Громкий всплеск, потом все стихло.
Ханс, вытянув шею, заглянул в реку. Потом посмотрел на свою промокшую насквозь куртку, к которой минуту назад прижимал русалку.
- Ты ее только что целовал, - не удержался Альф. У него было такое чувство, будто произошло что-то очень хорошее, но что именно – он не мог понять. – И как оно?
Ханс смотрел на него угрюмым, растерянным взглядом, и по лицу его понятно было: он никак не может решить, кто именно сошел с ума – то ли он, то ли Альф, то ли все на свете.
- Что ты попросил у Рыбака? – спросил Альф. Времени терять было нельзя.
- У какого рыбака? – устало спросил Ханс. Он оглядывал поляну и явно боролся с желанием спросить, что, черт подери, тут происходит.
- Третьего дня ты раньше ушел с работы. Я тебя не взял тогда с собой. Ты разозлился.
- Я не разозлился, это меня просто задело. Это разные вещи.
- Ой, вот давай не будем, Ханс, я не буду с тобой препираться. Ты встретил человека, который тебе кое-что пообещал. Что?
Тот пару секунд моргал, будто пытается вспомнить.
- Он сказал, что может исполнить любое мое желание, - сухо, будто зачитывает протокол, пробормотал Ханс, но Альф чувствовал, как он осторожничает, как не хочет говорить об этом.
- И что ты попросил?
Ханс сжал зубы, глядя куда-то в снег, и наконец пробормотал:
- А что, это важно?
- Да, - Альф старательно сдерживался, чтоб не заорать и не встряхнуть его как следует.
- Я попросил… я хотел стать обаятельным. Веселым. Не раздражать тебя больше. И вообще - нравиться людям.
- А что ты отдал ему взамен?
Ханс сжал пальцами переносицу, - и это тоже был его собственный, такой знакомый жест.
- Он сказал, что попросит в ответ кое-что, и не возражаю ли я, я сказал – нет, - он говорил, будто рапортует, старательным ровным голосом. – А дальше не помню, - он улыбнулся. – Ничего страшного же не произошло?
Улыбка стала шире, кожа у глаз собралась складками, казалось, это улыбка добрейшего человека на свете.
- Нет-нет, слушай меня, слушай, ты должен попросить обратно…
- Конечно, Альф. Все как ты скажешь, - он снова улыбался как заведенный, будто не может остановиться, и Альф безнадежно опустил руки.
***
Они шли дальше и дальше, кое-где Альф слышал шорохи, всплески, но не оглядывался. Часы показывали одиннадцать двадцать.
А потом от ствола одного из деревьев отделился долговязый человек в сером пальто.
- Кого ищешь, Альф Линдберг? – приятным, мягким голосом спросил он, весело глядя на него.
- Здравствуйте, очень приятно с вами встретиться, я… - начал Ханс, но Альф сдвинул его себе за спину, чтоб не мешался. Тот не возражал.
- Ищу того, кто покупает души, - спокойно сказал Альф. Он видел воров, хулиганов, пару раз даже видел убийц, и он твердо сказал себе – этот его не испугает.
- А что, хочешь продать? – заинтересованно спросил тот.
Глаза у него были жадные, хитрые, с расширенными зрачками. «Может, наркоман? - подумал Альф. Может, он не волшебный? Может, тут никто не волшебный, и я сам тоже просто стал жертвой каких-то препаратов?».
Но нет. Это бы все равно не объяснило всю эту историю.
- Так это ты, - сказал Альф.
Он дернул рукой, чтобы схватить Рыбака за рукав, но тот зашипел и ловко увернулся, весь изогнувшись, как в детской игре в вышибалу.
- Конечно, я, - лицо у него было белое, как снег, и от этого глаза казались совсем черными. – Ну здравствуй, Альф Линдберг, - он хихикнул. – Помню твоего папеньку. Ничтожный был человек. И чего же ты от меня хочешь, - он снова захихикал: так смеются в мультфильмах злые эльфы. – Зачем искал меня в такой холодный вечер?
- Отдай мне душу Ханса Хольмгрена.
- О-о-о, ну и смешной ты старик. Конечно, не отдам. С чего? – Рыбак ни секунды не стоял на месте, кружил по поляне, заглядывал Альфу в лицо с разных сторон.
- Зачем она тебе? – спросил Альф.
- Ничего ты не понимаешь. У души есть запах, вес, вкус, я беру и глажу их, трогаю, они живые, некоторые плохие, а некоторые хорошие, и я храню их лучше, чем вы сами, жалкие людишки. Не отдам. Разве что ты дашь мне что-нибудь, - он снова противно хихикнул, - Взамен.
- Я не буду с тобой меняться, - храбро сказал Альф, и расправил плечи, чтобы казаться внушительнее. Для полицейского главное – не терять присутствие духа. - Давай как в старые добрые времена. Я загадаю тебе загадку. Не отгадаешь за десять минут - вернешь Хансу душу. Отгадаешь – оставишь себе.
- Я в этом лесу жил еще когда никто не знал, что такое паровой котел. Я знал людей из вашего города еще когда они ходили в кафтанах с деревянными пуговицами. Я знаю все ваши загадки.
- Попробуем? Или трусишь?
Рыбак задумчиво облизнул губы.
- Альф? – внезапно подал голос Ханс. - Я могу тебе помочь?
- Да. Молчать и сидеть спокойно.
Ханс кивнул и сел под деревом, продолжая улыбаться.
- Ну что, по рукам? – спросил Альф.
Рыбак пожевал нижнюю губу, потом взмахнул ладонью.
- Ладно, давай. Со скуки чего только не сделаешь.
- Итак, загадка. Что можно взять в левую руку, но нельзя в правую?
Лицо у Рыбака перекосилось, сморщилось, и от этого сразу стало видно, какой же он на самом деле старый.
- Нечестно, - взвизгнул он. - Я знаю, ты не сам придумал эту загадку. Я знаю, кто тебе подсказал. Проклятый старик! Он знает – я уже сотню лет хочу узнать ответ.
- Но я-то его теперь знаю. Гном сказал мне. Угадывай. Времени мало, - Альф вытянул вперед руку с часами.
Рыбак зашипел от досады.
- Ладно. Ладно. Скажи ответ. Скажи, и я дам тебе что ты хочешь.
- Клянешься?
- Конечно, конечно, клянусь, чем хочешь. Скажи ответ. Я голову себе уже сломал. Говори, и получишь свое.
- Это локоть правой руки, - сказал Альф.
- Аааа, - Рыбак ударил кулаком по стволу дерева. – Ну надо же. Как просто. Почему я не мог угадать? Старею, наверное. Вот ведь позор.
- А теперь исполняй свое обещание, - сказал Альф.
Рыбак хихикнул, каким-то пьяным, диковатым голосом.
- Ну уж нет. Это было нечестно. Ты не сам придумал загадку. Уходи. Уходи. Не хочу тебя видеть. Ничего я не верну, - и он оказался около дальнего дерева, будто приготовился сбежать – но все же не уходил, продолжал смотреть на Альфа своими жадными глазами.
- Ах ты тварь, - спокойно сказал Альф.
- Да-а-а, - тоненько протянул Рыбак. – Да, это про меня. И еще знаешь что? Все честно. Что-то твой парнишка не выразил желания вернуть свое назад. Разве нет? – он осклабился. – Думаю, ему и так очень хорошо. Он хотел быть милым и веселым – и посмотри на него.
Тут он уже захохотал в голос, захлебываясь и хлопая себя по коленкам, указывая своим костлявым пальцем на Ханса, который добродушно смотрел на него, сидя под деревом.
- Нет, - покачал головой Альф. – Сейчас я за него решаю, и ты мне отдашь то, зачем я пришел. Так или иначе.
- Да кто ты такой, чтоб ему указывать? Ты ведь ему, - Рыбак скользнул ближе, и рот его некрасиво перекосился. – Не отец. Если вдруг ты об этом забыл.
- Пока он в этом городе, я должен за ним присмотреть.
- Отлично присмотрел, - взвизгнул Рыбак.
Альф повернулся, посмотрел ему в глаза – и вдруг понял, что не боится. Он боялся выхода на пенсию, он боялся остаться совсем один, а сейчас еще боялся, что не сможет спасти Ханса. Все это был настоящий страх. По сравнению со всем этим разговор посреди зимнего леса с чокнутой волшебной тварью – ничто.
- Знаешь, что я сделаю? – негромко сказал Альф. - Я всем в этом городе расскажу, кто ты такой. Никто больше тебя не послушает.
Рыбак оскалил зубы.
- В следующий раз мне разрешат выйти в город только через пятьдесят лет. К тому времени все уже забудут твои сказки. Обычно перед Рождеством я просто сижу в лесу и жду, вдруг кто зайдет, уж я тогда его, - он стукнул кулаком по раскрытой ладони. – Какая же скука! Ужасная, ужасная скука! – торопливо, глотая слова, забормотал он. – Ладно, давай заключим сделку. Отдай мне свою душу. Тебя я не обманываю. Я знаю, чего ты хочешь. Тебе нужна семья. Ребенок. Я все тебе дам, все. Тебе же не нужна эта душа, ну зачем она тебе, ты же не веришь в сказки про загробную жизнь, так что тебе с ней делать? Не лучше ли последние годы провести в довольстве? Ты дряхлеешь, а никто даже не принесет тебе воды, ты, одинокий, никому не нужный старик. А я тебе дам, что хочешь. У тебя будет отличная жена. Отличный сын. Ты же хочешь, ну давай, просто скажи мне – да, я меняюсь с тобой, а я тебе тогда отдам душу этого парня как бесплатный подарок. Твоя будет куда лучше для коллекции, такая… - Рыбак похлопал его по куртке. – То, что надо. Отдай ее мне. Ты будешь только в выигрыше.
Альф украдкой взглянул на часы. Без пяти двенадцать. Все. Надо что-то решать. Он через плечо покосился на Ханса – тот с обворожительной улыбкой смотрел на них и даже не думал броситься ему на помощь.
- Думаешь, если ты получишь его душу назад, что-то изменится? – зашептал ему на ухо Рыбак. Голос его стал мягким, убаюкивающим. - Думаешь, он будет тебе благодарен? Нет. Он получил то, что хотел. А ты это отнимаешь. Ты будешь таким же одиноким, что и раньше.
- Знаешь, что я думаю? – сказал Альф, глядя прямо в черные, как нефть, глаза Рыбака. - У тебя есть одна большая проблема. Тебе тоже одиноко. Тебе нечего ждать, кроме новой безделушки в коллекции.
- Безделушки? – взвизгнул тот. – Тогда из-за безделушки нечего было сюда приходить!
И тогда Альф вспомнил слова русалки.
- Когда-то вы были всемогущими в этих местах. Обманывали и утаскивали людей десятками. Люди были простодушнее. А теперь вы можете выходить только три дня в году. Ты пленник.
- Ты прав, - выплюнул Рыбак. - Мы были здесь королями. Богами этих мест. А теперь мы никто. И я не понимаю, чем ваш… ваш теперешний бог лучше нас. Он даже не может дать вам то, чего вам хочется.
«Но зато он обманом не выманивает у людей души», - хмуро подумал Альф, а вслух сказал:
- Тебе скучно. Тебе смертельно скучно, правда? Среди своих ты изгой. Не очень-то они тебя жалуют. Ты ведь хоть когда-то можешь выходить в город, а они нет. Тебе только и осталось, что рассматривать эти жалкие безделки, которые без тел все равно бесполезны. А особенно плохо в сочельник, правда? – Альф давил на него, как на допросе, как будто он снова в своем офисе. – В сочельник ты знаешь, что совсем скоро исчезнешь. Что твоей власти осталось всего на пару часов и ты один в холодном лесу, и никто к тебе даже не подойдет.
Рыбак молча слушал. Его черные глаза горели от ненависти, и Альф понял – он попал в цель.
- Я предлагаю тебе сделку. Если ты вернешь душу Ханса, я каждый сочельник, каждый, буду приходить сюда и говорить с тобой, пока ты не исчезнешь. Я знаю много разных историй, поверь. И ты, думаю, тоже.
Альф уже не смотрел на часы, просто чувствовал, как непоправимо уходит время.
- Соглашайся. Это хорошая сделка. Одной душой больше, одной меньше. Зато ты больше не будешь в Рождество один, забытый, в этом лесу, когда все на свете веселятся.
Рыбак пожевал нижнюю губу, наморщился, как капризный ребенок.
- Каждый год, Альф Линдберг. Пока не станешь дряхлым старцем. И тогда тоже – я жду тебя. Иначе я заберу свое назад, так или иначе. Если ты хоть раз не появишься. Каждый год, пока не умрешь.
- Договорились. А теперь верни, что взял.
Верхняя губа у Рыбака дернулась, как у хорька. Он скользнул к Хансу, послушно сидевшему под деревом.
Глаза у Рыбака сузились.
- Ладно. Все честно, - пробормотал он. – Забирай своего мальчишку. Хотя не думаю, что ему от этого будет лучше.
И он приложил ладонь к груди Ханса.
В эту секунду что-то произошло. Альф почувствовал: время истекло. Если бы он был в городе, он сразу понял бы, что Рождество наступило, все кричали бы и звенели бокалами, но даже здесь, посреди леса, он что-то почувствовал – а может, ему просто показалось.
Рыбак пропал. Альф ждал, что он красиво растворится в воздухе, или провалится в снег, что-то в этом роде, но нет – Альф просто моргнул, а когда открыл глаза, Рыбака просто не было.
В лесу было очень тихо. И что-то – совершенно точно – изменилось.
Теперь это был просто лес.
Ханс все так же сидел, прислонившись к дереву. Потом с отсутствующим видом потер грудь. Недоуменно посмотрел на Альфа, нахмурился, нетвердо поднялся, обхватив дерево.
Сначала внимательно осмотрел себя, потом Альфа, потом лес.
«Очень похвальное качество для полицейского, - подумал Альф. – Сначала осмотрись, потом открывай рот».
- А что, собственно, случилось? – наконец спросил Ханс, приподняв брови. Видно было, что он растерян, но изо всех сил старается выглядеть уверенно, и Альф наконец выдохнул, он чувствовал такое облегчение, что едва стоял на ногах.
- Тебе короткую версию или длинную? – спросил он с каким-то трясущимся, неестественным смешком.
- Для начала сойдет ответ на вопрос, почему мы ночью стоим посреди леса.
- А что последнее ты помнишь?
- Я сидел на работе. Разбирал бумаги, - подозрительно ответил Ханс, пытаясь отряхнуть от снега колени. – Потом ты меня не взял на вызов. Я ушел домой. Все.
- Ясно. С Рождеством. Да, уже Рождество. С тех пор прошло три дня.
Ханс нахмурился, выжидательно глядя на него. Он, кажется, решил, что это шутка.
И Альф рассмеялся. Посмотрел на сходящиеся над ними ветки.
- Я тебя все-таки взял на дело. Поэтому мы здесь.
- И как я справился? – уточнил Ханс.
Альф пожал плечами.
- Вообще-то не очень.
Ханс чуть заметно скривился.
- Понятно, - сухо сказал он, и спрятал руки в карманы.
Альф хмыкнул.
- Ничего. В другой раз получится лучше. Я тебя научу.
- Чему? – осторожно спросил Ханс.
- Всему. Будешь пахать, как проклятый.
- А чем я до этого занимался? – Ханс приподнял брови, и Альфу показалось, что он собирался улыбнуться, но, к счастью передумал: улыбок на сегодня было уже достаточно.
***
Перед Икеей больше не было ни одной машины.
- Жаль, что они уже закрыты, - сказал Альф. – У них вкусный лосось.
- Отличный лосось, - подтвердил Ханс. Он все время посматривал на Альфа, будто не может поверить, что тот так запросто с ним разговаривает.– Но, видимо, уже не в этом году. Надо ехать домой. У меня все джинсы в снегу.
Он в своей тонкой кожаной куртке уже и правда трясся как осиновый лист.
- Ну и скучный ты тип, - беззлобно сказал Альф. - Сегодня же Рождество. Пошли. Тут есть один бар, у них есть камин.
***
После второй кружки пунша Альф поймал себя на том, что пересказывает Хансу всю историю с самого начала. В баре было восхитительно тепло, в камине щелкали искры, дрова то вспыхивали ярче, то почти потухали, и Альф чувствовал себя отлично – сонным, сытым и спокойным.
Он рассказал Хансу про Тильду, и про странные преступления, про лес, про гнома, про русалку, про Рыбака, про загадку, про свое обещание, даже про то, что велел ему сделать гном.
Ханс слушал внимательно, чуть наклонившись вперед и сжав руками кружку.
Когда Альф наконец закончил, он сказал:
- Ты меня разыгрываешь. Ты меня чем-то напоил, отвел в лес, дождался, когда я приду в себя, а теперь рассказываешь небылицы. Это что, типа боевое крещение у вас такое?
- Можно считать и так.
В баре играла какая-то старая песня, что-то про то, что сегодня, как в счастливые золотые деньки, верные друзья, дорогие нашему сердцу, снова будут вместе с нами, и впервые эта песня не раздражала Альфа.
Ханс еще какое-то время подождал продолжения, разоблачения розыгрыша, объяснений - а потом вдруг полез в карман, будто вспомнил про что-то.
- Я тебе купил подарок. Тогда еще, - он копался в кармане так долго, будто он бездонный и чтобы найти там то, что нужно, надо перебрать всё. – Ты же мой начальник, - зачем-то пояснил он, и наконец достал из кармана руку. – Вот.
И он положил на стол складной нож.
- Спасибо, - сказал Альф. Он повертел его в руках, открыл, закрыл. – Хороший нож. Спасибо.
Ханс коротко кивнул и отвернулся к камину.
- А мне тебе нечего подарить, - сказал Альф.
- Конечно, - кивнул Ханс, но по голосу его было слышно, что он ничего особо и не ждал и потому не обижен.
Альф помолчал, глядя то на огонь, то на нож.
А потом заговорил.
- Хотя… Знаешь. Отец научил меня трем вещам. Я сейчас подарю их тебе. Во-первых – многослойность. Это главное в одежде.
Ханс выслушал его без улыбки, кивал в конце каждой фразы, и непонятно было – то ли он думает, что Альф упился до полусмерти, то ли ловит каждое слово.
- Спасибо, - ответил Ханс, когда он закончил.
- А чему тебя научил твой отец? – спросил Альф. Просто чтобы поддержать разговор.
- Ничему, - пожал плечами Ханс, а потом сказал, обычным своим сдержанным тоном, серьезным, как у банковского клерка: – У меня его не было. Он ушел от нас, когда мне было два.
- Ясно, - ответил Альф. Помолчал и зачем-то прибавил. - Отцы – такая вещь. Иногда они исчезают.
- Это точно, - ответил Ханс.
Лосось здесь тоже был вполне ничего – точно не хуже, чем в Икее. Да и пунш был отличный, и они выпили еще. Посетители начали потихоньку расходиться, выкрикивая друг другу последние поздравления.
- Отличное Рождество, - сказал вдруг Ханс, и, как всегда, по лицу его непонятно было, шутит он или нет.
- Да, - Альф откинулся в кресле, хлебнул еще пунша и негромко повторил: – Отличное Рождество.
И, уже произнеся это, вдруг с удивлением понял:
Да это же чистая правда.
Конец