Отец, я победил партер (с) Так вот, до того, как меня унесли волны очередного кеннетобрановского безумия, я же рассказывала про Вену.
Одно из самых прельстивых мест в Вене – старинное кафе под названием Захер, где уже 200 лет производят одноименный торт (довольно вкусный, но ничего особенного, по-моему "Прага" куда вкуснее)))). Хотя больше всего мне хотелось сходить в кафе Централь, где Троцкий годами играл в шахматы, а Ленин к нему туда приезжал (нет-нет, определенно НЕ ПЭЙРИНГ, даже думать об этом не хочу! Только Ленин/Крупская, причем в ролях обязательно Кеннет Брана и Том Хиддлстон ) – но это оказалось где-то не по пути, так и не доехали)) Вместо этого мы решили пройтись по искусству.
На рекламном постере я прочла, что где-то в Вене есть галерея, где висят Рембрандт, Тициан, Рубенс, Мурильо, Кранах и главное – знаменитый триптих Босха «Страшный суд», после чего я заорала, что мы НЕМЕДЛЕННО должны пойти и найти все эти сокровища. Мы долго бродили под палящим солнцем, и наконец где-то среди ремонта и стройки нашли музей. Долго не могли поверить, что это он: вокруг никого, кроме парочки студентов с велосипедами, заходишь в здание – пусто и тихо, и только дивные расписные потолки приветствуют гостей. Потом мы как-то совместили картинку и поняли, что мы просто в здании Венской академии искусств и люди в деловых костюмах, которые снуют куда-то, не обращая на нас внимания – сотрудники академии. Где-то мы нашли крошечную табличку «Галерея там», после чего долго поднимались куда-то по лестницам, чуть ли не на чердак – и там внезапно нашли музей. Три тихие комнатки, ни одного человека, кроме скучающего пожилого служителя, и внутри всего этого – потрясающая коллекция, хотя мы, пока сюда карабкались, уже давно не верили, что пришли куда надо.
Если бы хоть одну картину из этой коллекции привезли в Москву, очереди в Пушкинский музей были бы на много часов, а если бы привезли самый знаменитый триптих Босха, то в этой очереди можно было бы смело ночевать. А тут – ни единого человека, тысячи туристов бродят по городу, а это сокровище висит себе в полной тишине и одиночестве, в отдельной комнатке маленького музея на верхнем этаже сонной академии искусств, полупустой в летнее время. Это было прямо потрясающе – тихо, за окнами солнце и стройка, а на стене фантастический мир человека с одним из самых странных заворотов воображения, какие я только видела. До сих пор не понимаю, как все это можно было придумать без участия тяжелых препаратов.
Выйдя оттуда, мы вынесли следующую резолюцию – купить сувениры и немедленно найти хоть какие-нибудь картины Климта, ему как раз сегодня исполняется сто пятьдесят, так что мы не могли не. Поехали в Бельведер, это оказался отличный красивый замок с садом. Климт там и правда был, и знаменитый «Поцелуй» тоже там, и вот я что хочу сказать – какие дивные картины человек рисовал, и какие красивые, судя по фото, у него были женщины, а сам – маленький, страшненький, всклокоченный мужичок, похожий на лесовика. Еще меня очень впечатлили его пейзажи – до меня впервые дошло, что он рисовал людей так же, как и растения, не знаю даже, какими словами это объяснить – они тоже растут и клонятся друг к другу, распускаются, а потом увядают.
В сувенирном магазине мы в очередной раз попытались купить что-нибудь на память, это каждый раз проблема, потому что я терпеть не могу бесполезные вещи, которые покрываются пылью, и каждый раз ищу что-нибудь такое этакое, что пронзит мне сердце с первого взгляда. И вот тут я нашла маленькую шарманку – просто картонная коробочка с механизмом внутри и ручкой, размером в два спичечных коробка, на картонке изображена моя любимая картина Климта, это часть какого-то фриза, поэтому я никак не могу понять, как она называется - по-моему, никак.
И вот пока крутишь ручку, медленно, неспешно и с легкой хрипотцой играет «К Элизе» Бетховена, меня прямо заворожила эта штука, она у меня теперь как никотиновый пластырь у Шерлока: когда надо подумать, я сижу и медленно и печально кручу ручку на коробочке.
А во втором дворце, в Нижнем Бельведере, мы нашли своего Грильпарцера.
Там проходила выставка какого-то неизвестного нам австрийского художника по имени Карл Шух. Мы решили, что, хоть и устали, обязаны посмотреть на Шуха, и пошли искать его выставку, опять-таки в полном одиночестве, по дороге забредя в маленький внутренний сад, где явно гулял в свое время граф Брана с юным герцогом фон Хиддлстоном.
Выставка Шуха оказалась отличная, Шуха мы очень одобрили – он отлично рисовал яблоки, лошадей и мертвых селезней. Я даже не шучу – правда хороший художник. Причем что самое смешное – идешь вдоль картин Шуха, и вдруг хоп! Делакруа. Что он тут делает? - думаешь ты. Идешь дальше, Шух-Шух-Шух, потом ррррраз – Мане. Прямо без всякого предупреждения, висит себе в гордом одиночестве. Таким же манером мы нашли потом Дега, Коро и еще несколько прельстивых объектов среди разнообразного Шуха – потом до нас дошло, что эти картины он собирал сам, это была его личная коллекция.
***
На всех трамвайных остановках в центре Вены корейцы поставили палатки с лапшой, которую продают в картонных коробочках. Я до этого видела такое только в кино, поэтому поняла, что никакой шницель не заменит мне этой лапши, так что мы вышли на остановке, купили и съели эту лапшу, стоя посреди Вены, вместе с пожилыми немецкими туристами. Был закат, прекрасный вечер, лапша была вкусная, а торговали ей настоящие корейцы, а я от голода даже внезапно научилась управляться с палочками для еды, и на этом наше знакомство с Веной мы торжественно посчитали законченным.
***
На следующее утро у нас был квест - доехать на наше финальное место назначения, в Словакию. Я решила, что мы аааатлично доберемся туда без всяких проблем, но путь наш был полон приключений, как у Бильбо Бэггинса, который однажды утром вышел из дома вместе с гномами, а дальше сами знаете что было.
Мы спросили у консьержки нашего пансиона, как добраться отсюда до Братиславы, и она нам подробно объяснила, что от станции Wien Mitte идет рейсовый автобус, а до самой станции можно дойти от пансиона пешком. Это оказалось, впрочем, дальше, чем мы думали, но я бодро дотягала дотуда наш двадцатикиллограмовый чемодан - и к тому времени, как мы дошли до станции, язык у нас уже был на плече.
Станция была на ремонте, везде были трактора, кучи песка и страшный шум, а когда мы через все это пробрались на станцию, нам сказали, что автобусы в Братиславу отсюда не ходят уже лет пять. Я начала носиться кругами в поисках хоть чего-нибудь, что может указать мне дальнейший путь, и в конце концов, зажав в углу какого-то работника, узнала, что где-то в том же квартале есть туристический офис, где нам, возможно, что-нибудь подскажут.
Надо было что-то делать, и мы по длинным лестницам, затянутым брезентом от ремонта, долго бежали куда-то, как Алиса и Черная Королева, причем я бежала, подняв наш чемодан
А дальше мне предстала картина совершенно фантастическая, и я подумала, что не зря вспоминала про Алису.
Когда наше дружное трио выскочило из туннеля на свет, выяснилось, что там ремонт еще больше, чем был – все затянуто пленками, лесами и т.д, и где среди всего этого туристический офис – совершенно неизвестно: в лесах весь квартал.
А прямо перед выходом из туннеля, на огромном бетонном блоке высотой в человеческий рост, скрестив ноги чуть ли не в позе лотоса, сидел молодой индус в рабочей спецовке, крайне напоминающий главного героя фильма Миллионер из трущоб. Он сидел и смотрел на нас сверху вниз. Больше никого вокруг не было.
Мы растерянно застыли, не зная, куда податься.
И вдруг миллионер из трущоб посмотрел на немку и сказал:
- Вам туда.
- Отель Хилтон, - пролепетала она, заметив его.
- Да-да, - кивнул он, указывая в какую-то тропинку между рядов арматуры. – Вам туда.
Тут я решила узнать у этого оракула, где туристический офис. Вопрос этот среди жужжания дрелей и в облаках цементной пыли звучал более чем странно.
Миллионер задумался. Вид у него стал как у Будды. Потом сказал:
- Где офис – точно не знаю, но вам туда.
И показал в другую сторону.
Мы помчались туда, и первые десять минут просто бродили среди лесов, офис не нашли, и вдруг вышли к приютившемуся между газетным киоском и палаткой с кренделями крошечному офису Австрийской железной дороги.
- В Братиславу? – сказали нам там. – Конечно. Одну станцию на метро, идете туда, потом туда, и садитесь на поезд. Он через 25 минут, вы успеете.
Там мы сели на метро и правда через пять минут были на вокзале, а я до сих пор уверена, что в лице миллионера-пророка из трущоб (в оранжевой спецовке рабочего) повстречала самую настоящую Гусеницу из Алисы. Ну, разве что кальяна у него не было.
На вокзале я сначала долго тащила чемодан куда-то вверх, потом куда-то вниз, потом мы искали на Южном Вокзале Восточное отделение (кто вообще придумал такую систему! ) и в конце концов, протащив чемодан по всем местным разрытым от очередного ремонта тротуарам, рухнули в поезд, который мирно довез нас в Братиславу.
Братиславский вокзал был крошечным, шумным и напоминал сразу все рассказы Гашека. Там пахло жареными колбасками, персонал не говорил по-английски, и только пантомимой мне удалось передать, куда нам надо. Туалеты вокзала были выложены белой больничной плиткой, содержали массивные медные крюки для одежды и флегматичную толстую уборищицу, которая возила тряпкой по полу, погруженная в свои мысли, и все это ужасно напоминало скетч из Шоу Фрая и Лори про двух бизнесменов, которые разорились и теперь решили заведовать общественным туалетом, но заведовали так, что даже туда все перестали ходить.
После очередного витка лестниц, когда я же готова была проклинать чемодан, мы добежали до поезда.
Поезд был невероятный.
В него впряжен был ярко-красный локомотив, какие показывают в фильмах про начало 20 века. В вагон вела узенькая, складывающаяся гармошкой дверца и шаткие дырчатые ступеньки, по которым я, уже обретя к этому моменту философское спокойствие Брюса Беннера и силу Халка, пропихнула наверх наш чемодан.
Вагон же разваливался прямо на глазах. Столь старые, замурзанные поезда я помню разве что из далекого детства, да и то очень смутно, а мама немедленно вставила в глаз монокль и авторитетно заявила, что за свои шестьдесят три года такого грязного, разваленного поезда не видела НИКОГДА.
Мы сели на сиденья, и мое подо мной немедленно провалилось. Мы кое-как устроились на других, которые еще как-то держались в своих пазах, поезд лязгнул и тронулся. По сравнению со словацкой электричкой венские трамваи показались нам просто чудом техники.
За окнами мелькали поля, горы, кормовые культуры, деревеньки и станции с названиями типа «Верхние Крушовицы» - словом, чувствуешь себя одновременно всеми героями всех рассказов Гашека.
Потом начался дождь, который сначала лил на нас через окно, а когда мы его со скрипом закрыли, начал литься через вентиляционные дырки в потолке.
Чтобы как-то отвлечься от суровой действительности, мы сели смотреть на ноуте фильм «Иллюзионист» с Нортоном. Странное кино – пока смотрела, не особо нравилось, но конец интриги весело придуман, и еще там есть прекрасный герой второго плана – полицейский, которого играет Джаматти. Я подумала, что они с Нортоном идеально смотрелись бы в роли Порфирия Петровича и Раскольникова – но тот факт, что мы подъезжали к станции, помешал мне придумать воображаемый фильм на эту тему)))
На прощание я высунулась из грязного окна этого поезда – и там, знаете, был такой удивительный вид: начинается дождь, темно-серые тучи, горы какой-то изломанной, покореженной формы, перед ними – желтые поля с редкими домиками, и над всем этим иногда пролетают какие-то странные большие птицы, похожи на ястребов, только на шее – толстая белая полоска, как колье.
Когда поезд доехал до станции Пиештяны, мы встали в тамбуре и по привычке стали ждать, когда откроются двери, и ждали, пока к нам не подошел какой-то сердобольный словак и не показал, что дверь надо взять за ручку, дернуть на себя, а потом сильно толкнуть. Никакой автоматики – только герои, только хардкор.
Мы вышли на далекой одинокой станции посреди какого-то облупленного городка. Автобусов не было, ничего не было, и никто не знал, как нам попасть туда, куда надо.
Потом к нам подъехал таксист с лицом юного английского панка, долго изучал карту, потом бегом куда-то побежал через площадь, и его зеленая майка развевалась на ветру, потом вернулся, втолкнул чемодан в машину и повез нас куда-то. В этот момент мы чувствовали себя как две дамы из общества защиты животных из романа Ивлина Во «Черная напасть», которые приезжают в африканскую страну накануне революции, чтобы узнать, как там обстоят дела с защитой животных, и таксист везет их городу, и видно, что скоро всех перережут, а дамы поправляют шляпки и возмущаются – как этот погонщик может стегать этого бедного верблюда?!
Этот городок выглядел вполне мирно, но ощущение «Чтовообщегдемывообще» нас не покидало.
Таксист провез нас по какому-то дивной красоты мосту среди гор, и в воде под мостом плавали лебеди. Потом долго петлял и выбросил нас около санатория, но уже придя на респешн, мы поняли, что это не наш санаторий, и следующие минут десять я традиционно тащила куда-то чемодан, на этот раз под дождем.
Санаторий оказался вполне себе ничего, но наш номер выходил окнами на грязные крыши лечебного центра.
И в этот момент чаша моего терпения лопнула и я вошла в суперэго.
Если суперэго Ани выглядит как усатый полковник в погонах, то мое выглядит как Тони Старк. Я спустилась на ресепшн и кратко объяснила там всем, едва сдерживаясь, чтобы не называть этих женщин «Милочка», что жить в номере с таким видом я не собираюсь и пусть нас переселят, иначе мы берем чемоданы, едем в другой отель, и платить я им не буду. «Но на парк у нас выходят окна только у номеров высшей категории» - лепетали три словачки в форменных блузках. – «Вы можете доплатить и…»
"Ничего доплачивать я не буду", сказал Тони. "Меня не предупреждали, что тут такой ужасный вид, который нанес мне моральную травму". После чего я вызвала главного менеджера и всех, кто еще был у них на ресепшене, и толкнула им речь, не помню точно, в каких именно выражениях, потому что Тони Старк полностью вытеснил в тот момент остальные множественные личности Билли Миллигана.
Короче, через полдня мы жили в отличном номере с видом на парк, доплачивать ничего не пришлось, а весь ресепшн до сих пор почему-то так невероятно любезен, будто и правда узрел Тони Старка.
Спасибо, Тони.
Дальнейшее мое времяпровождение полностью описывает цитата, которую Аня откопала не знаю где и которую я люблю прямо до слез:
Дорогие мама и папа. Пишет вам ваш сын, дядя Федор, из Шаолиня. Недавно я отказался от оценочного восприятия действительности, поэтому дела у меня никак (с)
Вот как-то примерно так.
Тут один из крупнейших мировых центров лечения костей и суставов, целыми днями меня мутузят по разным процедурам, и в целом все очень мило. Тут очень много разных национальностей, есть арабы, есть персы, есть правоверные евреи с бородами и в шапочках (не снимают их даже в ваннах))). Восточные женщины ходят, полностью завернувшись в черное, у некоторых лица открыты, а у некоторых вообще видно только глаза. Представляете, у них даже есть специальные мусульманские раздевалки – полностью закрытые от пола до потолка. И я тут думаю о том, что для них, конечно, общие западные раздевалки с кружевными лифчиками, панталонами и полуголыми европейскими дамочками выглядит как какое-то развратное варьете.
Каждую ночь мне тут снится что-то странное. Сначала был Роберт Паттинсон, который на самом деле был демоном. Потом мне приснилось, что Том Хиддлстон стал хорошим королем Англии, прямо вот самым лучшим, я аж чуть не зарыдала от счастья. На следующую ночь Том Хиддлстон приезжал в Москву, мы все сидели на какой-то кухне и он все время спрашивал, где он может сдать свой крест в переплавку, потому что «с возрастом разочаровался в царизме». На этом моменте Аня, которая тоже там была, встала и вышла. Ушла в прихожую, намотала на шею шарф и сказала, что уходит, потому что «не может больше выносить это безумие»(с)
И на этом месте я, видимо, поняла, что мне тоже как-то пора, и проснулась.
Тут есть пруд с гигантскими кувшинками, парк с белками, много милых старичков, инвалиды с такими жизнерадостными лицами, будто в жизни у них все отлично, официанты с бабочками на шее, концерты тирольских оркестров в беседке по вечерам (такими темпами к концу недели я буду тихо ненавидеть эти йодли ), ужасно вонючая минеральная вода, которую мы целыми днями пьем, странная местная кухня и бассейны среди тополей. Наряды из многострадального чемодана не пригодились - целыми днями хожу в огромном белом халате из отеля, в который можно завернуть двух меня, и выгляжу как Шерлок в Букингемском дворце. "Are you wearing any pants? No".
И на этой радостной ноте разрешите с вами пока попрощаться, пойду заворачиваться в грязевой конверт и придумывать продолжение для фичка.