Турне, глава 2

[banana-freak-out]

Глава 2. Совы не то, чем они кажутся

***
Погода подвела.
Уолтер надеялся на неспешное солнечное утро – в конце концов, его не так уж часто приглашали на конференции (если честно, пока приглашали один раз, да и то совсем недалеко, в соседний Манчестер). Теперь же с самого утра он чувствовал себя смутно обиженным из-за того, что сегодня, в столь важный для него день, тучи висят так низко, будто небо хмурится и чем-то недовольно. Стоя на крохотной олдемской станции в ожидании поезда, Уолтер чувствовал на себе это недовольство как тяжелую, давящую на затылок ладонь, и уже заранее казался себе за что-то виноватым.
Наверняка он оделся неподходяще. Ему ведь даже не сказали, сколько дней эта конференция продлится – про себя он сразу назвал это непонятное мероприятие конференцией, чтоб не путаться. Не сказали, насколько официально надо одеться. Не сказали, брать ли с собой шампунь, не сказали, есть ли фен в этой гостинице, не сказали даже, как эта гостиница называется. Ладно, конечно, это все мелочи, а разведка – не турбюро, чтобы все ему объяснять – но они же не объяснили даже, какие материалы ему надо с собой взять, на какую тему выступить, какие вопросы изучить, - и теперь неизвестность изводила его. Ему всегда нравилась стабильность, нравилось, когда все вокруг просто и понятно, когда все вещи на своем месте и каждый день можно спокойно делать то же, что накануне.
К тому моменту, как поезд затормозил у станции, Уолтер уже чуть сам себя не довел до психоза.

Это состояние отлично было ему знакомо. Все годы своей учебы перед экзаменами он так нервничал, был так уверен, будто знает все слишком плохо, что бесконечными придирками доводил самого себя до того, что приходилось пить успокоительное. Впрочем, на лице его это никогда не отражалось – никто из его однокурсников в жизни не поверил бы, что унылого, занудного всезнайку Стоуна хоть что-то может вывести из себя.
Глядя в окно на безликие серые пригороды, Уолтер мысленно перечислял все документы, которые взял с собой, все вещи, которые он не взял (но могут пригодиться), а также то, что он взял, но можно было и не брать.
Потом он понял, что немедленно надо успокоиться, взял себя в руки, как брал всегда, молча сказал самому себе: «Прекрати истерить, позорище, не смей, не смей, не смей». Чтобы отвлечься, он попытался смотреть висящий в вагоне телевизор, но там передавали какую-то бесконечно унылую передачу про антиквариат.
Почему-то он вспомнил Эвана, своего кембриджского друга, тот всегда всплывал в его мыслях внезапно, как субмарина посреди Ледовитого океана, вот это и правда было смело – взять и уехать куда глаза глядят, куда-то в Африку, уж Эван бы точно не психовал из-за такой глупости. Уолтер сцепил руки на коленях и с силой потер ладони друг об друга. Мысли его бесцельно толкались в голове, напарывались друг на друга, он не мог ухватить ни одну - все равно что пытаться ловить головастиков в мутном пруду. Ничего, Солихалл ведь недалеко, - зачем-то повторял он себе. Совсем рядом. Два часа езды от дома. Если что – он всегда сможет уехать.
Википедия вчера сообщила ему, что Солихалл в графстве Уэст-Мидлендс – тишайшее место, что-то вроде спального района при Бирмингеме. Население – девяносто четыре тысячи. Центр автомобилестроения. Из достопримечательностей – только завод «Лэнд Ровер». Неподалеку – Бирмингемский аэропорт. Уолтер даже вычитал, что городом-побратимом Солихалла является Шоле, какая-то дыра в Западной Франции. Но ничего из этого не проясняло, почему разведка выбрала Солихалл для своей таинственной конференции.

Тут Уолтер вдруг понял, что вокруг что-то изменилось. Потом до него дошло, в чем дело – они выехали из полосы дождя, и здесь, совсем ненадолго, солнечные лучи пробили тучи, разом выхватили из тумана влажные, сияющие, апельсиново-рыжие поля. Все вдруг обрело цвет и объем: стога и коровы, пестрые машины на дальнем шоссе, черные ветки на фоне полосатого, как слоеный пирог, неба. Тени деревьев, - сейчас, к вечеру, высокие, будто великаны, - прокатывались по полю, и было что-то завораживающее в этих летящих тенях – будто не поезд несется вперед, а мир с огромной, разудалой скоростью мчится мимо. Все пассажиры повернулись к окнам, жадно, как умеют только в северных странах, ловя этот внезапный подарок: пять минут такой дивной осенней красоты. Этот момент что-то напомнил Уолтеру, что-то неуловимое и успокаивающее, из старых времен, из детства, и он думал об этом, пока солнце не зашло снова и сияющий пейзаж за окнами не проглотили серые сумерки.
- Солихалл, – приветливо объявил механический женский голос.

***
Здание вокзала было приземистым и унылым, как здание похоронного бюро. Накрапывал мелкий дождь, капли быстро барабанили по лужам. С поезда сошли человек пять, да и те чуть ли не бегом заскочили в здание, так что через пару минут станция опустела.
Вокзальные часы показывали десять минут шестого. Райли велел приехать в пять. Значит, кто-то его здесь уже ждет.
Мокнуть на перроне не имело смысла, и Уолтер зашел в здание станции.
Но и там к нему никто не бросился.
Уолтер бесцельно поглядел в расписание поездов, подошел к газетному киоску, рассмотрел заголовки газет. Сел на скамейку. Снова подумал, что в случае чего обратно можно уехать в течение часа, уже, наверное, пора было покупать билет, садиться на обратный поезд и уезжать – но он упрямо продолжал ждать, сцепив руки и глядя в пол. Так прошло минут двадцать.
А потом к нему кто-то подошел.

Сначала он увидел крепкие ботинки и мятые брюки, потом - серый плащ. Плащ был усеян чем-то белым, и в голове у Уолтера уже пронеслась мысль о том, что это, кажется, учитель, обсыпанный мелом. Он даже успел похвалить себя за логику, но потом поднял глаза еще выше и понял, что в одной руке этот джентльмен сжимает надкусанный пончик, с которого все еще сыплется сахарная пудра, а в другой держит картонный стакан кофе из Старбакса.
Не обращая на замешательство Уолтера внимания, он вдруг сунул пончик в рот, оторвал зубами порядочный кусок и начал жевать.
Виски у него уже совсем поседели, но глаза были очень молодые – блестящие и темные, как чернослив.
- Хорошо, что вы вовремя, - сказал он наконец таким тоном, будто ожидать такой пунктуальности было бы неразумно.
Уолтер хотел было ответить, что о нем, человеке с пончиком, он подобного сказать не может – но усилием воли сдержался.
В своем усыпанном пудрой плаще а-ля Коломбо он был так похож на полицейского из сериалов, что Уолтер подумал – даже смешно будет, если он им и окажется.
- Грегори Янг, - как ни в чем не бывало сказал счастливый обладатель пончика, протянул было Уолтеру руку, но потом раздумал. Впрочем, Уолтер на его липкое сахарное рукопожатие и не напрашивался. – А вы, видимо, доктор Стоун.
- Я не доктор, - сказал Уолтер, встал и подхватил с земли свой увесистый чемодан. Он хотел было прибавить, что до докторской степени ему еще работать и работать, но Грегори уже двинулся к выходу, на ходу прихлебывая кофе, и Уолтер раздумал посвящать его в подробности своей жизни.
- Да? – как ни в чем не бывало спросил Грегори, когда они вышли на стоянку. – А мне сказали, вы врач.
Уолтер неопределенно кивнул. Его внимание привлек пакет, который висел у Грегори на руке и, как маятник, раскачивался на ходу. Что внутри, в сумерках он разглядеть не сумел, и снова перевел взгляд на Грегори, попытался хотя бы понять, кто он такой. Точно не шофер и не просто встречающий. Походка деловитая, размашистая – явно привык командовать. Уверен в себе, держится в форме, хотя ему, кажется, уже за пятьдесят. На агента госбезопасности не похож: слишком открытый взгляд. Не дипломат и не хитрец, и явно не любит, когда ему указывают, что он должен делать.
- Садитесь, доктор, - кивнул Грегори, забрасывая свой пакет на заднее сидение старого черного Ситроэна.
Уолтер сел и незаметно покосился на пакет. Сейчас он наконец смог разглядеть, что внутри. Тостовый хлеб, стиральный порошок и банка арахисового масла.
Большим специалистом по конференциям Уолтер не был – но даже ему этот набор показался более чем странным.
- Есть хотите? – участливо спросил Грегори, выруливая со стоянки. - Хлеб я могу открыть.
- Нет, я не в том смысле, просто…
- Арахисовое масло – отличная вещь, - продолжил Грегори таким тоном, будто отвечает на его незаданный вопрос. – Можно накормить кучу народу. Готовить не надо, и все сыты.
Уолтер попытался осмыслить этот увлекательный комментарий, а Грегори между тем без всякого перехода поинтересовался:
- А почему вы не на машине?
- У меня ее нет, - хмуро ответил Уолтер, а потом счел нужным оправдаться. – Я живу в маленьком городе. До этого я учился в университетских городках, где машина не нужна. А сейчас работаю недалеко от дома.
Он не стал прибавлять к этому, что лишние траты не любит, деньги предпочитает копить, и тратиться на машину не намерен.
- Хм, - ответил Грегори. – А я вот люблю скорость.
И, будто в подтверждение своих слов, разогнался до ста, и темные кирпичные дома замелькали вдоль дороги быстрее. Затем он включил радио и начал негромко, вполне верно подпевать какой-то бодрой ковбойской песне. Будь Грегори помоложе, Уолтер бы решил, что в караоке он блистает.
Грегори так явно получал удовольствие от этой поездки, что Уолтер не стал ему мешать и отвернулся к окну.

Городок был красивый, как игрушка – чистенькие викторианские особняки вдоль главной улицы, кафе с плетеными стульями, сиротливо мокнущие под мелким дождем, похожая на пагоду церковь на центральной площади.
- Никогда не бывал тут раньше, - тут же прервал свое пение Грегори. - Устроим потом экскурсию по центру, если разрешат.
Как и кто может этого не разрешить, Уолтер не представлял, поэтому промолчал, и молчал еще долго, пока не понял, что центр закончился, а потом вместе с ним вдруг закончился и город. Сначала мимо мелькали одинаковые новые коттеджи, потом они стали попадаться все реже. Дальше шоссе шло через лес.
- Простите, а куда именно мы едем? – наконец спросил Уолтер.
- Тут недалеко, - ответил Грегори.
Уолтер почувствовал, что у него напрягается челюсть, и медленно и внятно сказал себе: успокойся.
Музыка продолжала играть, но за окнами было совершенно тихо, пахло соснами, смолой и, пожалуй, дымом – как будто они разом оказались в какой-то далекой сельской местности. Дорога в сумерках казалась бесцветно-серой, ненастоящей. Вокруг плотно смыкались деревья.
- Вы полицейский? – сухо спросил Уолтер, пристально вглядываясь в сгущающиеся сумерки за окнами.
Руки, спокойно лежавшие на руле, чуть сжались, и Грегори повернулся к нему.
- С чего это вы решили? – без интереса спросил он, но по его лицу Уолтер понял, что попал.
- Точнее, полицейский в отставке, - Уолтер посмотрел на него и холодно продолжил. – Думаю, дослужились до старшего инспектора, причем довольно давно. Привыкли командовать. В отставку вышли меньше года назад, точнее, вас отправили – уходить вы не хотели. Просто они решили, что для службы в полиции вы уже староваты. Не так быстро бегаете. Не так хорошо знаете современную технику.
Все это Уолтер выдавал монотонно, как автомат, чувствуя какое-то ужасное, некрасивое облегчение от того, что он больше не в клинике и не надо облекать свои выводы в мягкие, любезные и ненавязчивые слова.
Ставить верные диагнозы ему всегда было проще, чем лечить.
- Семьи, скорее всего, нет, - продолжил он. – Возможно, жена от вас ушла, потому что вы слишком много работали.
Грегори резко сбавил скорость, и Уолтер почувствовал короткое мстительное удовольствие – значит, он прав.
- Да вы, я смотрю, психолог, - протянул Грегори, коротко взглянув на него, и даже не улыбнулся собственной шутке, будто у него разом испортилось настроение. – А к чему вы все это говорите?
- К тому, что не надо считать меня идиотом, - резко ответил Уолтер. Он едва держался, чтобы не заставить Грегори остановить машину прямо посреди леса. – Вы везете меня непонятно куда. Я хочу, чтобы вы немедленно мне объяснили, какого черта здесь происходит.
Уже договаривая, он понял, как сильно повысил голос. Но Грегори не испугался, наоборот – он смотрел на него с каким-то искренним беспокойным удивлением, будто размышляет, не померить ли ему температуру.
- Знаете, доктор, - задумчиво сказал он, снова переводя взгляд на дорогу. – Вы нервы лучше поберегите. Вам понадобятся еще.
И Грегори резко свернул в сторону – Уолтер даже не заметил, что там есть поворот. Еще несколько минут они тряслись по расхлябанной дороге, усыпанной крупным, как щебенка, гравием. Грегори внимательно что-то высматривал в сумерках, потом свернул и с поразительной ловкостью припарковался на небольшой площадке, вырубленной среди гладких мокрых сосен.
- Приехали. Я же говорил, что недалеко, – Грегори взглянул на него с мрачной улыбкой и вылез из машины.
Уолтер угрюмо выбрался вслед за ним.
Вокруг стояла поразительная тишина.

Дом одиноко стоял на краю леса, словно избушка ведьмы из какой-нибудь жутковатой сказки. После чистеньких коттеджей, которые они проезжали пятнадцать минут назад, он смотрелся дико, как почтовый ящик посреди пустыни. В стремительно приближающейся темноте Уолтер разглядел двухэтажное приземистое строение, добротное и безобразное, с толстыми стенами и низким крыльцом. Крытая листовым железом крыша будто просела от старости. У забора ветер шевелил высокие сухие стебли с потемневшими, ветхими цветами — Уолтер с трудом догадался, что это розы. За ними тянулась ссохшаяся голая земля, усыпанная ворохом листьев. Видимо, когда-то там был огород.
Когда-то очень давно.

- Раньше на этом участке была сторожка егеря. Вон она, видите маленький домик, вроде сарая, в дальнем углу участка? - Грегори встал, прислонившись к капоту, и засунул руки глубоко в карманы.
В поезде Уолтер представлял себе наполненный компьютерами и папками офис в бизнес-центре Солихалла, ну или хотя бы небольшой отель - но уж только не потрепанный особняк совершенно нежилого вида, стоящий посреди леса.
Он повыше поднял воротник пальто – дождь так и не закончился, да и похолодало прилично.
- А потом эту землю выкупил один угрюмый тип, еще в двадцатые годы, и выстроил себе дом, - неожиданно словоохотливо продолжил Грегори. Он в своем тонком плаще, кажется, совсем не мерз. – После войны дом перешел его наследникам, потом еще кому-то. То здесь кто-то жил, то он годами пустовал. Электропроводка уже совсем никакая, отопления нет, все отваливается. В общем, лет десять назад дом наконец конфисковали за долги, но на аукцион почему-то не выставили, он остался государственной собственностью. Там такая мебель — вы увидите. Будто с миру по нитке собирали, тащили все, что под руку попалось. Даже двух одинаковых стульев нет.
Уолтер был так поражен, что как-то не нашелся, что ответить
Он снова взглянул на пыльные, темные окна. Ни движения, хотя в доме наверняка слышали, что подъехала машина.
- Пойдемте, - сказал наконец Грегори. - А то вы промерзли.
Произнес он это с укоризной, будто осуждает Уолтера за такую нестойкость.
И по подмерзшему гравию, мимо вздрагивающих на ветру мертвых роз, они пошли к дому.

***
Уолтер задумчиво оглядел прихожую. Старомодная люстра, проеденная жучками древняя вешалка, вдоль стен рядами расставлена обувь. Он хотел было посчитать пары, чтобы понять, сколько здесь человек, но не успел, намертво зацепившись взглядом за ярко-зеленые туфли на высоченном каблуке.
- Скоро познакомитесь с этими ножками, - сказал Грегори повеселевшим голосом. - Фантастика, а не девица. У нее таких еще целый чемодан.
Уолтер промычал в ответ что-то невразумительное.
- Погодите минутку, - продолжил Грегори. – Я пойду спрошу, сможет ли Бен с вами поговорить.
- Кто такой Бен?
- Наш босс. Он вам все и объяснит. Вот гостиная. Садитесь, - и он ткнул в сторону ближайшей двери так четко, будто указывает снайперу, какую позицию занимать.
Где в гостиной включается свет, Уолтер не нашел – на видных местах выключателя не было, а шарить по стенам вслепую было бы глупо, так что он просто устало опустился на старый кожаный диван, откинув голову на спинку. Диван скрипнул, как его олдемское кресло для посетителей. «Такие кресла не подходят для психов, - сказал в его голове голос отца. – Они ведь много ерзают, правда?».
«Интересно, с чего я подумал, что его идея хоть раз в жизни хорошо закончится?», - мрачно подумал он, оглядывая комнату.
Здесь пахло чем-то отжившим, старым, как в набитых антиквариатом домах старых тетушек – но ни антиквариата, ни тетушек Уолтеру на глаза не попалось.
Вдоль стен стояли еще два потрепанных дивана: один обтянут шотландкой, второй, кажется, куплен в Икее – из легкого некрашеного дерева, с синими подушками. В полутьме Уолтер разглядел на стене магнитную доску, на которой были развешаны какие-то распечатки и пара фотографий. Он хотел было подойти и посмотреть ближе, но услышал в коридоре шаги и остался на месте.

Дверь распахнулась, и в комнату стремительно зашел высокий молодой мужчина. Одну ладонь он прижимал к животу, будто придерживает полы пиджака, чтобы они не разлетелись.
- Добрый вечер, - суховато произнес он и протянул руку. Уолтер пожал ее. – Рад вас видеть. Я Бенджамин Рэнделл. Можете звать меня Бенджамин. «Бен» мне не слишком нравится.
- Уолтер Стоун. Добрый вечер. Простите, я думал, меня пригласят к вам, Грегори пошел…
- Я решил зайти сам. Услышал, как вы приехали. Мы с Грегом разминулись.
Уолтер почему-то с трудом разбирал слова – голос у Рэнделла был глуховатый и низкий, будто доносится издалека или из-под воды.
- Простите, я не нашел, где включается свет. Может быть, вы… - растерянно начал Уолтер. Что-то выбивало его из колеи, заставляло нервничать.
- Не надо включать, - неожиданно резко сказал Рэнделл. – Так лучше. Итак, Уолтер, как вы добрались?
Он с достоинством опустился на соседний диван и положил ногу на ногу. Взгляд у него был настойчивый, такой настойчивый, что мешал Уолтеру думать, мешал сосредоточиться.
- Отлично, спасибо, - через силу произнес он.
- В поезде было удобно? – учтиво продолжил Рэнделл, не сводя с него глаз ни на секунду.
Уолтер кивнул. Ему почему-то было тяжело произносить слова, тяжело собраться с мыслями, - будто голова набита горячей ватой.
Пару секунд Бенджамин молча смотрел на него.
- Скажите, - внезапно произнес он, - что бы вы сказали, если бы на вашем телефоне внезапно сменился рингтон?
Уолтер даже не понял, о чем он спрашивает – слова звучали неправильно, слишком громко, будто давили на виски. Уолтер мотнул головой и попытался отвести взгляд, но ничего не получилось, в комнате будто стало темнее, он не мог ничего разглядеть, кроме прозрачного взгляда Рэнделла. Краем уха он услышал быстрые шаги, потом командирский голос Грегори.
- Бен вас примет, пойдемте. Что ж вы в темноте-то сидите.
- Мы уже, и… - смазано пробормотал Уолтер, его не слушались губы, он панически не понимал, что происходит. – Я…
Грегори неразборчиво выругался и включил свет.

Уолтер шумно вдохнул и наконец смог закрыть глаза. Сразу стало легче дышать.
Он неверно, с трудом попадая рукой, оттянул узел на галстуке, потер шею. Кожа была влажная и горячая. Он несколько раз медленно вдохнул и выдохнул, не открывая глаза.
Голова гудела так, будто его приложили об асфальт.
- Что ты творишь? - с нажимом произнес Грегори.
- Простите? – просипел Уолтер.
- Я не вам, доктор, - явно резче, чем собирался, сказал Грегори. И Уолтер наконец поднял глаза на человека, сидящего напротив.
Ему показалось, что сердце у него медленно сползло вниз.
Мамочка, подумал он. Мама. Что же это такое. Что ж это такое. Что это та… Господи.
Это был совершенно другой человек. Не тот, который зашел в комнату пять минут назад.

***
Изменился прикус, осанка, посадка головы, брови больше не хмурились, морщины разгладились, Уолтер уже не знал, какими словами ему еще объяснить себе, что на диване вместо тридцатилетнего мужчины сидит паренек лет двадцати и пристально смотрит на свои ботинки.
- Что за… – одними губами проговорил Уолтер. Все, с него хватит. Это уже слишком. Это уже точно слишком.
Схватившись рукой за спинку, он встал с дивана и двинулся к парню. Тот даже не пошевельнулся – будто ботинки были слишком занимательным зрелищем, чтобы оторваться, и Уолтер понял, что сейчас схватит его и будет трясти, пока у того башка не отвалится.
Грегори тут же подскочил к Уолтеру и схватил его за плечо. Хватка у него была железная.
- Успокойтесь. Спокойно, доктор, - и, не выпуская его рукав, повернулся к парню.
- Ты что творишь? - резко повторил он. – Ты что, не видишь, доктору плохо?
И в голосе Грегори Уолтер почувствовал страх.
Никакой реакции – парень даже не пошевелился.
- Кто ты такой? – пробормотал Уолтер, медленно начиная успокаиваться.
Почему-то в действительно тяжелые моменты успокоиться ему всегда бывало легче, чем в минуты тихого истерического самокопания.
- Мы потом со всем этим разберемся, - грубовато сказал Грегори. – Вас ждет Бен.
И он за рукав с неожиданной силой потянул его к двери. Уолтер был так потрясен, что даже не сопротивлялся. Только когда они прошли шагов десять, Грегори наконец выпустил его руку.
- Рэнделл ждет, пойдемте, - напряженно повторил он, как будто Уолтер в первый раз мог его не слышать. – Пусть он вам объясняет. Не мое это дело.
Уолтер молчал. У него нестерпимо заболела голова, боль была такая, будто ему в череп ввинчивают ржавый железный штырь, и он не мог, не мог больше ни о чем думать.
Они пошли по застывшему в гробовом молчании дому, по коридору с длинным рядом дверей, вверх по лестнице. Воздух был отсыревший и холодный, половицы иногда вдруг душераздирающе поскрипывали, отчего Уолтера кололо холодом между лопатками.
За дверью в углу второго этажа раздавался тихий стук клавиш.
- Заходите, - неприветливо произнес мужской голос, не дожидаясь, когда они постучат.
Грегори кивнул и вошел.
- Вот, привез, - произнес он с такой интонацией, будто отчитывается о доставке продуктов из супермаркета, и пропустил Уолтера вперед.

***
Комната выглядела так, будто находится где-нибудь в лондонском офисе: стол с серой настольной лампой, полки с книгами и папками вдоль стен, на столе — макбук и кружка кофе. Впечатление, правда, несколько портили пыльные древние гардины на окнах и заправленная пестрым пледом кровать у стены.
Хозяин комнаты поднял голову от компьютера, посмотрел на Уолтера, и голова у него заболела еще сильнее – он вроде бы впервые видел это лицо, но в то же время, кажется, видел его только что. Только что видел и этот прохладный взгляд, и с видом вежливого внимания приподнятые брови.

Бен был похож не то на нацистского полковника, не то на всех сразу героев Ремарка: очень правильное лицо, жесткая линия челюсти, тонкие губы. «Хоть на монетах высекай», - подумал Уолтер, и от этой мысли у него вдруг прошла головная боль. Исчезла. Разом. Это должно было его обрадовать, а вместо этого он с невероятной четкостью подумал: «Бежать».
Бен вдруг суховато улыбнулся углом губ, будто вид Уолтера чем-то его позабавил.
- Добрый вечер, - Бен широким шагом вышел из-за стола и размашисто пожал ему руку. - Рад вас видеть. Я Бенджамин Рэнделл. Можете звать меня Бенджамин. «Бен» мне не слишком нравится.
- Уолтер Стоун, - ответил он, испытывая все то же чувство дежавю. Ладонь у Бена на ощупь была такой же твердой, крепкой и теплой, как у человека в гостиной.
Если, конечно, это был человек.
- Его все называют Бен. Не берите в голову, - посоветовал Грегори. Бен мрачно посмотрел на него.
- Это еще не значит, что мне это нравится. Грегори, мы можем поговорить с доктором наедине?
- О, конечно, - Грегори примирительно поднял руки и отступил в темный коридор, плотно прикрыв за собой дверь.
- Садитесь, - Бен кивнул на старый деревянный стул и вернулся на свое место.
На столе все было разложено в полном порядке, даже зарядка от телефона была чем-то аккуратно перевязана.
Что ж, хоть этот, кажется, нормальный.
Любовь к порядку Уолтеру всегда импонировала.
- Судя по вашему виду, Фрэнка вы уже видели, - сказал Бен. У него был низкий, приятный голос.
Уолтер кивнул. Он как-то по дороге растерял все свои мысли, и даже ничего не спросил – просто рухнул на предложенный стул, как куль с мукой.
- Не пугайтесь, - мягко сказал Бен. – Это просто… как бы это сказать… поначалу кажется странным.
- Странным? – выдавил Уолтер. - Это же… это же невозможно.
- Что именно? – Бен приподнял брови, и его лоб прорезали две глубокие морщины. Уолтер подумал: он старше, чем ему показалось в начале. – Что же вы видели?
- Я не сумасшедший. У меня нет шизофрении. Я специалист по нервным расстройствам, - сухо сказал он. – И я со всей… со всей ответственностью вам заявляю – я не знаю, что это было, но когда тот парень зашел в комнату, он выглядел как… как высокий тридцатилетний мужчина. Как вы, - добавил он.
– Почему вы решили, что он высокий? – заинтересованно спросил Бен.
- А, то есть все остальное, о чем я говорил, совершенно нормально? – сорвался Уолтер.
- Почему вы решили, что он высокий? – настойчиво повторил Бен, голос у него будто обледенел в мгновение ока.
- Он… ходил, как высокий человек. Двигался. Все движения были движениями высокого человека. Я не знаю, слушайте… - он потер лоб. – Это и есть ваш эксперимент, да? Это что, это, я не знаю, галлюцинация, что?
- Нет, не галлюцинация, - покачал головой Бен. – Просто он хорошо передразнивает людей.
- Пере… передразнивает?! – тихо сказал Уолтер, из последних сил сдерживаясь, чтобы не орать. – Вот это называется передразнивает?
- Послушайте, доктор, - сказал Бен. – Я завтра все вам объясню. Не вижу смысла всем по отдельности объяснять одно и то же. Один человек еще не приехал. Завтра утром все мы соберемся и я все расскажу. Поверьте, этот парнишка – не самая большая наша проблема. Он может быть полезен. Я все расскажу завтра. А сегодня лучше отдохните. Но перед тем, как вы уйдете, нам надо решить два вопроса. Вот это – первый
Он достал из верхнего ящика стола какие-то бумаги.
- Пожалуйста, до утра изучите вот этот документ и, если возражений нет, поставьте подпись. Это соглашение о конфиденциальности. Стандартная форма: все сведения, которые вы услышите здесь, не должны передаваться дальше. Ни в устной, ни в письменной форме.
Уолтер взял.
- И второе. Хочу спросить вас об одной вещи. Звучит странно, но просто ответьте первое, что придет в голову. Что бы вы сказали, если бы на вашем телефоне внезапно сменился рингтон?
«Твою мать», - потрясенно подумал Уолтер. Эту фразу он уже однажды слышал. Либо Бен задает это вопрос с завидной регулярностью, либо парень как-то догадался, о чем Бен его спросит.
- Играла у вас, предположим, в качестве звонка песня Дэвида Боуи, - серьезно пояснил Бен, не обращая внимания на его замешательство. Он очень правильно артикулировал слова – как будто говорит с иностранцем. - А однажды утром мобильный звонит, и вместо Боуи играет Гендель. Что бы вы подумали?
«Бежать», - подумал Уолтер. – «Немедленно уносить ноги, вот что я думаю».
Но показаться слабаком ему не хотелось.
Он глубоко вздохнул, на секунду прикрыв глаза. Это ведь простой вопрос. Он может на него ответить.
- Что я случайно нажал куда-то не туда, сбил настройки и поставил на звонок другую мелодию.
- А если у вас на телефоне не было Генделя? - Бен продолжал следить за ним с таким серьезным видом, будто принимает экзамен.
- Ну... Тогда я бы решил, что это чей-то дурацкий розыгрыш. Кто-то записал мелодию мне на телефон и выбрал ее в качестве звонка.
- Тогда вы снова выбираете Боуи, удаляете Генделя, но через несколько дней он появляется снова.
Уолтер пожал плечами.
- Кто-то продолжает меня разыгрывать?
- С какой целью?
Уолтер задумчиво посмотрел в угол, где стоял аккуратный стеллаж с папками.
- Единственное разумное объяснение — кто-то хочет заставить меня нервничать. Чувствовать себя не в своей тарелке. Возможно, развить у меня манию преследования. Правда, я не представляю, зачем. Я бы предположил... единственное, что приходит в голову — наследники проделывают это с какой-нибудь богатой старушкой, чтобы вызвать у нее сердечный приступ и получить наследство.
Бен коротко кивнул.
- Неплохо. А теперь последнее условие — подобное произошло с вами несколько раз, а потом прекратилось, и вы забыли об этом. А потом узнаете, что такое происходило с кем-то еще. Что жертвами таких… ммм… телефонных розыгрышей стали сотни людей.
Уолтер с недоумением смотрел на него.
- Вопрос остается тот же: зачем? - веско спросил Бен.
Уолтер потер лицо. Несмотря на усталость, он мог придумать ответ на этот вопрос. Надо только сосредоточиться. Уж это куда проще, чем упросить пятнадцатилетнюю девчонку прекратить голодовку.
- Может, это сбой в телефонной компании, - произнес он через минуту. – Или кто-то хочет вызвать массовый психоз. Или это просто какой-то новый способ музыкального пиара — но тогда это должен быть не Гендель, а уж хотя бы Леди Гага. Либо информация, которую получил ваш человек — ложь, и на самом деле не так уж много было жертв. Просто кто-то зачем-то хочет раскрутить эту историю. Либо произошла хакерская атака, и это была проверка — например, можно ли контролировать телефоны большого количества людей.
Он замолчал. Бен улыбался углом рта, с медитирующим видом полуприкрыв глаза.
- А какой правильный ответ? - наконец спросил Уолтер.
- Правильного ответа нет, - все с той же странной кривоватой улыбкой ответил Бен. - Точнее, никто его не знает.
- Но это на самом деле произошло? - настаивал Уолтер.
- Возможно, - многозначительно сказал Бен и поднялся из-за стола. – А теперь идите и отдыхайте. Грегори вам покажет комнату.
- Вы из МИ-5? – спросил наконец Уолтер.
Бен кивнул.
- Да. Департамент нетеррористических организаций.
Что означает это странное название, Уолтер спрашивать не стал.
- Вы же знакомы с Чарльзом Райли? – сказал Бен. - Он мой начальник.
И, посчитав, что информации для начала достаточно, он сел обратно за стол, придерживая полы пиджака, чтобы они не помялись - точно так же, как это делал тот, другой. В гостиной.
Бен щелкнул мышкой и уставился в экран, показывая, что аудиенция окончена.
Уолтер взял договор и направился к двери.
- Доктор, - окликнул его Бен.
Уолтер вяло обернулся. Почему все здесь называют его доктором? Он ведь даже не врач.
- Добро пожаловать, - сказал Бен, и улыбнулся, будто вспомнил вдруг, что должен был быть приветливым. – Рад, что вы приехали. Завтра все покажется вам не таким уж страшным, поверьте.
Улыбочка у него была, как у акулы.

***
Дорога обратно показалась Уолтеру куда длиннее, чем дорога туда. Почему-то в коридорах здесь не было света, дом весь скрипел, в недрах его что-то шуршало и потрескивало, и Уолтер подумал – сейчас из стены просто обязана появиться какая-нибудь мертвая жена Эдгара По.
Он подумал это в шутку, но в следующую секунду где-то громко скрипнуло, и Уолтера чуть не хватил в инфаркт.
Но он с каменным лицом дошел до лестницы, спустился вниз, дошел до гостиной, а на него так никто и не бросился – ни мертвая жена, ни привидение, ни этот ужасный тип. Из гостиной. А ведь Бен как-то назвал его. По имени. Какое же было имя?
Но он не мог вспомнить.

Грегори сидел в гостиной и читал футбольный журнал. Больше там, к счастью, никого не было.
- Ну как, поговорили? – поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, продолжил. – Пойдемте, покажу вам комнату. Вещи я уже отнес.
Он бросил журнал на стол и повел Уолтера по другому коридору в дальнее крыло дома. Из-за обилия дверей дом казался куда больше, чем снаружи, и, когда Грегори открыл дверь, Уолтер понял, почему: помещения очень маленькие. В отведенной ему комнате была только пружинная кровать – он давным-давно таких не видел – стол, на котором лежал ноутбук, еще стул и старый шкаф.
- А сколько в доме людей? – спросил Уолтер. Ему хотелось хоть в чем-то добиться ясности, хоть в какой-то мелочи.
- Сейчас шесть человек, к утру приедет седьмой. Отдыхайте, - кивнул Грегори. Все здесь как-то слишком настойчиво советовали ему отдыхать. - Ванная в конце коридора, последняя дверь. Доброй ночи, - он коротко улыбнулся и закрыл дверь, будто хочет побыстрее закончить разговор.
Уолтер сел на кровать и огляделся. Комната была аскетичная, как келья. Прежние хозяева явно выехали отсюда довольно давно, и Уолтер некоторое время поизучал почти исчезнувшие следы их присутствия – выцветшие засаленные обои, растрескавшуюся штукатурку, облупленную краску на окне. Здесь шесть человек. Пока что те, кого он увидел, выглядели не то как лагерь бойскаутов, не то как бродячий театр шекспировских времен с какой-то ужасной постановкой, о смысле которой лучше даже не думать. Существо из гостиной, Грегори с пончиком, Бен с самыми частыми и острыми зубами, какие ему доводилось видеть, невидимая обладательница ужасающих зеленых туфель, и он сам. Получается, он не видел только кого-то одного. Еще один приедет к утру. Остается надеяться, что они будут посимпатичнее.

Уолтер аккуратно разложил вещи в шкаф, пахнущий старостью и лавандой, и отправился умываться, решив, что сохранять спокойствие – единственное, чем он может сейчас заняться.

Ванная была строгая, в послевоенном стиле – выложенные деревянными панелями стены, большая ванна с отбитой кое-где эмалью, крошечное окно во двор, задернутое маленькой прорезиненной занавеской. Но, несмотря на старый интерьер, она скорее напоминала безликую офисную уборную. Ванная всегда много говорит о людях – но здесь, как и в остальных частях дома, не было ничего, напоминающего о том, что в доме кто-то живет. Никаких личных вещей.
Зеркала тоже не было, поэтому оценить, не изменило ли его лицо своему вечному бесстрастно-вежливому выражению, Уолтер, увы, не смог.
Уходя, он забрал все свои вещи в комнату, не оставил ни полотенце, ни зубную щетку - как робкий гость, который старается не показать, что пользовался ванной в хозяйском доме.

***
Перед уходом он открыл у себя окно, чтобы не так пахло затхлостью, и теперь в комнате было холодно, как в леднике. Вокруг стояла оглушительная тишина. Деревья в растрепанных пестрых листьях смыкались за его окном, спутывались ветвями, и он чувствовал себя будто в какой-нибудь старой сказке, причем, - как добрая половина английских сказок – страшной и полной опасностей, которые в конце приводят к еще большим опасностям и бесславной гибели.
Ну и местечко.

Сидя на кровати, Уолтер прочел договор, который дал ему Бен. Действительно, стандартная форма. Я обязуюсь не разглашать, не передавать, и все такое.
Не надо было его подписывать, - думал он потом. Надо было собраться и тихо бежать. Не пристрелили бы они его. Скорее всего. Они же цивилизованные люди.
Но потом он вспомнил про отца. «Ох, Уолтер, - сказал бы он. – Так я и знал, что ничего другого от тебя и ждать не приходится». Нет уж. Он взрослый мужчина, он профессионал, в конце концов, и со всей этой чертовщиной он как-нибудь разберется.

«Соберись, тряпка», - резко сказал он себе. Голос, которым он разговаривал сам с собой, всегда был холодным и неприязненным, как у злого и вечно недовольного учителя.
Быстро, чтобы не передумать, Уолтер нашел в сумке ручку и поставил свою размашистую подпись на последней странице обоих экземпляров договора.

***
Простыня была грубой и прохладной, приятно холодила спину, и от новизны и незнакомого расположения этой постели, от её прохладной добротности и от тишины за окном Уолтер сразу заснул.

Он проснулся от того, что на шее у него сжалась чья-то холодная рука.