[Cinnamon-Roll]

День 5. «И там, на развалинах часовни… - А что, часовню тоже я развалил?»

Больше фоток, чем слов, или как я наконец нашла то, что искала

В этот день я решила, что устала и отходила себе все ноги, поэтому просто возьму ноут, сяду в какой-нибудь ресторанчик, доделаю кое-какие дела, поем и отдохну.
Как это обычно и бывает, когда выйдешь ненадолго, домой я вернулась только глубоким вечером. «Опасное это дело, Фродо – выходить на дорогу. Никогда не знаешь, куда она тебя в конце концов приведет».
В тот день я наконец нашла настоящую, не туристическую Италию, которую мечтала найти. Я пошла вдоль реки в ту сторону, куда еще не ходила, и так вокруг было тихо и красиво, что я шла все дальше и дальше, вдоль реки, маленькими улочками, с обшарпанными домами, прижатыми друг к другу, с полустершимися фресками на стенах, с магазинами книг и корзин, маленькими сонными кофе-барами, где бармены лениво смотрят телевизор, с дамами, выгуливающими маленьких собачек, с тысячами мотоциклов, припаркованных вдоль тротуаров - и чувствовала, что, как сказал в этом году Галч в Подольске в Суздале, "подваливайте сюда, вот где жизнь, вот где туса!"





Рынок "Мечта Тора"


Надпись видно плохо, по табличка на здании гласит: "Ministero di grazia e giustizia", и понятно было, что значит это "Министерство юстиции", но дословно переводится как "Министерство милости и справедливости", меня это ТАК умилило


Идешь-идешь вдоль дороги, потом вдруг БАЦ - античный храм Просто как будто в мультик попал


Очаровательные переулки!


В рубрику "Без комментариев"



В конце концов я ушла так далеко, что решила дойти до того места, про которое мне вчера рассказал француз – Авентинский холм. «Мое любимое место в Риме, - сказал он. – Туристы туда почти не ходят, виды на Рим прекрасные, много каких-то старых облупленных особнячков и церквей». Я попыталась найти туда вход, что оказалось непросто, потому что дороги туда вели в основном вот такие, и заканчивались тупиком.



Но к счастью, по дороге я встретила пожилую немецкую парочку, которая как раз шла туда и взяла меня с собой.
- Там и правда прекрасные виды, - сказали они. – Особенно один: идите вперед по улице, пока не увидите зеленую дверь. Она всегда заперта – за ней сады, принадлежащие мальтийскому ордену. Но загляните в замочную скважину и вы увидите лучший вид на собор Святого Петра.
«В замочную скважину? Сириосли?» - подумала я, но совету последовала.
И правда – скважина пахла холодным железом, как пахли в детстве качели во дворе, а за ней была арка из сплетающихся деревьев, а в центре – маленький, как игрушка, видный четко, как в микроскоп, собор. На фото собор, увы, не видно, у меня фотоаппарат не такой чувствительный, все засветил))))))


Территория Мальтийского ордена



Весь оставшийся день я гуляла там, потом пошла еще посмотреть на римские развалины, нашла старинный монастырь, где монахи развели огород.


И вот такие переходы


И маленький парк без единого человека


И фонтан в виде ванны


И вот такого льва


И сад у старинной стены


И дом какого-то страстного патриота


И дома, которые кажутся заброшенными, а на самом деле нет


И в конце концов так умаялась, что смогла вместе с ноутом только вернуться с отель и рухнуть спать.

@темы: Travels

---

[Cinnamon-Roll]

День 4 Слишком много любви

В этот день я закончила работу еще до обеда и решила пойти в Музеи Ватикана.

Вот эта табличка на крепостной стене Ватикана меня очень повеселила - очевидно, вопрос "Простите, как пройти в ватиканские музеи?" достал местных постовых, охранников, лоточников и полицейских еще лет триста назад, так что они решили повесить табличку "МУЗЕИ - ТУДА", чтоб туристы наконец перестали доставать


Музей навел меня сразу на несколько мыслей

Около музея было почти пусто - летом тут, говорят, немыслимые очереди, так что мне сказочно повезло. Аудиогид брать не стала – и потом поняла, что правильно, иначе к концу дня я бы уже с ума сошла от объема информации.
В целом хочу сказать – оказалось, что в музеях Ватикана осела значительная часть тех произведений, которые я всю жизнь видела на страницах книг.

За эти дни, и в этом музее, и в других я увидела множество античных скульптур, и каждый раз вспоминала слова своего любимого лектора по истории литературы. Цепь исторических событий, которая поражает меня каждый раз, когда я про нее вспоминаю.

Греки совершили революцию в теологии – до этого во всех цивилизациях боги были в основном страшными. Их нужно было бояться, приносить им жертвы, большей частью они имели вид чудовищ, а те, которые имели человеческий облик, были либо воинами-сила-есть-ума-не-надо (напр, Тор), либо просто символами какого-то качества – хитрости (Локи), материнства+плодородия (все древние богини) и т.д. Греки впервые сказали: наши боги – такие же, как мы. Он выглядят, как лучшие из нас, у них сложный характер, они имеют недостатки, они влюбляются, завидуют, ссорятся, делают глупости, совершают подвиги, бывают вредными или милосердными – и из этой человечности бога многое взяла потом христианская культура. У греческих и позже – римских статуй пустые глазницы, но совершенное тело, мир не видел до этого такого совершенства, как эти мраморные тела, до сих пор смотришь – дух захватывает. У этих богов не было души, даже понятия такого еще практически не было, но, как говорил мой профессор: «Посмотрите на Нику – головы нет, рук нет, инвалид, другими словами, но посмотрите внимательно и спросите себя: ЗАЧЕМ ЕЙ ГОЛОВА? Ее тело – и есть божество».

Во все времена люди пытались изобразить бога так, как видели. Греки пытались передать красоту тела бога, в которой и была его божественность, великая средневековая религиозная живопись пыталась передать душу – через глаза участников картин – но при этом чаще всего еще и с прекрасно нарисованными телами, позами, руками, ногами – вспомните Микеланджело, Ботичелли, Рафаэля, Рубенса, Ван Эйка. И это совершенство телесных форм – как раз наследство греко-римской традиции.
Для сравнения: в православной культуре, взращенной на византийских канонах, которые сильно отличались от греко-римских, на иконах тела изображаются очень схематично, всё, кроме глаз, изображается очень просто, стереть всё, оставить глаза – это все равно будет икона. Точно так же, но наоборот, с греческой скульптурой – отрубите ей голову, оторвите руки, ноги, оставьте один поворот торса – это все равно будет бог.
Что я хочу сказать своей сумбурной мыслью:
Православная культура построена на абсолютном превосходстве духа над материей – иконы бестелесны, только смотрят глазами, в русском языке – вот это знакомый всем сюжет – почти нет слов для описания сексуальной сферы, в русской литературе нет секса, зато есть сотни великих историй о путешествии человеческого духа – от Братьев Карамазовых до Мастера и Маргариты. В церквях люди стоят, столько постов, сколько есть у православных, нет больше ни у кого, выражение «усмирять плоть» дошло аж до сего дня, главный хэппи-энд в наших книгах состоит в победе силы духа над грешной плотью. Раскольников колет дрова на морозе, Татьяна отказывает Онегину, чеховским героям не мило ничего, они мучаются внутри себя до потери сознания, потому что их душа потеряла что-то такое, чего не может найти, и от этого не мил им ни крыжовник, ни пироги, ничего. Умирающий Болконский говорит с дубом, поезда в бескрайней степи Чингиза Айтматова идут туда-сюда, оставляя только смутную тревогу, но не принося перемен, Печорин мучается какой-то странной тоской, от которой никакие дамочки его не спасают, Онегин идет на Сенатскую площадь, потому что нет ему покоя нигде. Чичиков в каком-то ужасном месте, в котором ты вдруг с холодным потом узнаешь свою страну, скупает мертвых, как в какой-нибудь ужасной древней легенде, скупает мертвых и уезжает в закат, и это еще – страсти-то какие – комедия, но не будет ему счастья, потому что все сказки, все легенды, а также фильм Пираты Карибского моря учат нас: не бери ничего у мертвых, все мертвое уже не в ведении мира живых, поэтому не касайся этого, и даже собственный автор отправляет Чичикова на адскую сковороду, сжигает его вместе со второй серией, в которой все у него должно было стать хорошо, потому что не будет хорошо, ничего не будет, только страдание спасет твою душу, и даже у лучших из писателей советской эпохи – та же песня, тот же свист ветра в степи, Замятин придумывает постапокалиптический данс-макабр про будущее людей без души, Распутин топит деревню, Айтматов просто молчу, от первой страницы до последней только страх, трепет и тихий степной бескрайний ужас, про доктора Живаго помню только, что он всю книгу куда-то пробирается, через город, поезда, снега и болота, белая гвардия гибнет, Берлиозу отрезает башку, Мастер находит только страшный безжизненный покой в чистилище, то есть в худшем месте, где только можно оказаться навечно, потому что – этому особенно страстно учат нас ирландские сказки и фильм Адвокат дьявола – никогда не заключай сделок с дьяволом, не бери его подарков, не слушай его обещаний, даже если он такой освежающе-остроумный в затухшем московском болоте, даже если он похож на Аль Пачино, даже если он обещает тебе, что ты будешь вместе с тем, кого любишь, это все ложь, потому что он презирает тебя. Кстати, единственный, кто в этой страшной истории получает хоть что-то хорошее – Понтий Пилат, и в этом есть одна из прекрасных идей этой книги – Пилат невыносимо страдал невыносимо долго и был прощен, потому что Бог может простить даже убийцу, если он раскаялся, а дьявол не любит никого (даже если похож на Аль Пачино или на стильного иностранца с веселой крутой командой), и в этом все дело. В результате Мастер и Маргарита в месте серого бесконечного тихого жалкого существования живых трупов, бедный Иванушка сошел с ума, в остальном Москва не изменилась.
Словом, я все это к чему. Наша культура вся про душу, ничего про тело. Греческая – скорее наоборот, отсюда великая скульптура и в целом изобразительный строй, который в Возрождение подарит миру великую живопись. Рим - это культура тела, жизни радости и удобства, и именно там придумали большую часть вещей для улучшения качества человеческой жизни – водопровод, канализацию, стадион, конституцию, юриспруденцию, градостроительные планы, парковки, дорожное покрытие, кирпич, цемент, и т.д.
Западная культура уже христианских времен сочетает одно с другим – она и про душу, и про тело, и поэтому именно она в современном мире достигла максимального развития и влияния. Западноевропейская культура дает миру международный стандарт жизни, и мы пытаемся его заимствовать, но ничего у нас не получается, а выходцы из стран третьего мира стремятся в этот золотой стандарт попасть, все кто может, и скоро просто погребут его под собой. Европейская живопись поэтому обрела такое величие – с одной стороны она прекрасна, с другой полна души.
Европа говорит нам – надо заниматься благотворительностью, надо защищать права человека, протестовать против угнетения, быть добрыми и справедливыми, посмотрите на наши великие книги и великие соборы. Одновременно Европа говорит нам – надо жить удобно, надо вкусно питаться, надо красиво оформлять свое жилище, есть идея – есть Икея, у каждого должна быть машина, в январе бывают распродажи, можно взять ипотеку и купить все что хочешь, и т.д. и т.п. Про Америку отдельно ничего не говорю – ее ценности полностью пришли из Европы, просто со временем немного модифицировались.

В общем, это сочетание пира плоти и духа имеет совершенно непреодолимое очарование, и на поприще этого сочетания в некоторых областях люди там достигли заоблачных высот, вся европейская история – это какая-то вавилонская башня, иногда думаешь - так хорошо не бывает, невозможно делать такие совершенные фильмы, такую совершенную одежду, такие машины, такие скульптуры, такую музыку. Поэтому все наши истинные звезды – и Гоголь, и Пушкин, и Тургенев, и остальные – большей частью все-таки фапали на Европу и с большим интересом к ней относились – но при этом в них во всех было какое-то глубинное ядро, которое им как будто нашептывало – ничего на самом деле не надо, ни айфона, ни хлеба, ни Гроба Господня, а только чтобы у тебя в душе что-то такое происходило, чтобы ты страдал, и поступал как полный псих, вопреки законам логики, а потом так же страстно в этом раскаивался, а иногда и нет, и чтобы ты умер за идею, какую-нибудь идею, и чтобы сердце было как огонь, а все остальное – красиво, конечно, но истлеет айфон твой, а душа – никогда.

Простите, я когда начинаю говорить, уже не могу остановиться. Я еще хотела, уже без связи с этим, сказать про то, что еще дала античность христианству – это я почерпнула из эссе Паскаля Киньяра про секс в западноевропейской культуре. Он рассказывал в своем эссе "Секс и страх" в числе прочего крайне интересную историю, которую я помню не совсем точно: в целом, что у римлян (т.е. у римских мужчин, т.к. мнение женщин тут вообще не считалось) в голове любовь делилась на три вида. Первый - любовь к супруге, как к соратнику и показателю статуса, уважительная любовь к ней как к матери своих детей и хозяйке доме. Второй – просто секс. Первое со вторым не сочетается никак. Доблесть римского мужчины состояла в том, чтобы регулярно доказывать свою сексуальную мощь (кстати, я думаю, в европейских языках поэтому слова «потенция» и «могущество» - однокоренные. К нам же этот аспект смысла перешел например в слове «потенциал»). Доказывать ее можно было далеко не только с законной супругой. Трахать теоретически можно было все: женщин, мужчин, рабов, коз, и т.д. То, как на это реагирует объект, неважно. Нравится ему, не нравится, не имеет значения. Но тут тоже были свои тонкости – например, страшным преступлением был секс с замужней высокопоставленной матроной, т.к., если она забеременеет, этим ты можешь испортить линию крови благородного семейства. Так что пресловутый римский гомосексуализм не был таковым в прямом смысле этого слова – просто можно выбирать для секса любой приглянувшийся объект и брать его любым приглянувшимся способом.
При этом идея о том, что женщина или любой другой из перечисленных объектов должна тоже получать удовлетворение от процесса, была прямо скандалом – в частности, поэта Катулла, кажется, отправили в ссылку под каким-то благовидным предлогом, на самом же деле за то, что прошло слух, будто он предпринимает какие-то специальные движения и ласки, чтобы удовлетворить свою возлюбленную. Ничего более скандального нельзя было и выдумать.

И был третий тип любви, который в скульптуре и живописи воплощала обычно фигура Энея, праотца римлян, выносящего из горящей Трои своего старого немощного отца Анхиза – очень популярный сюжет. Эта любовь называлась каритас – и из нее, необъяснимой и не совсем в то время понятной, и вышло в будущем понятие христианской любви (т.к. христианская культура, хоть и зародилась не совсем в этих землях, основана как раз греко-римской традиции), отсюда в еропейских языках слово charite, charity, т.е. милосердие. Бескорыстная, не сексуальная любовь ради любви, направленная даже не на женщину, а на какого-то человека, который нуждается в твоей помощи и в твоем милосердии, и ты рискуешь сам погибнуть, вынося его на себе, чтобы он не погиб в огне, во имя каритас. Сейчас это все совершенно банально звучит – но насколько новой, острой, свежей и притягательной была эта мысль тогда. Эта мысль отчасти и подготовила европейскую культуру к приходу христианства – нужен был просто камень, который подтолкнет историю в нужном направлении. То, что можно жить, основываясь на любви – фраза, от которой сейчас можно уснуть – в сознании всей Европы стало революцией.

В Ватиканских музеях мы видим массу результатов этой революции сознания)))) Особенно мне повезло, что я приехала не в сезон и туристов не было почти совсем – в некоторых залах я была совершенно одна, и поэтому открытия обычно были неожиданные. Идешь по дворику, нюхаешь цветы, вдруг раз – что-то такое знакомое в углу колоннады стоит. Лаокоон. О, а вон на стене что-то знакомое. А, да, это же «Афинская школа» Рафаэля.
Но вот как-то все равно не работало волшебство, я имею в виду, что все эти произведения столько раз видел в альбомах, что, когда наконец видишь в живую, тебя не сбивает с ног нокаутом, потому что ты это, в общем, уже видел. Лично мне очень трудно себя всегда настроить, я последние три года все время, когда оказываюсь в европейских музеях, пытаюсь обнулить себе сознание и себя спрашиваю – откуда ты знаешь, что это гениально? Ты бы так подумала, если бы это не было написано в учебнике по истории искусств? Почему эта картина гениальнее, чем соседняя? Кто это решил? А если бы ты была инопланетянином или роботом, вроде Валли, который выкинул золотое кольцо, но взял коробочку, потому что она щелкает, что бы тебе понравилось? Так каждый раз себе этим выношу мозг, что уже не могу. Стою в музеях с фанатичным лицом Шерлока, когда он, помните, смотрит на картину в галерее, чтобы понять, что там не так, и веду шизофреническую дискуссию сама с собой. Чаще всего я успокаиваюсь, потому что мой плохой полицейский обычно соглашается с хорошим – великие картины нарисованы лучше, чем плохие. А некоторые просто сделали что-то такое, чего никто до них не делал. В некоторых больше души, лучше композиция. А поскольку ватиканские музеи по-моему одни из самых больших в мире, я там просто уже под конец превратилась в Горлума, который разговаривает со Смеагорлом. Поэтому я обычно не беру ни экскурсий, ни путеводителей, ни аудиогидов – чтобы не мешали мне дискутировать.

И вот в этот раз про античные статуи мой мозг сказал мне, что да, это офигенно, даем добро. А вот дальше иду, и вроде все круто, но как-то вот не работает волшебство и всё, и так и было, пока я не зашла в какой-то маленький зал, половина которого была заставлена строительными лесами. Там стояла пара каких-то так себе скульптур, я глянула и собиралась уже выходить, когда взгляд мой упал на потолок. Это была фантастика. Двадцать минут разглядывала, уже шея заболела. Какая-то просто невероятная красота и мастерство, а поскольку табличек нигде не было, я подумала – вот ведь, неизвестный художник, а как рисует, просто с ума сойти, и вот чем это хуже, чем знаменитые фрески в соседнем зале, ну ладно, объема меньше, но не в этом суть, и т.д., горячий спор едва не перерос в драку , после чего я наконец заставила себя оттуда пойти, потому что с этими фресками я могла бы сидеть еще час, а музей большой – и уже на выходе на одном из листов оргалита, которыми было огорожено пол-зала, прочла маленькую распечатку на принтере: извините за неудобства, реставрируем фрески Пинтуриккьо.
Что в очередной раз убедило меня в том, что обычно великие художники не зря оказались в учебниках, но в этот раз эксперимент был особенно чистый, потому что я все эти четверть часа провела, думая – вот же безымянный гений-самородок, и даже имени его нигде не написано.

Или вот есть там галерея религиозного искусства 20 века. Большей частью идешь и думаешь – когда же уже следующий зал? По сравнению с предыдущими залами тут же становится понятно, почему этих имен я не помню. И тут я вижу краем глаза какую-то прекрасную картину и прямо бросаюсь к ней, думаю – вот, был же в 20 веке какой-то неизве…
Оказалось, Сальвадор Дали

К тому моменту, когда я дошла до Сикстинской капеллы, я уже была как Чехов, который, если верить моему путеводителю по Риму, писал: «Шатаясь по Ватикану, я зачах от утомления». Причем над этой цитатой в путеводителе каким-то из его остроумных авторов было написано: «Устали? Больше не можете? Вам нечего стыдиться – у вас прекрасная компания». Поэтому я рухнула на скамейку и смотрела оттуда
Капелла просто ОГРОМНАЯ. Вообще слова о том, что она большая, как-то до этого не задерживались в моем сознании, но она просто ОГРОМНАЯ. Посмотрела и подумала – вот все-таки что такое «человек эпохи Возрождения» - какие были матерые человечища, на все руки – тот же Микеланджело в Риме повсюду побывал и архитектором, и скульптором, и художником, и еще четыре года, лежа на спине, расписывал этот гигантский потолок, да еще как получилось! У Микеланджело вообще культ красивых тел бы на грани помешательства, видно было, что он просто без ума от этой темы. Я ничего про него не знаю, но почти уверена, что он брал из морга трупы, чтобы на них изучать строение мышц.

Капеллу явно лучше подробно изучить заранее на картинках (чего я не сделала), потому что потолок так высоко, что разглядеть подробности невозможно. Но вот этот кадр как всегда завораживает – я каждый раз вижу эту картинку и у меня прямо сердце сжимается. «Сотворение Адама». Купила себе даже магнит и закладку с этими руками.


Тут я думала, что музей закончился, подползла к выходу, и тут вижу стрелочку – «Картинная галерея – туда». И все по новой. Пятьсот картин, триста скульптур, полкниги «История искусств», и вот когда выходишь еще и оттуда и видишь табличку: «Далее – галерея нумизматики, галерея марок, галерея колониального искусства» и т.д., думаешь – так, всё, хватит. Больше не могу.

Тем более что был уже вечер, и я решила пойти поесть в квартал Трастевере, про который все путеводители пишут, что вот это настоящая аутентичная Италия.
Но как раз потому что про это явно написали ВСЕ путеводители на ВСЕХ языках, там настоящая Италия превратилась в большую туристическую пиццерию

В результате я села есть в какой-то ресторанчик. Там официантка посадила меня за столик, а за соседним сидел какой-то пожилой мужчина и читал книгу Бальзака на французском. Мы молча сидели бок о бок, не проронив ни слова, ему принесли еду, мне принесли еду, я читала путеводитель, и тут он достал телефон и стал звонить какой-то своей знакомой, сказал – вот, мол, я в отпуске, в Риме, сижу в очаровательном ресторанчике, а рядом сидит русская девушка, читает путеводитель и ест картошку. А ведь это была даже неправда, я ела спагетти! – и я прямо подумала: «Ах ты старый лгун» , и вот он вешает трубку, поворачивается ко мне и на ломаном итальянском вдруг спрашивает – «Вы говорите по-итальянски?». На что я поворачиваюсь к нему и сдержанно говорю по-французски:
- Вообще-то по-французски я тоже говорю, и мне очень интересно – как вы поняли, что это путеводитель на русском? Немногие узнают кириллицу в лицо.

Бедняга прямо спал с лица, засмеялся и пробормотал:
- О Боже, простите, я нес тут непонятно что.
После чего мы проговорили еще часа три, выпили еще вина и с трудом расстались. Оказалось, он тридцать лет работал литературным критиком – сначала в L’Express, потом в Le Point, а до этого работал в издательстве Галимар и там был хорошо знаком с Паскалем Киньяром, и он дал мне отличный совет, куда сходить в Риме, и мы болтали про русскую и французскую литературу, он говорил, что Стендаль во Франции вызывает больше всего интереса, и что про Пушкина он слышал от своего друга, переводчика с русского, что в переводе эти стихи превращаются в ничто, а вот на родине этот Poushkin говорят очень популярен, но особенно он восхищался Чеховым – говорил, что это идеальные рассказы и он даже не понимает, через что в них просачивается это совершенство – они вроде бы такие простые, про такие банальные вещи. И так далее, перемыли все кости всей французской литературе, мне так этого не хватало, прямо с универа про это ни с кем не удавалось поговорить

@темы: Travels

---

Римские каникулы, часть 1

[Cinnamon-Roll]

КАК ЖЕ Я СОСКУЧИЛАСЬ ПО ВСЕМ

Недавно вернулась из Рима, куда на неделю ездила работать. Было весело, подробно под катом, как обычно - временами про королей и капусту больше, чем про суть дела

День 1 Бьенвенидо а Майами

Самая первая часть моего путешествия напоминал экскурсию по местам боевой славы – поскольку улетала я из Шереметьево, откуда буквально две недели назад мы улетали с Аней в Швецию. Вот, терминал тот же, ностальгически думала я, а вот стойки регистрации, где мы перекладывали пирожки, а вот и Брэд Питт глядит на нас строго, но справедливо, а вот тот магазин, где мы покупали шампанское, и выход на посадку у меня тот же, что и тогда – ДА ТОЛЬКО НЕТУ ДРУГАНА! Друган остался в Москве! А вон куртка у кого-то такая же! Не плачь, Огури-шун, ты жалок!

В самолете посмотрела то, что нашлось на ноуте, а именно печальный французский мультик "Иллюзионист", от которого я впала в какое-то лирически-печальное настроение, из которого в тот день там и не вышла.
Приключения между тем начались прямо по прибытии. Меня должны были встречать на вокзала Термини, куда я должна была доехать из аэропорта на поезде. И вот, я наконец дохожу с чемоданом до терминала их аэроэкспрессов. Передо мной стояла очередь из 4-5 русских с нашего рейса, которые на ломаном английском покупали билеты до Термини. Итальянка средних лет с непроницаемым лицом выдавала им билеты. За спиной у нее скучал какой-то парень в форме работника аэропорта.
Когда очередь дошла до меня, я впервые на практике увидела, как на итальянцев действует итальянский от иностранцев.
Я сказала, что мне нужен билет до Термини, она вдруг расплылась в улыбке и зачастила - поезд будет почти через полчаса, зачем вам ждать так долго? Если вы доплатите еще один евро, вас домчат прямо сейчас, есть автобус.
- Но я не знаю, куда идет автобус, а мне надо на вокзал, - проблеяла я, опешив от такого напора.
- А вот он как раз туда и идет! - радостно сказала она. - Карло, проводи!
Парень очнулся и через какие-то служебные выходы повел меня куда-то на стоянку.
"Че-то я не уверена", - подумала я, уже представляя, как в результате окажусь где-нибудь в Перудже
На стоянке стояла машинка - не автобус, просто машина с двумя задними сидениями. За рулем сидел какой-то дедушка, и вполне возможно, что это был дедушка Карло Также в машине сидели два обалдевших китайца и одна обалдевшая греческая семья. И мы поехали.
По дороге меня больше всего поразило, что в Италии есть пальмы. Пальмы в январе, какой сюрприз Окрестности Рима выглядели солнечными, маленькими, тихими и обшарпанными. Один раз мы проехали мимо высокой стены без всего остального, которая вся была заклеена огромным белым постером, на котором было только одно слово - Skyfall Тут уж мне стало совсем хорошо, я накрасила губы и повеселела, а потом вдруг увидела Колизей. Точнее, я подумала, что это Колизей, потому что он был похож на картинки, но он вынырнул так неожиданно, что я как-то обалдела, как будто посреди улицы увидела страуса, и весь оставшийся путь до вокзала спрашивала себя - что, серьезно? Это был Колизей? нет, правда, это что, Колизей был?
И тут нас, по дремотным, пустым римским дорогам с рекордной скоростью прикатили на вокзал, где меня и встретил русский начальник фирмы, на которую я приехала поработать.
Фирма эта занимается тем, что снимает всякое документальное кино про историю церкви и т.д. Поскольку они фирма международная, то снимают в основном почему-то про католиков. И вот, сейчас собираются снимать фильм про Второй Ватиканский собор, мероприятие, которое происходило в середине 20 века и на котором в Ватикане приняли всякие важные доктрины, которые в дальнейшем определили развитие западной церкви. А я попала на этот проект, потому что знаю итальянский, и меня позвали работать с хроникой в Ватикане - отбирать материалы, которые хотел бы получить режиссер для, таксказать, исторического масштаба)

Вообще с итальянским у меня в жизни вышло как-то смешно - три с половиной года назад, когда я закончила универ, первая моя работа была секретарем в нефтяной компании, где я получила массу ценного опыта и где у меня был фантастический начальник, с которым мы до сих пор дружим - но проблема была в том, что бывали долгие периоды, когда делать было нечего вообще. И вот когда я поняла, что уже близка к тому, чтобы красить ногти на работе и читать журнал Семь дней, я решила, что мне срочно надо придумать себе какое-то занятие. А мы с мамой той зимой как раз поехали в Египет, и там в нашем отеле были прекрасные итальянские аниматоры, с которыми я тусовалась целыми днями, и, приехав, я поняла - вот что я хочу! Выучить итальянский!
Так и выучила Причем на немецком, который я четыре года учила в Инъязе, я большей частью могу только хрипеть и бормотать, он у меня в голове вообще не отложился, что он есть, что нет - разве что с ним я как-то объемнее стала понимать структуру английского, такскзать, в тридэ В остальном - полный пробел А итальянский как-то взял и лег, к тому же я на нем ставила эксперимент - я обкатывала на себе все техники, которые использую со своими учениками по другим языкам, чтобы на себе посмотреть, как это работает

В первый день мы большую часть дня выясняли всякие дела в Ватикане и гуляли по городу, после чего босс, который меня встретил, захотел повидать какого-то своего знакомого, одного из ватиканских боссов. Какое-то время его искали, после чего к нам пришла одна сотрудница и сказала - синьор просил передать, что он внизу в баре, и если мы хотим с ним поболтать, можем к нему присоединиться.
- подумала я, потому что до этого думала, что в Ватикане работают только священники и монахи - но оказалось, что там полно и всяких светских чиновников, одним из которых и был синьор, которого мы нашли в баре, после чего мужчины полтора часа разговаривали, призывая меня в свидетели своих реплик, а я сидела рядом, как китайская кукла, и молча, не проронив ни слова, улыбалась, кивала и изображала, какой интересный и безумно увлекательный разговор они ведут, думая только о том, что я замерзла, я хочу спать после подъема в пять, и если так дальше пойдет, просто упаду под стол и усну там, подложив под голову скатерть
Тогда я еще не знала, что неделю спустя этот синьор так меня развлечет, но про это позже, это вообще уже какая-то фантасмагория

На этом страдания юного Вертера не закончились, потому что босс, который уезжал на следующий день, который был в Риме тридцать пять раз и прямо его фанат, решил, что должен показать мне ВСЁ, что тут только есть.

В результате следующие несколько часов он вываливал на меня сведения, а я держала лицо.
- А вот фонтан. И вот очень красивый фонтан. И вон очень красивая улица. А если на днях вы пойдете по вон той красивой улице дальше, вы увидите еще один прекрасный фонтан.
-
Наконец мы сели куда-то поесть, выпили вина и разговор пошел веселее, следующий час мы почему-то пересказывали друг другу свои любимые сказки народов мира
И тут он меня воодушевленно спрашивает:
- Ну, как первое впечатление о Риме?
Не сдержалась и сказала правду
- Как будто мне на голову упал огромный кусок мрамора, - сказала я. - Причем острым концом вниз.

После чего мы какое-то время посмеялись, а потом наконец-то отправились спать, я рухнула как подкошенная – не помню вообще ничего.

День 2 Чудо техники

Жила я в отеле около Ватикана, который был перестроен из старинного монастыря и находился бок о бок к какой-то небольшой церкви - так что коридоры там были узенькие, комнаты больше похожи на кельи, и еще у меня в комнате пахло чем-то похожим не то на сухие розы, не то на золу, а проснувшись утром, я обнаружила, что у меня еще и нет горячей воды, пришлось идти мыться в номер к коллеге
После завтрака он уехал, а я пошла в Ватиканский совет на работу. Шел проливной дождь, а мне как раз в этот момент позвонили, и к тому моменту, как я пришла, я вдруг выяснила, что у меня не работает телефон. Просто отрубился и больше не включается. Мой старый добрый корейский друг покинул меня. Я разобрала его, протерла, посушила, но он был совершенно мертв. Хуже всего было то, что у меня через пару часов была встреча, по поводу которой надо созвониться, а телефон человека я не помнила, как не помним мы большинства номеров мобильных, записанных у нас в телефонах. В результате причудливых манипуляций прямо в Ватиканском совете я-таки дозвонилась до объекта встречи, и дальше все было ок, но к вечеру я поняла, что лишилась не только телефона, но и часов, и будильника в одном лице, и надо что-то делать. Поэтому я пошла, отыскала в своем квартале магазин техники и спросила их, могут ли они починить мне телефон.
Я же его так любила, он был заслуженным ветераном, он проделывал за время нашей совместной жизни невероятные трюки, падал с высот, после которых любой уважающий себя телефон разбился бы вдребезги, попадал под дождь, падал в ванную, выпадал у меня из кармана на асфальт при езде на велике на полной скорости (вот это - много раз) - и хоть бы что. Ни царапины. Made in Korea Работал просто без единого нарекания А поскольку меня телефонные новинки оставляют равнодушной, и на все вопросы "Когда ты уже поменяешь это чудовище?!" я отвечаю, что он цветной, целый, у него есть плеер, на будильник можно ставить разные мелодии, он держит зарядку неделю, и главное - ему ни разу, даже в мороз, не отказал сенсорный экран, так что я еще поживу с ним - и вот мой старый друг покидает меня на чужбине

В магазине работала какая-то китаянка, которая говорила на таком итальянском, что я не поняла ни слова, но потом до меня дошла, что она говорит о том, что покааа еще он разберут телефон, и мало ли что там, но вот сейчас я могу купить у них за двадцать евро прекрасно работающий корейский телефон за двадцать евро. Я подумала, что она права, и мало ли сколько они с меня сдерут за ремонт моего старичка, купила телефон и пошла гулять.
Через полчаса мой оглушенный ревностью к сопернику старичок закряхтел и открыл глаза и вдруг сам себя включил
Теперь у меня два корейских друга. Можно начинать собирать бойзбэнд

Еще в тот вечер я решила исполнить первую часть маршрута, предложенного путеводителем. Доехала на метро до Площади Испании, где находится знаменитая достопримечательность - высокая лестница, на которой с утра до вечера сидят люди, но сейчас был январь и все еще шел дождь, поэтому я зависла на первой части маршрута. "У подножия лестницы находится с одной стороны старинная английская чайная, открытая здесь в 1896 году, а с другой - музей английского поэта Китса, который умер в этом доме в возрасте двадцати пяти лет".
О том, что там находится музей Китса, возвещало только тряпичное панно, висящее на стене, и надпись на домофоне - "Музей не закрыт. Звоните" - но в тот момент они как раз были закрыты, так я туда и не попала))) А вот чайная оказалась прямо до смешного похожая на экранизации Диккенса - старые шторы в цветочек, столы из темного дерева, скрипучие полы, официантки в передниках, чай приносят на подносе в серебряном чайнике, с молочником и еще одним чайником с кипятком и прихваткой, чтоб удобнее было брать, в общем, аттракцион))) До этого я чай с молоком почти не пила, а там попробовала, думаю ладно, уж играть в Дживса и Вустера так играть - и так мне понравилось, что с приезда все не могу остановиться
После чего я в темноте пошла посмотреть город, но поскольку город я пока не знала совсем - вся вчерашняя информация от босса полностью прошла мимо меня - я по карте смогла выйти только к самому, на мой взгляд, удивительному и странному памятнику, какой мне доводилось видеть - монумент императору Виктору Эммануилу, который построили в конце 19 века.
Я его фоткала только ночью, а это не так впечатляет, вот первая попавшаяся фотка из Интернета - ЗАЦЕНИТЕ РАЗМЕР ПО СРАВНЕНИЮ С ФИГУРАМИ ЛЮДЕЙ! Главное, колоннада наверху не ведет ни в какое здание, как я думала в начале - это все просто монумент для красоты
Вообще-то эту махину положено называть "Алтарь Отечества", но римляне называют его "Торт", по-моему, в точку


После чего, завернув за него, я оказалась на улице, вдоль которой по обе стороны тянулись развалины. Нет, вот так: Развалины. Нет, даже так: РАЗВАЛИНЫ.
РАЗВАЛИНЫ ВРЕМЕН ЦЕЗАРЯ ВДОЛЬ ДОРОГИ, с памятниками, колоннами, со всем, что было в книжках про Древний Рим, которые я в детстве так обожала
гиф
Потом выяснилось, что это и есть Римский Форум, основное, что осталось от времен Цезаря и Ко, но, как и с Колизеем, особое впечатление оно на меня произвела тем, что я увидела его так неожиданно, даже не зная, что это - ОППА РОУМАН СТАЙЛ
Вот в тот момент у меня первый раз что-то такое к этому городу зашевелилось)))))))

Вернувшись, уже совершенно никакая, в отель, я попыталась зайти в церковь, которая вплотную к нему прилегала - там, как ни странно, было открыто, мало того - там были люди, и эти люди сидели на стульях полукругом около алтаря, и священник им что-то тихо рассказывал, и на меня они посмотрели как-то без удовольствия, так что я поспешила уйти - мне кажется, это была какая-то встреча - может, анонимных алкоголиков, или бывших наркоманов, или что-то в этом роде, и как-то мне так было приятно - какой хороший город, где люди за полночь могут собираться вместе, причем в церкви, и как-то просвещаться)))) - что я прямо легла спать в хорошем настроении.

И кстати - я впервые поняла, какое великое изобретение - ставни. Закрыл - и сразу темно хоть глаз выколи, но только утром встать трудно, потому что каждый раз я просыпалась и думала - еще ночь, еще ночь, еще посплю, а через какое-то время смотрела на часы и... "Так, ладно, кажется, я уже опаздываю, ошибочка вышла"



День 3 ОППА ГАНГАМ СТАЙЛ

В тот день я долго работала с хроникой, и это было так здорово - посмотреть на эту Италию шестидесятых. Вдруг становилось понятно, что, когда люди снимали видеодневники этого собора, они были уверены, что вот эта Италия - навсегда, а ее уже как-то незаметно не существует И там такие чудесные кадры были - я в первый раз поняла, каким крутым может быть документальное кино. Святые отцы выходили из Собора Святого Петра, где заседали целый день, и шли прогуляться по городу или выпить кофе. А где-то в дополнительных помещениях сидели журналисты-наблюдатели, такие, знаете, итальянские журналисты, все как один похожие на Мастрояни, при галстуках и в костюмах, и курили прямо в помещении, прямо сериал "Час" А еще там, на пленке, был один из моих любимых персонажей - какой-то святой отец-африканец, не то из Никарагуа, не то что-то вроде того. Видно было, что ему ужасно понравилось высказываться перед камерой, он с этим девайсом явно не слишком знаком, и потому старался высказаться по любому важному вопросу, и с такой радостной улыбкой, как ребенок)))
А когда я уходила из архива, я прошла через площадь Св.Петра и вдруг увидела там удивительную вещь - выставку объединения каких-то сельскохозяйственных производителей с животными. Прямо на площади. Животные были такие, что хоть сейчас можно брать на главные роли в мультиках. Таких ухоженных, прекрасных, спокойных животных я вообще никогда не видела. Коровки, ослики, овечки просто как из сказок, шерстинка к шерстинке.





Тут я решила, что наконец настал момент зайти в Собор Св.Петра, но почему-то провела там минут десять, очень мало - он какой-то такой большой и роскошный, что просто мозги начинают плавиться. Слишком много всего слишком красивого, ну короче как-то слишком. В одном путеводителе я увидела прекрасное определение - "золотая истерика барокко". Просто ППКС, очень точно - в те времена строили и оформляли так, чтобы просто башню сносила от количества великолепия в одном месте, так что в результате появляется чувство, что башню и правда снесло Невозможно выдержать такой бешеный напор искусства

В общем, за десять минут я успела так устать от красоты, что весь оставшийся день занималась только шопингом, и на этом опустим завесу ВСЕГО Три сумки, три пары сапог, КРАСНАЯ сумка, КРАСНОЕ пальто - сэр Кеннет мечтал о таком всегда - и т.д. и т.п.
И одна из главных вещей, который я поняла в Италии - это почему все-таки итальянцы - номер один в моде. В большинстве стран, куда я приезжала, купить было особо нечего - в Швеции - пробел, во всех балканских странах - пробел, во Франции - пробел, в Испании - пробел. В последней я сама не купила ничего, а все вещи, которые из своих поездок туда привозила мама, приходили в негодность с такой скоростью, что следить не успевали. Больше всего в смысле магазинов мне понравилась Германия, но она хороша тем, что там просто есть все более-менее ширпотребные марки, но прекрасно сшитые, недорогие и качественные. Дорогую одежду я вообще никогда не покупаю, и вообще, если честно, разбираюсь в этом плохо, заядлой модницей меня не назовешь даже в страшном сне - просто мне, чтобы купить вещь, надо в нее влюбиться, иначе я просто не буду ее носить. И вот в Италии я столько времени провела по вечерам и в перерывах между достопримечательностями и работой, пытаясь найти то самое - и там с этим действительно очень хорошо. Особенно когда рядом находятся магазины вроде MaxMara и Dior - официально заявляю, что в магазины такого класса я даже ни разу в жизни не заходила, просто рассматриваю витрины и слежу за тем, что и как носят манекены - а бок о бок маленькие итальянские лавочки без всякой марки, Италия вообще единственная страна, какую я видела, где с одной стороны и придумали большинство модных брендов, а с другой - бренд не имеет никакого значения. Почти никаких сетевых магазинов - конечно, есть и дорогие моему сердцу Зара и H&M - но при этом основные сокровища - в маленьких, тесных, безымянных магазинах, где единственное, что имеет значение - вкус и умение искать. Так, в одном таком магазине я нашла прекраснейшее шерстяное стильное пальто за полторы тысячи рублей, не купила только из-за цвета, который просто лично мне не идет, а в другом - за те же деньги просто чуть не купила обалденное горчично-желтое пальто, но оно как раз было не шерстяное и явно не для московского климата В этих магазинчиках с большой страстью затариваются японки, которые вообще все, от мала до велика, всегда одеты так, будто их каждое утро одевают дизайнеры - пилотаж, который мне не грозит
У нас вообще в целом в стране очень плохо с культурой одежды - почему-то считается, в общей массе, что хорошо, стильно одеваться можно одеваться только за большие деньги, а раз их нет, значит, можно ходить как монохромный куль с мукой. На самом же деле есть люди, которые обалденно одеваются на распродажах в Манго, а есть люди, которых можно одеть хоть в Дольче и Габбана, эффекта будет ноль. Так что я просто неделю ходила и с фанатичным лицом Кью училась - как итальянки и японки ухитряются так классно выглядеть, при том что ресурсы на это явно потрачены большей частью небольшие?
Там же у меня появилась страсть Я решила к лету купить себе дорогие темные очки До этого я всю жизнь недоумевала - да ладно, кто в своем уме потратит шесть тысяч на солнечные очки, когда на рынке можно купить за триста рублей и они будут такие же? Это же невозможно!
И тут я в одном магазине их примерила Это открытие меня так потрясло, что еще сутки не могла придти в себя Буду откладывать и к лету куплю себе рэйбан Зачем я это узнала Без знания о том, как прекрасны эти очки, мне жилось гораздо легче

В общем, вечер я закончила, сидя в каком-то маленьком кафе с вином и ноутбуком, притом что местное население ужинало своим традиционным миллионом калорий При этом я не понимаю, начинают они в девять вечера, заканчивают в одиннадцать, едят, насколько я видела, всё, и не толстеют. ПОЧЕМУ? Какая несправедливость
Надо сказать, человек с ноутбуком в кафе смотрится тут так, как в Москве смотрелся бы человек, надевший на голову колготки. Ноут – символ офиса, а в свободное время надо есть, молиться, любить, общаться и так далее.
Короче, милейшая страна Я по приезде поймала себя на том, что чешу языком в два раза больше, чем обычно, работаю в два раза медленнее, нарушила все диеты и вместо "Мам, никаких макарон, я худею" сама вот этими руками готовлю эти самые макароны

Самую веселую часть выложу вечером, убегаю

@темы: Travels

---

[Cinnamon-Roll]

НЕ МОГУ НЕ.
Смотрела, есть ли какие-нибудь новые фильмы в фильмографии прекрасной Кейт Уинслет.
Посмотрела.
ЗДРАААААААААААААААААААААВСТВУЙТЕ.
ВНЕЗАПНО.
НИЧТО НЕ ПРЕДВЕЩАЛО.

НО ВОТ.

ПЛАНЕТА ЛЮБИТ НАС

"Британская актриса Кейт Уинслет сыграет в фильме Кеннета Брэна «Клуб любителей книг и пирогов из картофельных очистков».
Напомним, Уинслет и Брэна уже встречались на съемочной площадке во время работы над фильмом «Гамлет» 1996-го года. Тогда они исполнили роли Офелии и Гамлета соответственно."

Вся статья 7days.ru/article/topnews/keyt-uinslet-zaymetsya...

ВСЕХ С ПРОШЕДШИМИ ПРАЗДНИКАМИ

@темы: Кеннет Брана, Cinema, Oh it's brilliant!

---

2012 - game over

[Cinnamon-Roll]

Все пишут про итоги года, и я напишу

про итоги, много

Это был очень хороший год. В прошлом году я очень хотела, чтобы он просто был счастливым, и это желание исполнилось - я правда чувствую себя счастливой, в целом, по жизни - больше, чем когда-либо.

В смысле работы год получился тоже удачным - по моему сценарию вышел полнометражный фильм на канале Россия, и хотя это страница моей биографии, над которой лучше всего опустить завесу жалости, сейчас, глядя на этот год по итогам, я понимаю, как много это заняло времени и что несмотря ни на что это было одной из ярких страниц-2012. Потом я начала работать на небольшую компанию, которая занимается документальным кино, в январе еду с ними в Рим, работать в архивах Ватикана, и хотя там тоже полно своих проблем, это приносит мне радость, и мое желание на следующий год - чтобы любая работа приносила мне радость, даже больше, чем отдых Еще из итогов - вошла в этом году в лонг-лист всероссийской премии "Дебют", что тоже мне было приятно - хотя и не настолько, как я думала раньше.

Написать у меня получилось во много раз меньше, чем я собиралась, и это то, чему я хотела бы посвятить следующий год - чтобы у меня было время и силы написать все, что мне так хочется, хотя бы большую часть этого, я с таким предвкушением жду этого года, потому что уже придумала, как перестроить свое время - болевая очень болит - так, чтобы успевать писать больше, и больше учиться этому. И хотя тут мне себя похвалить особо не за что - не выполнила даже половины обещаний - этот год в этом смысле был для меня самым ярким в жизни.

В первую очередь - благодаря "Сдавайся и беги", я впервые написала такую длинную вещь и так в процессе была в нее влюблена, что это чувство меня не оставляет до сих пор) Я даже помню, как все началось - однажды вечером в январе я шла к метро по своему району, и в наушниках у меня заиграла самая моя любимая песня, я тут Линде, помню, недавно говорила, что если бы можно было взять на необитаемый остров одну песню, я бы взяла ее, Desert Rose Стинга. И вот пока она играла, у меня в голове вдруг ниоткуда, ни с чего, возникла история, вся, полностью, с поворотами сюжета, героями, атмосферой, с Шекспиром, с Ираном, с разведкой, и это было настоящее волшебство. После этого следующие полгода помню плохо)) Это было прекрасное время)) И оно продолжается, потому что этот юниверс уже как-то продолжает жить своей жизнью))

Помимо этого, время от времени я позволяла себе в этом году написать вещи, которые постеснялась бы написать раньше, и эти короткие истории дали мне столько, что я до сих пор не могу отойти

И еще в профессиональном плане для меня огромным свершением года было то, что я наконец поняла, что правильно когда-то выбрала основное поле деятельности, и что в данный момент жизни я в первую очередь преподаватель Весь год я каждый день, почти без выходных, учила - взрослых, детей, подростков, мужчин, женщин, английскому, французскому, итальянскому, я придумала много новых техник, которые лично мне помогают делать это быстрее и лучше, сходила на множество интереснейших лекций по повышению квалификации, и так далее. Всю последнюю неделю я прощалась со всеми этими людьми перед каникулами, и так приятно было видеть эти счастливые лица, которые горды и довольны собой, это ТАК приятно, и я только в этом году доработалась в этой области настолько, что начала понимать, как делать так, чтобы люди не с отвращением ждали уроков, а сами преследовали тебя по снежной степи, чтобы tell you, как они провели этим летом В этом смысле это был фантастический год, и во многом благодаря тому, что на моем официальном месте работы, где я появляюсь два раза в неделю, у меня просто роскошная команда, авенджерс сосэмбл, прекрасные упыри На днях был у нас корпоратив, так я смотрела на эти веселые пьяные лица, которые весь вечер неприлично шутили, хохотали, пили, обнимались, трепали друг друга за щечки и играли на гитаре и отрывались все, от директора до старшего методиста, и, понимаете, гордилась тем, что эти люди учат детей английскому, потому что это какой-то реально Хогвартс
У меня там на курсах группа подростков, которые просто дикий дикий вест, и главное я сама их взяла, хотя обычно моя специализация - взрослые, потому что мне хотелось больше общаться с детьми И вот уже второй год у нас с ними битва, при этом я каждый раз к ним прихожу и как-то отдыхаю душой, все-таки четырнадцатилетние - самая освежающая для любого препода аудитория Вперед, Судзуран. Халк ломать, Халк крушить При этом проверено - если какая-то техника работает на этом табуне, она работает НА ВСЕХ
Так что за этот год почетный педобир профессор Локонс, не сняв папильоток, блаодарит их всех, спасибо моим прекрасным коллегам и ученикам, большим и маленьким))) Я у Андель видела лучшее поздравление с днем учителя - фотография Ганнибала Лектора и подпись: "То, что вы маньяк, еще не значит, что вам нет места в педагогике" Воистину так

Никаких ярких любовных переживаний в этом году у меня не было, так что вот чего я бы пожелала себе в следующем году - влюбляться, и чтобы в меня влюблялись, потому что без этого Гюго чего-то не хватает на этом празднике жизни)))))

Еще в этом году моя мама наконец решительно вышла на пенсию, и с одной стороны это меня как-то немного пугало, с другой стороны я понимала, что в шестьдесят четыре пора отдохнуть)) И вот я смотрю на нее и вижу, что она прямо счастлива, потому что ей еще столько всего хочется попробовать в жизни, а вкалывать уже хватит, и я понимаю, что это было правильное решение, потому что когда ей хорошо - мне тоже как-то хорошо, и я желаю этого нам всем в наступающем году - почаще видеть своих близких счастливыми. И чтобы никто дома не болел!

Отдельным моим планом на этот год было похудеть, и я на это потратила много сил, вот сейчас встаю на весы, смотрю на себя в зеркало и понимаю, что не похудела ни на грамм Год назад это меня бы прямо убило, а сейчас - ну да, а что, ну, будем дальше над этим работать Зато я в этом году очень много занималась фитнесом, и я действительно чувствую себя гораздо лучше, у меня везде такие прямо классные мышцы, правда, в некоторых местах скрытые под жирком Но это дело поправимое В целом я стала гораздо более здоровой и узнала столько о здоровом питании и, как говорит один инструктор по фитнесу, построении сильного тела - что в следующем году остается только активнее применять эти знания на практике

В этом году я побывала во многих чудесных местах, и, как пел БГ, "о том, что я видел, я мог бы говорить целый год" - а год начался с прекрасного нашего путешествия с Аней и Машей по Скандинавии, а ехали мы туда из Питера, и я до сих пор помню как сейчас, как прекрасная Эмма Фрост показывала мне и город, и Эрмитаж, и какие-то прекрасные маленькие кафе, и как мы переползали из одного в другое под снегом А потом мы всей бандой завалились в кинотеатр на Невском и смотрели Девушку с татуировкой дракона, и вот как-то как начался год со шведских детективов и Крейга, так без них и не обошелся
Еще были отличные поездки в Испанию, Ярославль, Владимир, Австрию, Словакию, Германию, Бельгию, опять Петербург, опять Германию - было прекрасно) Еще я летом смогла две недели поработать в лагере для беженцев, и это тоже был бесценный опыт.

Теперь что касается кино Первой вещью, которую я посмотрела в новом году, прямо перед отъездом в Швецию, был фильм "Гамлет" с Кеннетом Браной в роли - кто бы мог подумать? - Гамлета И до сих пор я этот фильм вспоминаю как одно из самых ярких киновпечатлений года.
На втором месте, как ни странно, у меня сериал "Воландер" - обожаю его, просто вот такие сердца
Потом, конечно, Мстители, ооо, как я помню этот майский показ, когда я была в таком восторге, что дышать забывала)))) И еще, конечно, как мы ходили к кионтеатру Октябрь посмотреть на живых Мстителей и чуть не попали под машину Роберта Дауни Младшего В результате я успела вдоволь полюбоваться на всех, и главное я помню, что все думала - что это за мужичок такой? Кого он будет играть? А потом оказалось, это Джереми Реннер Прекрасный Джереми Реннер, одна из любимых моих персон года
Ну, и о персонах года - Том Хиддлстон как обычно не дает заскучать
Еще о фильмах: сразу вспоминается фильм, который произвел на меня бешеное, невероятно крутое впечатление - "С широко закрытыми глазами" Кубрика, это было просто десять баллов.
Если из наших выбирать фильм года, то, конечно, "Как я провел этим летом", без вопросов.
Еще не могу забыть сериал "Пращи и стрелы" - любовь навсегда.
А еще летом милой звездой промелькнул Тинвульф Мой обсешн продолжался ровно два дня, но от этого не менее приятно вспомнить
И не могу забыть одну увиденную серию Доктора Кто, британских Квиров, фильм "Архипелаг" с ТХ - он мне правда понравился! - "Много шума из ничего" с сэром Кеннетом, последний сезон Шерлока, фильм "Боевой конь", над которым мы рыдали в пустом кинотеатре Октябрь в начале года, фильм "Потерянное Рождество" с Эдди Иззардом, который мы с мамой смотрели в прошлую новогоднюю ночь, и еще замечательный "Скайфолл"
И о других мероприятиях - мы с Шэд видели несколько дивных спектаклей в РАМТе, а еще я впервые увидела Королевскую Шекспировскую труппу - черную ее часть - и сходила на несколько хороших концертов, вернула себе веру в наше телевидение и наконец занялась фитнесом, я так давно об этом мечтала
Все хорошо)))

и поздравления)))))))

И последним по списку, но далеко не по значимости идут люди, с которыми я провела столько прекрасных минут в этом году
Аня! Ничего вам говорить не буду, мы и так едем с вами встречать Новый год в Швецию, что тут еще скажешь Просто хочу сказать - хотя после этой фразы подо мной явно разверзнется бездна для любителей chick-flick moments, но я серьезна как сэр Кеннет на вручении ордена - даже если бы мне когда-то пришло в голову выдумать портрет идеального лучшего друга, я бы не выдумала ничего и вполовину такого крутого, как вы, и это крайне частая мысль в моей голове Вы - внутренний голос Джека, вы чувство юмора Джека, вы нежность Джека, и заткните меня кто-нибудь, Идзаки, будь пацаном, не разлимонивайся Желаю вам в новом году главное не болеть
Нарци! Красавица! Великий Тор! Ты потрясающая девушка Лллллюблю тебя как Никита Джигурда любит женщин России Не перерабатывай и тоже не болей!
Галч-крошка-ты-случайно-не-из-тинвульфа! Ты не представляешь, как я рада, что в этом году мы стали больше общаться! Дорогой собрат-педобир, так будем же в новом году еще тусить и зажимать в уголок и щекотать маленьких беззащитных интуитов! Даже не знаю, что можно пожелать габену Вы и так - как совершенно круглые меховые шары, ну и если тебе еще что-нибудь надо для счастья втянуть в этот шар, пусть же это втянется!
Шэд! Ты тот удивительный экземпляр, с которым можно видеться несколько раз за год, но которого при этом никогда не забывать Я все время знаю, что ты где-то там, и что мы опять соберемся, и посидим на кухне, и сходим в театр, и погуляем! Всего тебе самого прекрасного, красавица моя, я люблю тебя всем сердцем
Линда! Знакомство года! Маленький прекрасный котеночек! То, что нужно Кеннету Бране для счастья! Я хочу узнать тебя получше, и посмотреть с тобой aaaaaaall the French films, cook aaaaaaaall the Jamie food, eat aaaaall the cookies and talk about Hamlet
Печенька! Я ТАК рада, что в этом году мы наконец-то после стольких лет познакомились поближе - и, надеюсь, так и продолжится, мы, так сказать, расширим и углубим! Спасибо тебе за радагаста, заечка!
Даймонд!! Даймонд, ты знаешь, я тебя очень люблю Правда Я всегда так рада тебя видеть, и у меня каждый раз такое чувство - ПОЛУДУАЛ ПРИШЕЛ И сразу как-то так хорошо Желаю, чтобы все тебе было в радость, оставайся собой, не дай себе засохнуть , и всего тебе самого-самого! Я почти всегда понимаю, что ты хочешь сказать, и от этого мне так хорошо, полудуальность великая вещь
Эмма! Мы встречаемся с тобой раз в год, но ты все равно прекрасна и я жду новой встречи!
Конеко и Натуззи! Аналогично! Видимся редко, и каждый раз все равно знаешь, что не последний!
Лекс! Не грусти, в новом году все будет куда лучше, чем в прошлом!
Маша! Продолжай радовать меня своими прекрасными английскими историями!
Кали! Ты космос!
Йорки! Всего тебе! Будь счастлива, дорогая!
Вся команда СК - спасибо вам!!! Это было, как всегда, потрясающе

И отдельно - моим прекрасным, прекраснейшим читателям, не буду перечислять по никам, долго получится, но помню всех, кто тут более-менее регулярно появляется - такие прекрасные комментаторы, такие веселые собеседники, люди, спасибо вам! Лучших отзывов на свои фики я бы даже вообразить не могла, и я совершенно не преувеличиваю. Вы были великолепны, и всего вам самого лучшего в новом году, будьте счастливы и здоровы, и я от всего сердца благодарю вас за все чудесные минуты, которые вы мне подарили - потому что когда тебя так понимают - это главная мечта любого автора, и у меня в этом году она сбылась.

Это был роскошный год Пусть следующий будет по-своему роскошным для каждого из нас, друзья)))) С НАСТУПАЮЩИМ!!!!!!!
И в качестве музыки повешу свой любимый новогодний трек - песня из позапрошлогодней рождественской серии Доктора Кто))))))


Скачать Doctor Who - A Christmas Carol (Katherine Jenkins) - Abigail´s Song.

@темы: Кеннет Брана, Life stuff, Cinema, Том Хиддлстон, Сдавайся и беги, Битва экстрасенсов на канале "Культура", Потрясающий копьем, Oh it's brilliant!

---

Сказка номер восемь, или Дамы и господа

[Cinnamon-Roll]

Все, последняя Тут нужно пояснение: когда-то, еще в фандоме СПН, я написала невеселый драббл про юного фокусника-неудачника, и все с тех пор хотела его передеать в ориджинал, потому что этому сюжету нужна была small modification, какая - см.ниже
Merry Christmas
Сегодня будет и рождестенский Доктор Кто, и обращение королевы - ГУЛЯЕМ НА ВСЮ КАТУШКУ

ДАМЫ И ГОСПОДА

1.

Иногда людям нужны для счастья самые странные вещи.
Эта мысль пришла Чарли в голову в канун Рождества в городе Лордз Хэйвен, напротив витрины супермаркета Хардис, в три часа тридцать минут пополудни.

- Нет, милый, мы не купим этого оленя. Он слишком большой.
- Но мам, у него огоньки, и… - забормотал малыш таким трагическим тоном, будто уговаривает взять бездомного щенка.
- Нет. Он очень большой, и нам негде будет хранить его летом. И потом, у нас уже есть рождественский олень.
 Но этот – он особенный. Он волшебный. Вон глаза какие, - убежденно проговорил мальчик. Олень из витрины и правда смотрел проникновенно. В глубине его черных пластиковых глаз таинственно поблескивали отражения елки.
Мама, молодая красивая женщина, вздохнула и с осуждением посмотрела на мигающего золотистыми огнями оленя. Она ничего не ответила, но и не ушла от витрины, и теперь можно было точно сказать, что олень будет куплен.
Итак, некоторым нужен для счастья олень из переливчатой проволоки.
Некоторым - стать знаменитым актером.
Чарли нужно было хорошо показывать фокусы, и в данный момент казалось, что это ничуть не менее глупая мечта, чем олень.

Когда-то давным-давно дед подарил Чарли книжку. Она называлась «Стань волшебником», у нее были плотные глянцевые страницы, и это определенно была самая волшебная вещь в их доме в Аризоне. После такой великолепной книжки решение стать фокусником не заставило себя долго ждать.
Одна из проблем – серьезных проблем – на пути к его осуществлению состояла в том, что Чарли была девушкой.

***
Дурацкое имя Шарлотта подошло бы или какой-нибудь чопорной английской герцогине, или торту, но уж точно не худой девчонке с остреньким лицом и бледными неопределенно-русыми волосами. Поэтому вслед за Сэмми, ее младшим братом, который не мог произнести такое длинное имя, все стали называть ее Чарли.
К тому дню, когда она впервые оказалась в цирке, Чарли была уже достаточно взрослой, чтобы не верить в волшебство, и понимала, что какое-то объяснение всем этим превращениям и исчезновениям должно быть – получается, это тоже магия, но реальная, настоящая.
- Дед, как он это сделал? – спросила она на обратном пути, пока Сэмми тараторил про гарцующих лошадей, и как они здорово стучали копытами, так что даже сцена гудела.
- Не знаю. Это его работа. Как-то сделал, - пожал плечами дед. А потом подарил ей на Рождество книгу, и в следующие годы Чарли изучила ее вдоль и поперек, довела до совершенства каждый маленький трюк.
Больше всего ей нравилось показывать фокусы Сэмми – так он обмирал и так всему верил. И всегда потом, всю жизнь, она могла найти путь к сердцу любого ребенка – стоило только достать из кармана монетку, подбросить ее и заставить исчезнуть.
Ничто так не утешает плачущего ребенка, как волшебство.

Сегодня исполнялось десять лет с получения того подарка, и Чарли цепенела при мысли о том, что было дальше.
Дед всегда говорил, что в любом деле главное – решиться и начать, и тогда все вокруг будет помогать тебе. Он говорил это насчет своего решения поднять заброшенное ранчо, и действительно добился своего – хозяйство у него было что надо, он продавал овощи в местные магазины, которые взялись в последние годы поддерживать маленькие фермерские хозяйства, и с детства приучал Чарли и Сэмми трудиться и всегда добиваться своего.
Он так усердно пытался вложить эту мысль в их головы еще и потому, что его собственная дочь вскоре после смерти мужа сбежала в Нью-Йорк, оставив ему двоих детей. Там она безуспешно пыталась построить карьеру актрисы, а потом вышла замуж за своего агента и приезжала так редко, что, как иногда думала Чарли, лучше бы не приезжала вовсе. Она-то еще ничего, держалась, но Сэмми расстраивался и каждый раз плакал, когда маме пора было уезжать. Чарли утешала его тем, что они прекрасно проживут и без нее, а дед мрачно молчал. А потом, ночью, когда Сэмми, наплакавшись, засыпал, она лежала и мечтала о том, как однажды станет знаменитым фокусником, как Дэвид Копперфильд, но только женщиной, очень красивой женщиной, и приедет к маме, и тогда та обнимет ее и скажет – милая моя, у тебя получилось все, что не получилось у меня. Ну, может, не этими словами, но точно скажет что-нибудь в этом роде.
А дед ведь сам всегда повторял, что к своей цели надо идти твердо.

Чарли изучила в местной библиотеке и в Интернете множество фокусов, повторяла и повторяла их, пересматривала одни и те же видеозаписи, и наконец спросила деда, сама не веря, что произносит это вслух:
- Куда мне нужно поступить, чтобы стать иллюзионистом?
Дед посмотрел на нее так, будто она спросила, не стоит ли им завести дома живого кенгуру.
Он повторял, что это глупая детская мечта, что она такая же безответственная, как ее мать, чтоб она даже думать забыла об этих фокусах, и какой пример она подает брату, и что она «лучше всех этих городских идиоток разбирается в хозяйстве». Говорил ей - пусть не учится, если не хочет, но она же все равно должна унаследовать его ранчо, так что пусть выбросит все эти глупости из головы.
Через два дня Чарли сбежала из дома.
Кажется, это было самым глупым решением в ее жизни. Глупым, поспешным и невероятным, она сбежала ночью, ни о чем не думая и попрощавшись только с Сэмми, который к тому моменту уже был долговязым мрачным подростком и умел хранить тайну как никто другой.
Ужасное решение - она до сих пор не понимала, как могла так поступить с дедом, как могла быть такой жестокой, но теперь уже невозможно было пойти на попятный – надо было вернуться победительницей, а не притащиться обратно, как побитая собака.
Уже больше года она ездила по Америке в стареньком додже, который увела из дедова гаража – еще одно дополнение к ее преступлению – показывала фокусы на улицах, иногда устраивала представления в парках, не отказывалась ни от какой случайной работы. Время от времени ее приглашали к себе мамаши на детские праздники. Пару раз ей даже повезло попасть на вечеринки в больших фирмах.
Она умела ходить за лошадьми, выращивать овощи, знала все о моторах и молотилках и умела готовить из одной только кукурузы как минимум двадцать блюд. По-хорошему надо было вернуться. Но она не могла.
Такую глупость можно было совершить только в восемнадцать.
Последний год был полон приключений, но больших удач не принес. Она мечтала попасть на телевидение, на какое-нибудь шоу талантов, но считала, что слишком малого искусства еще добилась, и продолжала фанатично учиться, отрабатывать свои трюки, будто впала в какое-то оцепенение, будто жизнь затормозила, сбавила обороты.

2.

Никогда еще она не была так близка к унынию, как в этом городишке Лордз Хейвен посреди Висконсина. Вообще дед всегда говорил, что Висконсин - отличное место, "штат маскелангов, толстых коров и отличных медоносных пчел" - но Чарли пока не видела ни коров, ни пчел, ни уж тем более таинственных маскелангов.- только дымный городской туман, спальные районы да пышные рождественские вывески.
В баре, где она остановилась поесть, играли бодрые рождественские песни. Она села в уголок и, дожидаясь свой заказ, нащупала в кармане джинсов колоду карт – сейчас надо поесть, а потом пойти в городской парк, выбрать там местечко получше и показывать фокусы. На Рождество все щедрые, кто-нибудь да раскошелится – главное чтобы ее не выгнали оттуда до самой ночи. Конечно, это не лучший способ провести Рождество – но лучше, чем никакого.
Дверь хлопнула, зазвенел колокольчик, и Чарли подняла голову.

В бар вошел красивый рослый парень и направился к стойке. Никогда еще слово «направился» не казалось Чарли таким уместным – он направился величаво, как крейсер, прокладывающий курс во льдах, медленно, будто ждал, что все склонят головы, как перед коронованной особой - и это было бы смешно, если бы он не был таким высоким и таким внушительным. Она никогда такого не видела. Думала, так ходят только актеры. Кто-то покосился на него. Парень в ответ окинул всех благосклонным взглядом.
Взгляд у него был как у вора с большой дороги.
Он сел у стойки бара, и Чарли оказалась лицом к нему. В глазах у него было что-то опасное, как у акулы или у человека, готового достать пушку и захватить заложников. Он вдруг посмотрел прямо на Чарли, и от этого взгляда ей стало уж совсем не по себе – не в том смысле, как бывает от взгляда красивого парня, а так, будто он полицейский или преступник. Она отвела взгляд, но он продолжал внимательно смотреть на нее, и она снова подняла глаза – она не хотела, но он будто заполнял собой все пространство вокруг.
Он еще какое-то время смотрел на нее все тем же пристальным взглядом, потом отвернулся и достал сигареты.
Чарли захотелось уйти, не дожидаясь заказа. Ничего, пойдет в другое место. Надо зайти в туалет – он как раз около выхода – а оттуда незаметно скрыться. Все равно она не сможет есть, когда эта акула у стойки на нее смотрит. Рядом с ней какой-то красномордый мужик внезапно захохотал, глядя в телевизор, где бормотало рождественское ток-шоу. Она вскочила и направилась к двери.
В туалете был неприятно-тусклый свет и пахло хлоркой.
Чарли посмотрела на темную трещину в верхнем углу зеркала, и, чтобы отвлечься, задумалась, какие фокусы показать сейчас в парке. Она недавно выучила трюк с появлением плюшевого кролика из шляпы – шляпу можно попросить у любого из зрителей, хватит и детской шапочки, кролик маленький. Надо будет сегодня попробовать.
Лицо в зеркале само было похоже на кроличье - тонкие скулы, маленький острый нос, бледные веснушки и неспокойные глаза.
Чарли плеснула водой в лицо.
А потом дверь открылась и вошел тот парень.

***
Глядя на нее, он остановился и закрыл дверь.
- Это женский туалет, - уточнила Чарли, поднимая мокрое лицо. Холодные капли стекли по подбородку и упали на рубашку. Она натолкнулась на его взгляд и замерла, как кролик перед удавом.
- Ничего, - улыбнулся он.
Он посмотрел на нее так, будто ему принадлежит и бар, и весь штат, и все девушки в этом штате, все карты, бары и собаки в этом штате.
Она в ответ продолжала глупо смотреть на него. Чувство опасности притупилось - она просто смотрела.
А потом он в два больших шага подошел к ней и поцеловал ее. Губы у него были соленые, как попкорн. На пару секунд Чарли задумалась, почему – может, он ел соленые орехи? Сейчас же двадцать первый век, а он ведет себя, как разбойник с большой дороги – но он был такой красивый, что эта мысль вызвала у нее только удивление. Из-за двери доносилась песня Синатры, его бодрый стариковский мечтательный голос, Чарли так устала от одиночества, от себя, от всего, и подумала – а может, это и правда единственный жалкий рождественский подарок, который жизнь готова ей подарить.
- Да ладно, ты чего, - пробормотал парень тоном человека, не привыкшего к отказам. – Ты же сама на меня глазела. Я сразу заметил. Ты такая хорошенькая.
Вот это была уж точно неправда, и Чарли наконец пришла в себя и попыталась его отпихнуть – но он уже прижался ближе и сунул ладони ей в задние карманы джинсов.
И вдруг замер.

Она оттолкнула его и приготовилась с негодованием выскочить за дверь, быстрее, пока он не пришел в себя – и вдруг увидела, почему он отстранился.
В руке у него была зажата старая колода карт. Ее колода.
- Это что? - спросил он, как показалось Чарли, с насмешкой, и Чарли вздрогнула от злости. Она дернула вперед руку и попыталась схватить карты.
- Отдай.
Он отвел руку, и ей захотелось ударить его, по-настоящему, со всей силы, врезать ему так, чтоб в глазах потемнело.
- Да ладно тебе. Что, картишки глянуть нельзя? - тот только улыбался от уха до уха и отводил руку назад, Он был высоченный, и Чарли никак не могла дотянуться до карт - а когда у нее наконец получилось, она их не удержала, карты выскользнули и рассыпались по полу.
Она посмотрела на лежащие на мокром кафеле картонки - и это уже было слишком.
Чарли присела на корточки, неловко собирая вальтов и десятки. По щекам катились злые слезы. Хорошо бы кто-нибудь зашел, выгнал этого урода отсюда - но никто не заходил. В баре хлопнула дверь, зазвенел колокольчик, кто-то богатырски засмеялся.
На лежащего лицом вниз короля - Чарли помнила, что это король, у него была трещина на рубашке, похожая на крест, - упала тень, и Чарли краем глаза равнодушно поглядела, как парень присел рядом. Ей больше не хотелось врезать ему - только собрать свою колоду, забраться в додж и там порыдать как следует, не сдерживаясь, проспать там до вечера, и чтоб кончилось уже скорее это Рождество. Она вытерла глаза рукавом, и тот, кажется, промок насквозь.
Парень молча поднял трефовую даму с томными глазами и положил себе в карман. Чарли рванулась к нему, чтоб отобрать, когда вдруг он красивым, отработанным жестом достал даму из-за ворота ее рубашки и сунул Чарли в руку.
- Карточный прыжок, - автоматически пробормотала Чарли, тупо глядя на даму, лежащую в ее ладони.
- Дешевенький фокус, в общем-то. Но дети обычно ведутся, - пожал плечами парень, кривовато улыбнулся и начал подбирать карты.

3.

Он сказал, что его зовут Крис.
У Чарли не было оснований ему не верить, и все же даже имя вызывало у нее сомнения, казалось фальшивым, ненастоящим — как и все в нем.
Но что же делать, если именно он оказался первым живым фокусником, которого ей довелось встретить.
Они вернулись в бар, он молча придвинул к ней свою тарелку с оладьями и закурил.
- И что же, интересно, делает в Висконсине девушка с краплеными картами? - взгляд у него был высокомерным, забавляющимся – но за то, что он умеет показывать фокусы, Чарли на время готова была его простить.
И она рассказала ему свою историю. Не так уж часто кто-то просил ее рассказать.
 Ну ты даешь, - он покачал головой, и зубы блеснули в улыбке. – Девчонке путешествовать одной. Нарываешься на неприятности.
 Пока что у меня не было других неприятностей, кроме тебя, - пробормотала она, но он только рассмеялся, сверкнув белыми зубами, и потер заросшую щетиной щеку.
 Да ты посмотри на себя. Что за шмотки? Так ты денег не заработаешь, - теперь он больше не заигрывал с ней, говорил так спокойно, по-деловому, будто это не он десять минут назад зажал ее в туалете бара.
 На себя посмотри, - вежливо ответила Чарли. - Ты одет в старье.
 Это не старье, - он развел в стороны полы пиджака, благоговейно держа их кончиками пальцев. Руки у него были большие, с рыжими волосками — казалось невозможным, что они могут проделывать ловкие фокусы. - Это стильно. Впрочем, я мог бы стильно смотреться даже в одежде моей бабушки, дорогуша.
Это старомодное «дорогуша» было диким, Крис вообще весь был диким — будто она посреди города встретила трактор. Он продолжал смотреть на нее все тем же беспардонным взглядом – будто знает, какое впечатление производит, и наслаждается этим.
 Ну давай, - он вдруг навалился на стол, и его широкое лицо оказалось прямо напротив нее. – Покажи мне фокус. Чтоб я знал, стоит ли иметь с тобой дело.
Ей не хотелось пасовать перед ним – слишком много чести. Чарли достала из заднего кармана свои потрепанные карты и стукнула ими об стол, легко провела по ним рукой, и карты разошлись веером.
- Выбери карту, - серьезно сказала Чарли.
- О. Так просто, - фыркнул он. – Ну ладно.
Он взял одну из карт и коротким, быстрым движением положил ее в нагрудный карман.
- Если ты сейчас угадаешь, что это за карта, это будет слишком просто, детка, - он приподнял брови и все тем же забавляющимся взглядом посмотрел на нее.
- Да, - согласилась она. Сердце у нее билось куда быстрее, чем нужно. – А теперь выбери любую другую.
Он жалостливо посмотрел на нее, выбрал и, не глядя, положил к первой.
- Как ты думаешь, что я с ними сделаю? – спросила она.
Он пожал плечами, продолжая улыбаться:
- Угадаешь.
Она покачала головой. Потом, не отводя от него взгляда, приблизила к нему лицо и сказала чуть ли не на ухо:
- Нет. Заставлю исчезнуть.
Она откинулась на спинку стула и развела руками.
Крис схватился за нагрудный карман, но он был уже пуст.
- Ах ты чертовка, - рассмеялся он. – Ловкие руки. А теперь скажи мне, - взгляд его стал тяжелее, упрямее, - что это были за карты.
- Ты сам не знаешь. Ты не успел посмотреть.
- Я успел. А вот ты не успела. У тебя не было времени.
Она фыркнула.
- Одна из них – десятка треф. Назови вторую.
- Четверка бубен, - быстро ответил он.
- Врешь. Пятерка червей. Кстати, она у тебя в заднем кармане брюк.
Он полез в карман, достал карту и положил перед собой. Потом усмехнулся.
- Ловко. То есть все понятно – ты все это проделала, пока нагибалась ко мне, якобы для того чтобы бросить мне вызов, а посмотрела на карты уже позже, когда я хлопал себя по карману. Но как ты подложила ту, которая была в кармане брюк?
- Я подложила ее раньше.
- Откуда ты знала, что это будет та, которую я выбрал?
- А это была и не она. Просто я знала, что ты не успеешь посмотреть в свои карты, - она вспомнила, как Сэмми всегда трясся от восторга, когда она показывала этот фокус его друзьям.
Крис пару секунд молча барабанил пальцами по столу, глядя на нее, потом галантно сказал:
- С такими ловкими пальцами тебе надо было стать воровкой.
- Спасибо, - с достоинством ответила она. Почему-то рядом с ним она казалась сама себе сильнее. Злее.
- Сегодня вечером я собираюсь устроить в баре представление, - бросил он.
- В этом баре?
- Если получится. «Трюки и невероятные фокусы волшебника Магнето».
- Это ты, - уточнила Чарли.
- Да, – кивнул он.
- Как тот мутант из комикса про людей Икс.
- Именно. Дети обычно в восторге, - и вдруг с неожиданной щедростью он прибавил. – Можешь поучаствовать в моем шоу. Думаю, плана получше у тебя все равно нет. Ты покажешь свои трюки и будешь помогать мне в моих. А я отдам тебе часть того, что заработаем. Идет?
Она не успела даже подумать, когда он сказал:
- Ну и отлично. Пошли. Для начала надо выбрать место.
Он потянулся, с удовольствием, зажмурившись, так что у него хрустнуло что-то в спине.
Потом поднялся из-за стола и взял со спинки стула свою куртку.

***
- Вали, парень, - добродушно, но вполне определенно сказал хозяин бара, стоявший за стойкой.
- Почему? Мне кажется, это отличная идея. Ваша собственная выручка вырастет, и я не понимаю, почему…
Хозяин смотрел на него скептически, и Чарли ясно почувствовала, что ничего не выйдет.
Замирая от собственной наглости, она потянула Криса за локоть.
- Простите, сэр, - тонким от волнения голосом проговорила она и жалостливо улыбнулась пожилому хозяину. – Мы сожалеем, что отняли у вас время. Мы уже уходим.
Крис задышал, как рассерженный пес, но коротко кивнул и вышел.
- Как ты смеешь указывать мне, что делать? – подчеркнуто спокойно спросил он на улице. – Я бы его дожал. Я бы убедил его.
- Или тебя вышвырнули бы на улицу, - сунув замерзшие руки подмышки и глядя на заметенную снегом улицу, проговорила Чарли.
- Попробовал бы.
- Зачем портить отношения?
- Баров много. Городов много.
- Вот именно. Пошли. Найдем другой.
И, поглядев на его мрачное, насупившееся лицо, она пошла вперед. Крис явно ненавидел проигрывать, даже в мелочах.
На улице еще не начало темнеть, но в воздухе будто что-то изменилось, будто он стал чуть гуще. Скоро начнутся сумерки. Надо торопиться.
Чарли уже забыла, что собиралась провести вечер, рыдая в додже.

- Если ты такая умная, почему сама не устроила представление? – спросил Крис, догоняя ее и внимательно оглядывая улицу в поисках подходящего места. Настроение у него улучшалось на глазах – и правда, баров много, шансов полно.
Она не стала говорить, что одно дело – стоять у кого-то за широченной спиной и следить, чтоб он не нарывался, а другое – ходить по барам самой и выпрашивать разрешение. Она уже собиралась ответить, когда поняла, что Крис ответа не ждет – он прибавил шагу и решительно направился к вывеске «Дружеские объятия», щедро увешанной искусственными еловым ветками.
- Один раз я сюда заглядывал. Неплохое место.
- Не слишком шикарное, - не удержалась Чарли, торопясь за ним.
- Зато хозяйка тут милая женщина, - пробормотал он, начиная улыбаться.
Улыбка у него была как у акулы.

***
Хозяйка бара, ухоженная коротко стриженная женщина с лошадиным лицом, показалась Чарли мало подходящим кандидатом. Вряд ли такая спит и видит, как в ее чистеньком баре выступают бродячие фокусники.
 Мэм. Мы хотим предложить вам прекрасное дополнение к тому рождественскому вечеру, который вы собираетесь устроить в своем баре, - начал Крис. Голос у него был мягкий, проникновенный.
Хозяйка уже явно подумывала, как бы их поскорее выставить, а Крис между тем продолжал.
 Дэвид Коперфильд ведь тоже с чего-то начинал. Фокусы! Подумайте, как это оригинально и сколько посетителей мы к вам привлечем.
 У нас столики все равно забронированы заранее, - пожала плечами она, стараясь не смотреть в его гипнотические глаза, чтобы не поддаться на уговоры.
 Я вас уверяю — люди будут толпиться у стойки, а те, кто уже сделал заказ, закажут в два раза больше и снова придут к вам, - это была такая примитивная стратегия, такая старомодная, но он так говорил это, что Чарли почувствовала, что сама ему верит. Хозяйка посмотрела на него подозрительно, но по крайней мере не велела ему убираться.
 Такого ведь ни у кого не будет, - улыбнулся он. От этой улыбки с мозгом хозяйки что-то явно начало происходить, и она даже слегка улыбнулась ему — как шкодливому, но доброму ребенку, которому можно простить небольшие капризы.
 У нас собирается респектабельная публика. Я не думаю, что фокусники — это то, что они хотят видеть.
 Наоборот. Наше представление очень традиционно, доброе, рождественское.
 Ваша ассистентка, - она покосилась на Чарли. - Вот что меня волнует. Никаких костюмов с блестками и голым пупком в моем баре. К нам ходят приличные люди.
 Это моя невеста, - доверительно сообщил он, торжественным старомодным тоном, и тяжело поставил свой ботинок Чарли на ногу. - Вы сами на нее посмотрите — какой голый пупок? Она образец скромности. Я вас уверяю — если бы она вышла выступать в таком фривольном наряде, я бы сам ее выпорол.
Поскольку хозяйка продолжала смотреть на нее с сомнением, Чарли смиренно кивнула. У нее было такое впечатление, что она, как Алиса в Зазеркалье, внезапно оказалась в поезде, который несет ее вперед через несколько шахматных клеток подряд.
 Надеюсь, вы сами будете присутствовать и оцените наше мастерство, - он даже наклонил голову, как смиренно кланяющийся лорду средневековый клоун. - Мы надеемся, что сможем вас удивить. Вас не стеснит, если мы начнем в десять, потом сделаем перерыв, когда все будут праздновать, а потом будем время от времени появляться всю ночь?
Хозяйка, очевидно, чувствовала себя в том же несущемся вперед поезде — она улыбнулась и кивнула.
- Хотелось бы, чтобы вы нас не разочаровали.
 Постараемся, - галантно кивнул Крис и поднялся. - Кстати, роза, что торчит в вашей петлице, чудно оттеняет цвет вашей кожи.
Хозяйка опустила глаза, посмотрела на розу, подняла глаза, опять опустила, но Крис явно уже насладился эффектом и теперь двигался к двери. В дверях он пропустил Чарли перед собой, еще раз поклонился хозяйке и вышел.
Как только дверь закрылось, игриво-самодовольное выражение сползло с его лица.
 Так, - сказал он. - Осталось пять часов. Надо поторопиться.
 Как ты сделал трюк с розой? - Чарли встала перед ним, но он уже не обращал на нее внимания, думая о своем. - Как ты это сделал? Женщина сидела по другую сторону стола. Стол широченный. Ты ни разу к ней не подходил. Как ты подбросил розу? Я даже сама не заметила.
 Ладно, так и быть, - он остановился, наклонился к ней и интимным шепотом произнес на ухо. - Это было волшебство.
 Господи, - Чарли закатила глаза. Ей хотелось отпихнуть его, когда он стоял так близко, ей становилось не по себе. - Не смеши меня.
 Догадайся сама, - он пожал плечами и достал телефон, быстро начал что-то считать на калькуляторе. - Догадаешься — скажешь. А нам надо еще развесить афиши. Теперь мы можем вписать туда название бара. Пошли.

Стараясь не попадаться на глаза полицейским, они развесили афиши вдоль всей улицы. Когда последняя афиша заняла свое место на стене многоэтажки, Крис удовлетворенно вздохнул и, сложив руки на груди, полюбовался на свое творение.
На афише была знаменитая картинка из «Алисы в стране чудес» - девочка заслоняется от карт, которые летят в ее сторону. Вокруг нее были разноцветные конфетти, а поверх них красовалась надпись, сделанная крупным шрифтом под старину: «Трюки и невероятные фокусы волшебника Магнето».
- Какая-то не слишком жизнеутверждающая афиша. Страшноватая.
- Эффектная, - поправил Крис.
Он вышел на середину тротуара и оглядел улицу хозяйским взглядом. Чарли увидела, что несколько человек уже подошли к их афишам, которыми была густо завешана вся улица.
Крис тоже это заметил и медленно улыбнулся.
И Чарли поняла, что представление состоится.

4.

К половине десятого они уже проверили, с какого места в зале что видно – для фокусов это важнее всего, - и разложили весь нужный реквизит. Крис готовился к выступлению серьезно – сейчас ничего не напоминало о его обычной вальяжной повадке. С Чарли он разговаривал так, будто она была его ассистентом уже лет десять, и она никак не могла понять, нравится ей это или нет. Ей готовить было нечего – она умела показывать только фокусы с картами и монетами – а вот у него был полный арсенал: ящики, коробки, цветы, ленты и какие-то странные предметы, назначения которых она даже не поняла, а спросить побоялась – он выглядел очень серьезным, и ей не хотелось лезть ему под руку.
Никто им не мешал – редкие работники, проходившие мимо подсобки, поглядывали на них с интересом, на кухне грохотали кастрюли – там вовсю готовились к празднику.
Наконец они сели рядом на ящик усилителя. Все было готово.
- Так, - спросил он, вытирая пот со лба. – И что ты наденешь? Показывай.
- Что показывать? – не поняла она.
- Твой концертный костюм, - терпеливо ответил он.
- У меня его нет, - она пожала плечами. – Вот, - она натянула на груди фланелевую рубашку. – И всё. Ты забыл, что я не выступаю в барах? А на детских праздниках и в парках форма не нужна.
Он посмотрел на нее, как на сумасшедшую.
- Так не пойдет. Надо больше блесток.
- Чтоб я была похожа на трансвестита? Нет уж, спасибо.
Он молча встал и ушел куда-то за сцену, где лежали его вещи, и через пару минут вернулся с какой-то синей, отливающей серебром тряпкой.
- Что это такое?
- Платье одной моей помощницы.
- А, так у тебя была помощница?
- И не одна. Эта забыла свое платье в моих вещах.
- Не пойдет, - Чарли покачала головой, стараясь не показать, как она шокирована мыслью о том, что такое платье окажется на ней. Она не надевала ничего подобного никогда в жизни. – Твоя помощница, кажется, была высокой и с большой грудью, да?
Он как ни в чем не бывало кивнул.
- А теперь посмотри на меня, - прохладно сказала она.
- Ну да. Рост метр шестьдесят пять. Размер груди первый. В лучшем случае, - он профессиональным взглядом окинул ее. – Не проблема. Иди, надевай.

Пять минут спустя она стояла перед ним в платье, которое сидело на ней, как на пугале, а он, принеся откуда-то внушительный запас булавок, спокойно и деловито подгонял его по фигуре – так невозмутимо, будто одевал манекен. Чарли с внезапной обидой подумала о том, что предыдущую обладательницу платья он явно трогал куда более заинтересованно. Она стояла, гордо опустив глаза, и ей было душно, не по себе, хотелось уйти, хотелось, чтобы он прекратил это, немедленно, сию же секунду.
- Вот так уже лучше, - он кивнул. – И вот еще что.
Он порылся в своей сумке и достал оттуда губную помаду.
- Это тоже от помощницы или у тебя есть хобби, о котором мне стоит знать? – поджав губы, спросила она.
- Нет. Эта мне не помогала. Просто забыла помаду.
Крис открыл флакон. Помада, конечно же, была ярко-красной – какие еще женщины ему могут нравиться?
Он взял Чарли за подбородок, деловито осмотрел ее губы и провел по ним помадой, потом еще раз. Чарли стояла молча, она почему-то решила, что сейчас он ее поцелует - но он, кажется, даже не думал об этом.
Крис отошел, оглядел ее и кивнул.
- Накрась глаза получше, причешись, и можешь выходить.
Она подошла к зеркалу. Платье он подколол так умело, будто всю жизнь только этим и занимался. Помада была невероятно вызывающей, но зато платье – вполне приличным: длинное, в пол. Рукава были широкими, у запястья перехвачены серебристыми ленточками.
- Хорошо, что рукава длинные, - задумчиво сказала она.
- Конечно. Я бы не дал тебе платье без рукавов. Ты же фокусник, - он на секунду поднял глаза от бумаг, которые читал, и коротко улыбнулся все той же самодовольной, ослепительной улыбкой, к которой она за один этот вечер успела привыкнуть так, будто знала всю жизнь. – А теперь иди и посиди у стойки. К тебе наверняка кто-нибудь подкатит. Не говори, кто ты такая. Веди себя просто как тупая эффектная курица. Потом выйдешь ко мне из зала, когда я позову. Иди.
Ей показалось почему-то, что он просто хочет на время от нее отделаться – но она только кивнула, улыбнулась и пошла в зал.

5.

Расчет Криса оказался верным – хотя даже платье не сделало ее красавицей, на нее все равно посматривали. В баре было много дружеских компаний, и сложно было не обратить внимание на длиннющее сияющее платье и хищный ярко-красный рот одинокой девушки у стойки. Чувствуя себя не собой, кем-то другим, чужим, Чарли смотрела, как компания пожилых добродушного вида мужчин посылает к ней парламентера.
- Мадемуазель, - галантно начал он. Видно было, что он уже сильно навеселе. Нос у него сиял, как у оленя Рудольфа. – Почему же вы одна? Такая д-девушка. Пойдемте к нам. Будете прекрасным цветком в петлице нашего смокинга.
- Вы не в смокинге, - резонно возразила она. Он в ответ залился радостным хрипловатым смехом.
- А вы острячка, - он посмотрел на нее блестящими, как у птицы, глазами. – Пойдемте. Мы вас угостим. У нас отличный коньяк.
- Спасибо, - она коротко улыбнулась. Из-за помады собственные губы казались ей неподвижными. - Но я кое-кого жду.
- О, - он издал пьяный смешок. – Понимаю. Простите. Мог ли я…
Что именно он мог, Чарли так и не узнала, потому что в эту секунду на сцене зажегся свет, прозвенело несколько аккордов какой-то в меру таинственной музыки, и голос Криса интимно начал:
- Добрый вечер, дамы и господа, - и это старомодное приветствие в его устах почему-то совсем не казалось глупым.
Все посмотрели на сцену.

Крис стоял на сцене в длинном черном плаще, который смотрелся на нем так, будто он в нем родился. В руках у него была роза. Чарли еле удержалась, чтобы не хлопнуть себя ладонью по лицу.
- Где-то в зале сидит моя прекрасная помощница, которая будет моим сообщником во всех тех чудесах, которые я собираюсь вам продемонстрировать. А, вот ты где, милочка. Поднимайся сюда.
Он улыбнулся и протянул ей руку.

У них получилось прекрасное представление.

6.

Когда они отсмеялись и наболтались с посетителями – все подзывали их и просили сделать еще какое-нибудь небольшое чудо специально для них (Крис быстро исчерпал весь запас цветов и монет), хозяйка, раскрасневшаяся, улыбающаяся, повела их за собой, долго говорила о чем-то с Крисом, а потом принесла им еду.
Крис галантно кивнул и весело посмотрел на индейку.
- Налетай, - он кивнул Чарли и придвинул к ней тарелку.

Сам он ел с таким аппетитом, что завидно было смотреть.
- Так-так, - сказал он наконец, отодвигая тарелку. – Что ж, прекрасно. Теперь у нас есть деньжата.
- Сколько она заплатила?
- Пятьсот долларов. И зовет выступить как-нибудь еще.
Чарли присвистнула.
- Неплохо для одного вечера.
- А то. Держи, - он достал из кармана деньги и толкнул к ней. Чарли пересчитала.
- Здесь двести пятьдесят.
- Мало? – он приподнял брови и оскалился.
- Наоборот. Половина – это слишком много. Это же твое шоу. Я тебе просто помогала.
.Он фыркнул.
- Посмотри на себя. Такая соплячка колесит одна по стране, показывая фокусы. Да я за такое зрелище сам бы приплатил. Бери. Когда тебе еще столько достанется.
Он помахал кому-то рукой, и Чарли увидела, что какая-то высокая рыжая девушка у стойки с улыбкой смотрит на него.
- Короче, ладно, - он поднялся, продолжая магнетизировать взглядом область вокруг стойки. - Веселись. Найди себе парня. Подойди, незаметно сними с него часы, а потом верни. После сегодняшнего половина мужиков в этой комнате готовы стать твоими. Пользуйся.
 Попробую, - неестественным тоном сказала она. - А ты вали. И кстати, - он обернулся. - Не попадайся на глаза хозяйке. Она считает, что ты мой жених, так что поаккуратнее, а то она посчитает тебя развратником.
Крис закатил глаза и ушел, а Чарли осталась. Это был первый вечер ее настоящего триумфа, но ей почему-то было совсем не весело.

Те старички действительно угостили ее коньяком, и она посидела с ними – они хотя бы держались в рамках приличий.
Постепенно посетители разошлись. Наступало утро. Крис и рыжая девушка куда-то пропали, и Чарли предпочитала даже не думать, куда. Она сидела и размышляла о фокусе с цветком в петлице.
- Вам негде ночевать? – к ней подошла хозяйка, и это явно был намек на то, что пора уходить.
- Да, конечно, - забормотала Чарли, поднимаясь. – В смысле, - нет, конечно. Простите. Нам есть, где ночевать.
- Оставайтесь, если хотите. Там в подсобке стоит диван, - вдруг сказала хозяйка.
Чарли молча смотрела на нее.
- Умойтесь и идите, поспите. Отдохните, вы устали. Ваш… - она завела глаза к потолку в поисках подходящего слова. – Напарник вряд ли скоро появится.
Она явно планировала сказать это осуждающе, но получилось мягко – при воспоминании о нем она все равно улыбнулась.
Чарли умылась в туалете бара и посмотрела на себя. Она вдруг подумала, как глупо выглядит. Она не умеет носить такое платье, а помада на ее бесцветном лице смотрится ужасно – и Чарли стерла ее, яростно оттирая губы холодной водой.

Диван был продавленный и старый. Над ним висел старый постер с какой-то рок-группой. Чарли надела теплую фланелевую рубашку и снова почувствовала себя собой. Она хотела было найти какое-нибудь одеяло, но так устала, так хотелось лечь, что она надела куртку и упала на диван, подтянула ноги, чтоб было теплее, и в ту же секунду заснула.

6.

Она проснулась от того, что кто-то громко что-то уронил и так же громко выругался. Она открыла и пару секунд сонно смотрела, как Крис вылезает из-под стола с какой-то мудреной железкой, похожей на стилизованный телеобъектив.
- А, - сказал он, увидев, что она смотрит на него. – Доброе утро. Молодец, что уломала хозяйку разрешить тебе остаться. Хотя судя по твоему виду, диванчик тут не слишком удобный, - он положил предмет в сумку. Чарли молча выпуталась из пледа – вчера никакого пледа не было, но, наверное, его принесла ночью хозяйка бара – и пошла одеваться. Вид у Криса был такой бодрый и довольный собой, что смотреть было противно.
Когда она вернулась, все сумки были собраны. Крис так аккуратно все прибрал, не оставив ни единой бумажки, ни клочка мусора – будто это тоже волшебство, будто он может полностью изгладить следы своего присутствия.
И Чарли подумала, что для такого мужчины это очень похвальное качество.

***
На улице за ночь подтаяло, ботинки мокли в лужах. Снег больше не шел, просто чавкал под ногами – будто волшебство закончилось.
Крис так внимательно оглядел небо, будто должен был предсказать погоду на неделю вперед, и ей вдруг захотелось спросить – почему он, который теперь казался ей способным на все, занимается той же глупостью, что и она – колесит по стране, как бродячий актер? Что его выгнало оттуда, где он был? Откуда он вообще взялся?
А вместо этого она спросила:
- Почему ты тогда, в баре, за мной пошел?
Он сразу понял, о чем она спрашивает, и зубы сверкнули в улыбке – но сейчас в ней не было прежнего блеска.
- Ты казалась одинокой. Я обычно нравлюсь очень одиноким девушкам.
- То есть обычно они тебе не отказывают? – уточнила Чарли.
- Ага.
- Ах ты сволочь, - беззлобно сказала, но он только отмахнулся.
- Я сейчас еду в Минерал Пойнт. Это городишко по соседству – там у меня живет приятель, – он помрачнел, будто его хорошее настроение разом закончилось. – Мы с ним договаривались – он мне даст помещение под вечерние курсы фокусов. У детишек каникулы, и на этом можно неплохо заработать.
Они пошли по размокшей улице. Потом он остановился у большого, заляпанного грязью форда, поставил свои сумки прямо на землю и начал укладывать их в багажник. Это была непростая задача – багажник и так был забит пакетами и мешками с каким-то добром.
- Если хочешь – присоединяйся. У тебя своя машина, у меня своя, встретимся на месте. Там везде есть указатели, - не поднимая головы от багажника, сказал он, укладывая свои сумки. – Встретимся в баре «Три собаки» на центральной площади.
Чарли внимательно посмотрела на его повернутое в профиль мрачное лицо, и вдруг поняла, что он не приедет. Он все сейчас наврал. Не существует никакого приятеля и никаких курсов.
Крис закончил укладывать вещи и громко захлопнул багажник.
- Увидимся.
Он кивнул ей так, будто они и правда расстаются на два часа, и собирался было уже сесть за руль, когда вдруг про что-то вспомнил и остановился.
- Ты так и не отгадала, как я подбросил розу хозяйке бара.
- Да, - согласилась Чарли. Он посмотрел на нее еще пару секунд, потом кивнул, залез в машину и резко стартанул прямо с места.
Чарли осталась одна на мокрой, блестящей от воды парковке.

За полтора часа она доехала до Минерал Пойнт. Этот город казался грустнее, чем Лордз Хэйвенз. Везде еще висели украшения – но Рождество уже кончилось.
Она пришла в бар «Три собаки» и сидела там, пока на нее не начали коситься.
- Ждете кого-то, милочка? – спросил толстый помятого вида мужик. Нос у него был в следах красной краски – он явно накануне играл Санту. – Сегодня же Рождество, что ж вы одна-то сидите?
- Ничего. Простите, - чтобы не надо было отвечать, она начала бесцельно рыться в сумочке. Она собиралась уже ее закрыть, когда взгляд ее упал на поблескивающий флакончик губной помады.
Крис зачем-то оставил его среди ее вещей.
Пару секунд Чарли думала об этом, крепко сжимая флакон в руке, - а потом поняла, зачем.
Она достала зеркало и, не обращая больше внимания на бывшего Санта Клауса, густо накрасила губы.
А потом встала из-за стола.
В дальнем углу бара стояли синтезатор и микрофон – видимо, по вечерам здесь выступали музыканты. Это был совсем маленький угол, но Чарли было так тяжело дойти туда, будто он находился на другом конце города. Она представила, что она — Ширли Бэсси в золотом платье, которая выходит петь «Бриллианты навсегда», или одна из тех красоток, которые нравятся Крису, и выше подняла голову.
- Добрый вечер, дамы и господа, - произнесла она в микрофон. Все, кто был в баре, повернулись к ней, и Чарли показалось, что голос у нее сейчас сядет навсегда и больше не появится.
Она посмотрела в окно, будто прося помощи. На улице почти стемнело – сегодняшний день кончается так быстро, а вчерашний казался бесконечным.
В зале зажгли свет.
Чарли не выспалась и ей было страшно - она явно нарывалась на неприятности, выступая здесь без разрешения – но она старательно улыбнулась. Ей хотелось доказать Крису, что она может не хуже него, хотя он уже и не увидит этого – хотелось этого так сильно, что постепенно улыбка стала искренней.
В баре было много вполне добродушных мужчин с похмелья, и парочка влюбленных в углу, и даже одна семья – мама скучает, глядя в окно, папа мрачно прихлебывает пиво, мальчик вертится на стуле. Теперь все они смотрят на нее с любопытством, и она думает, что, наверное, зря всегда так боялась людей.
Бармен за стойкой, вытянув шею, тоже смотрит на нее. Пока он не мчится звать администрацию, и это уже добрый знак: он ждет, что будет дальше.
- Простите, что отвлекаю вас. Разрешите поздравить вас с Рождеством, - она вдруг коротко, нервно рассмеялась. Она не могла поверить, что стоит одна посреди бара, и все действительно смотрят на нее. – Думаю, прекрасная леди за столиком у окна будет рада, когда посмотрит под свою тарелку.
Девушка с айфоном недоуменно подняла тарелку. Под ней лежала большая серебристая бумажная снежинка. Девушка уставилась на нее, как на ядовитую анаконду.
В зале захлопали – все почувствовали, что сейчас их развлекут.
- Вы знаете, что я люблю делать в свободное время? Я показываю фокусы, - она уже не понимала, что говорит, ее несло куда-то на всех парусах, и она боялась остановиться хоть на секунду, чтоб не передумать и не сбежать. – Правда, вот беда, - она достала колоду и с картонным шелестом, четким и громким, заставила колоду перелететь из одной ладони в другую. – У меня потерялась одна карта. Эй, сэр! Это не она торчит у вас за воротником? Вот тут, сбоку?
Румяный толстяк вытащил туза из-за воротничка и одобрительно захохотал.
- Во дает! – восхищенно присвистнул его сосед.
- Клоун! - внезапно пронзительно заверещал мальчик в углу. – Мама, мама, смотри, тетя клоун!
Чарли улыбнулась.
Она показала им и фокус с разорванной картой, и «туза в бутылке», и «легкую восьмерку», доставала карты из карманов и тарелок зрителей, и чувствовала себя почти счастливой.
Фокусом «Неразлучные тузы» Чарли всегда особенно гордилась.
Она как раз собиралась соединить четыре туза, лежащих в разных местах колоды – зрители молча вытягивали шеи - когда в дверях вдруг кто-то громко хмыкнул.
- Подумаешь, - громко сказал он. – Ничего особенного. Я знаю более эффектный фокус. Это фокус с исчезновением и появлением.
Крис оттолкнулся плечом от стены, у которой стоял, и пошел через зал. Все головы медленно повернулись к нему. С мороза у него были красные уши, воротник куртки поднят, и скалился он так, что все начали недовольно переглядываться – что так насмешило этого человека, прервавшего представление?
- Поразительно, - возмущенно произнес он где-то в середине зала. Никто, кроме Чарли, не видел, что по дороге он рассовывал по зрительским карманам карты и монеты. – Призываю вас в свидетели, господа. Эту женщину невозможно оставить одну. Дорогуша, я просил тебя подождать меня в баре, а не устраивать шоу Дэвида Коперфильда.
Все с интересом следили на событиями – они явно решили, что она его непутевая жена, которую он пришел со скандалом увести домой.
«Ничего, сейчас он им покажет, что почем», - подумала Чарли. Она должна была бы сердиться, что он сорвал ей бенефис, но почему-то не могла.
- На полдня всего оставил, - продолжил сокрушаться Крис. – И вот посмотрите. Даже карты мои прихватила.
Он подошел к Чарли и достал свои карты – одну из ее прически, вторую из пустой ладони, третью из выреза рубашки.
По залу прокатился рокот.
- Еще клоун! – возбужденно закричал малыш в углу. – Мам! Еще клоун!
Крис закатил глаза.
- Я не клоун, мальчик. Я волшебник. Вот, смотри, - и он достал из воздуха плюшевого медведя.
Это был эффектный трюк – Чарли знала его, но то, с какой ловкостью он был проделан, впечатлило даже ее. Крис бросил на нее хитрый самодовольный взгляд – он знал, как хорошо у него получился трюк, но Чарли только закатила глаза – нельзя же все время подкармливать его самолюбие.
- Подумать только, - сказал кто-то в наступившей тишине, - Я и не знал, что до сих пор существуют труппы бродячих артистов.

@темы: Сказки

---

Сказка номер семь, или Неудачник

[Cinnamon-Roll]

НЕУДАЧНИК

***
Я стоял перед дверью и ждал, когда мне откроют. Никаких паролей и отзывов, как в детективных сериалах. Никаких «Что слышно про серого дрозда?» - «Мне говорили, что он уже пропел трижды». Голос за дверью просто спросил: «Ты от кого, парень?», а я ответил: «От Нила Джонсона. Я вам звонил. Меня зовут Том Чэпмен».
И дверь открылась.

***
Нил Джонсон однажды сказал мне: если будут срочно нужны деньги, есть один способ.
И теперь мне наконец пришлось им воспользоваться.

Наверх вела прогнившая лестница, за ней начинался узкий, пропахший куревом коридор — настоящие трущобы. Я даже вообразил, что атмосферу запустения тут поддерживают специально, для антуража – и эта мысль меня немного успокоила. Полы скрипели, хорошо хоть лампочка под потолком не мигала, а то был бы уж совсем аттракцион для Диснейленда – «Приключения в подпольном клубе».
Хотя, в общем-то, это и был подпольный клуб.

Человек, который вел меня за собой, тоже выглядел как герой детского спектакля — одет в старую клетчатую рубашку и поношенные джинсы, сальные седые волосы зачесаны назад - прямо мрачноватый и не слишком опрятный пожилой ковбой с Дикого Запада.
Мне было страшно идти сюда, но сейчас из-за карикатурности всего происходящего страх притупился, и на смену пришло неестественное веселье: мне хотелось отпускать оскорбительные комментарии вслух, нахамить, напроситься – но я сдержался. К тому же ковбой все равно не обращал на меня никакого внимания.
Наконец коридор кончился, и через обитую старым линолеумом дверь мы вошли в мрачноватый кабинет. Человек за столом, похожий на офисного клерка, поднял светлые, прозрачно-голубые глаза, оглядел меня и безразлично проговорил:
- Присаживайтесь, - будто секретарь в жилищном отделе муниципалитета. Если интерьер при входе был призван щекотать посетителям нервы, то здесь, в конторе, явно демонстрировали деловой подход.
- Добрый вечер, мистер Чэпмен, - светлоглазый мужчина кивнул мне вполне любезно, но руки не протянул. - Мне звонил Нил, рассказал, что у вас проблема, которую мы можем решить, - он говорил подчеркнуто сухо, короткими фразами, будто рубил свою речь на одинаковые ровные брикеты. - Ознакомьтесь со стандартной формой договора. Там все прописано. Мы обязуемся выплатить вам положенное вознаграждение. Вы подтверждаете, что не имеете хронических заболеваний, и отказываетесь от претензий к нам по поводу возможного ущерба здоровью. При консультации в медицинских учреждениях вы обязуетесь не называть источник травм. В противном случае вам грозит крупный штраф и судебное преследование.
- Это законно? - глупо поинтересовался я с развязной улыбкой, которую все пытался согнать с лица, но она вылезала сама, я ничего не мог с ней поделать.
Клерк перевел на меня скучающий взгляд. Видимо, он уже устал от этого вопроса.
- Вполне, - лаконично ответил он и легонько подтолкнул ко мне договор. - Ознакомьтесь, подпишите и можете идти переодеваться.
Я проглядел договор, но небрежно — слишком волновался. Потом все с той же кривоватой натянутой улыбкой — которая не произвела на моего собеседника никакого впечатления — поставил подпись.

В соседней комнатенке, куда меня отвел сальноволосый ковбой, мне выдали светлые холщовые штаны.
- Оружием пользоваться нельзя, так что не вздумай припрятать нож. Только честный бой.
- Ага, - кивнул я и опять нервно, глупо улыбнулся. - Понял.

***
- Суть в том, - рассказал мне однажды Нил и улыбнулся той сияющей, ослепительной улыбкой, от которой таяли все вокруг, - что они как-то ухитрились сделать этот клуб почти официальным. Взятку кому-то дали, что ли.
Он, кажется, всерьез об этом задумался, а потом продолжил:
- Обычно туда приходят те, кому срочно, позарез нужны деньги, а достать негде. Это что-то вроде бойцовского клуба, как, помнишь, в том фильме, где играет такая чокнутая телка?
- А причем тут деньги? – спросил я, прихлебывая пиво. – Они же просто так дрались. По приколу.
- Вот в этом и разница. Тут другая система. В клубе есть «эксперты» - люди, которые дерутся здесь постоянно. Они официально наняты клубом. Против них выходят «слабаки» - так их называют. Это как раз те, кому нужны деньжата. Если ты молодой здоровый мужик без денег, можешь выйти драться против эксперта. Зрители делают ставки. Чем большим хлюпиком ты выглядишь, тем больше ставка на твой проигрыш - суть в том, что, как в любой азартной игре, тут бывают свои сюрпризы. Кто-то может выглядеть дохляком, а бить что надо. А кого-то, кто вроде хорохорился, положат за три минуты. Короче, увлекательное зрелище. Они уже и филиалы клуба в нескольких городах открыли. Деловые ребята.
- А ты-то откуда это все знаешь?
- Я там один раз дрался, - Нил широко улыбнулся и ткнул в один из своих белоснежных зубов. - Видал? Это коронка. Один эксперт мне тогда зуб выбил. Не повезло — крепкий парень оказался. Обычно эксперты там не слишком перекачанные, чтоб бой был честнее, так что некоторые хлюпики реально выигрывают. Я не выиграл, но зато хоть повеселился. Потрясающий был вечер.
Я не видел ничего потрясающего в том, чтобы получить по морде.
- Так на чем там можно заработать? Ты же ничего не получил, так?
- А мог бы. Условие такое: каждый вечер на кону стоит какой-то процент от ставок. Если слабак победит эксперта, он получает весь приз - а это довольно большая сумма. Если побеждает эксперт — он получает шестьдесят процентов, а остальное уходит обратно в букмекерский фонд. Эксперту-то победа легче достается. Поэтому зрители обычно разрываются между желанием, чтоб выиграл эксперт — все выплаты по ставкам тогда увеличиваются — и искренней поддержкой лузера. Людям ведь нравится, когда побеждает какой-нибудь слабак. Это их как-то обнадеживает. Нет, серьезно. Я там отлично провел время.
Я только плечами пожал. А Нил нагнулся ко мне через стол и мечтательно проговорил:
- Говорят, если выиграешь, это вообще незабываемо. Мне один парень сказал, что всю жизнь чувствовал себя неудачником, а потом умудрился уложить эксперта, получил приз и решил, что он крутой парень. До сих пор жалею, что не выиграл. Я бы ради этого и второй зуб не пожалел.

***
Я чувствовал себя неуютно с голым торсом – тем более что никаких особых мускулов на нем не наблюдалось, – и почувствовал себя еще неуютнее, когда все, кто был в зале, обернулись ко мне. Я переминался с ноги на ногу, борясь с желанием засунуть руки в карманы — карманов не было, — и старался сделать самое беззаботное выражение лица, какое мог. Чтобы не встречаться ни с кем глазами, я стал разглядывать помещение.
Зал для боев больше всего напоминал склад какого-нибудь старого магазина – большие лампы дневного света, голые бетонные стены. Вдоль потолка тянулись трубы, обмотанные обрывками то ли тряпок, то ли изоленты. Посреди зала веревками была огорожена небольшая площадка. Пол внутри ринга был чистым, никаких потеков крови или чего-то в этом роде, да и вообще все выглядело вполне прилично – теперь хоть было понятно, как они добились разрешения на этот клуб.
Вокруг толкались люди – самая обычная толпа, не какие-то уголовники. Я увидел даже пару женщин, крепко вцепившихся в локти своих спутников и во все глаза глядевших на меня. Видимо, многие здесь друг друга знали – они негромко переговаривались, кивали в мою сторону, улыбались, будто зрители на собачьих бегах.
А потом все вдруг затихли.
В дверях я увидел давешнего светлоглазого мужчину. Его ровный голос громко разнесся по залу – без всякого микрофона, будто мы попали на сто лет назад:
- Господа, сегодня вечером Том Чэпмен против эксперта Джона Симпсона. Ставки принимаются только до начала боя, - он указал куда-то в угол. Я разглядел там доску, исписанную мелом — никаких электронных табло, конечно, — и вытянул голову, чтобы увидеть, какие ставки выставлены напротив моего имени.
- Ставки плохие, - сухо сказал кто-то за моей спиной. - Много на тебя не поставят.
Я обернулся.
Передо мной стоял жилистый мужчина лет сорока со строгим утомленным лицом и глубокими складками у рта. Он был в таких же холщовых брюках, как и я, хотя куда больше ему бы подошел серый костюм налогового инспектора.
- Вы Джон Симпсон? – спросил я и тут же сообразил, что вряд ли еще кто-то будет разгуливать здесь без майки.
Вопрос был такой нелепый, что он даже не ответил – только посмотрел на меня прохладным, внимательным, инспекторским взглядом, и отошел в угол ринга.
Все затихли. Я торопливо встал в свой угол. До этого я никогда в жизни не дрался - но Нил ведь сказал тогда, что некоторые слабаки выигрывают, и я решил испытать удачу. У меня не было никакого плана – но это был последний способ достать деньги.
Где-то прямо над ухом прозвенел гонг, и сердце у меня стукнуло коротко и сильно, я не успел даже ничего сообразить, потому что Джон Симпсон бросился на меня.
Первый удар пришелся в бок, я инстинктивно отпрянул и тут же получил в челюсть. Было не так больно, как я ожидал – то ли он пока бил не в полную силу, то ли просто из-за адреналина ощущения притупились.
Он бил стремительно и быстро, корпус поворачивался как на шарнирах, я просто старался увернуться и не накрывать голову руками, не превращаться в совсем уж жалкое зрелище. «Дерись» - сказал бы мой отец, в жизни которого потасовок было больше, чем семейных ужинов. И впервые в жизни я был готов послушать его совета.
Но я не умел драться.

Как раз это, видимо, и приводило в такой восторг людей, столпившихся вокруг ринга. Я не мог их разглядеть – не мог отвлечься от твердых кулаков, на которые натыкался, куда не повернусь – но все время слышал, как они кричат что-то, пару раз кто-то засмеялся, выкрикнул мое имя.
Страх отступал – тело будто само знало, как защитить себя, как увернуться. К тому же Симпсон совсем не казался агрессивным – просто бил меня так, будто это его работа. Почему-то это меня успокоило, и, замирая от собственной смелости, я отпрянул, размахнулся и со всей силы ударил его куда-то в ухо.
Публика радостно вскрикнула.
Голова у него была очень твердой, и в первую секунду мне показалось, что я раздробил себе суставы. Симпсон отшатнулся, но тут же выпрямился, схватившись за ухо, и удивленно посмотрел на меня. Он даже не казался рассерженным, просто изумленным, и я тоже застыл, потому что первый раз в жизни ударил человека. Кровь стучала у меня в ушах, ладони вспотели, и я снова бросился вперед.
Он совсем не выглядел качком, будь я хоть немного сильнее, я бы победил – я же был на двадцать лет моложе. Эта мысль была незнакомой и жестокой, я никогда не думал о таких вещах – но сейчас только быстрее заработал кулаками, я молотил по нему, как ребенок, и это было, наверное, смешно со стороны. Я все время думал про деньги, не разрешал себе ни на секунду выпустить эту мысль из головы, нырял под рукой Симпсона, выворачивался, мне вдруг вспомнилось, как мы играли в детстве в вышибалу, и это волнующее чувство, когда надо увернуться от мяча, который несется прямо на тебя, и в последнюю секунду — оп, успел, повезло.
А потом он сделал ложный выпад, и я не успел.

Удар был такой, будто я упал с дерева. Я рухнул навзничь, в голове разом стихли все мысли, будто кто-то оборвал провода, и я просто слушал, как спокойный четкий голос, возникший где-то над ухом, считает: пять, шесть, семь. На восьми я перевалился на живот – я ведь должен, должен достать деньги – подтянул под себя ноги и встал.
После этого падения драться стало тяжелее, будто я разом устал. Я едва мог удерживать дыхание, Симпсон налетал на меня, зрители орали, как футбольные фанаты, пот заливал мне лицо, и уворачиваться получалось все хуже.
Снова ударил гонг. Симпсон остановился, развернулся и пошел в свой угол, бросив на меня короткий сухой взгляд. Я понял, что объявили перерыв.
Я осел в своем углу ринга прямо на пол — никаких стульев тут не было — и хотел было всё обдумать, взвесить свои шансы, выработать стратегию, а вместо этого просто сидел и тяжело дышал, чувствуя себя разбитым и разболтанным, как старая кукла.
Второй раунд дался мне с трудом — я все еще пытался бить в ответ, но получалось из рук вон плохо, и от этого меня захлестывала бессильная черная злость. Шанс на победу ускользал от меня, и со всей силой отчаяния я хотел причинить боль Симпсону, сделать так, чтоб он упал и не поднялся – а я ведь никогда в жизни не хотел ничего подобного. Симпсон смотрел на меня все так же спокойно, будто вовсе не устал, и от отчаяния я стал бить его еще злее, и промахивался все больше. Объявили конец второго раунда, я рухнул в угол и увидел, что светлоглазый, стоя рядом с ограждением, пристально смотрит на меня. Я собирался уже сказать ему, что сваливаю – с точки зрения логики у меня не было шансов, я уже вымотался до предела, а Симпсону хоть бы что – но я промолчал.
Я не мог смириться с этим поражением.
К концу третьего раунда я устал как собака, ноги дрожали, я был посмешищем, но все равно, из тупого детского упрямства пытался ударить эксперта, хотя это уже не вызывало у людей ничего, кроме смеха. Когда мы вошли в клинч, Симпсон застыл, навалившись на мое плечо и, пытаясь меня повалить, сипло проговорил:
- Отказывайся. Дальше хватит.
Я понял – он имеет в виду, что мне хватит драться. Мой внутренний голос был полностью согласен, но я снова заставил себя вспомнить о деньгах, о том, что я должен их добыть, это было упрямо и глупо, и я потряс головой — волосы были насквозь мокрые от пота и неприятно проехались по лицу — и из последних сил оттолкнул его от себя.
Сказать я ничего не мог, только мотал головой, дыша открытым ртом.
- Конец третьего раунда, - многозначительно объявил внятный голос светлоглазого. - Если кто-то из боксеров хочет покинуть ринг, пусть скажет об этом.
Публика притихла.
Сидя в своем углу, я снова помотал головой.
Четвертый раунд был бессмысленным и болезненным, я слепо отбивался и неуклюже уходил от ударов, а потом вдруг снова услышал голос Симпсона.
- Зачем тебе деньги? - спросил он.
Он отвлекся на то, чтобы задать мне вопрос, и я этим воспользовался.
Вместо ответа я из последних сил ударил его в челюсть. От неожиданности он упал навзничь, и публика возбужденно ахнула.
Лежа на спине, Симпсон напоминал большого перевернувшегося жука. Он поднялся на цифре четыре, и я выпятил челюсть, глядя на него мрачным угрожающим взглядом, я будто перестал быть собой, все мои мысли, все исчезло, и я просто тяжело дышал и чувствовал, что веки у меня влажные от пота, и боялся моргнуть. Пару секунд Симпсон смотрел на меня, а потом бросился вперед, и я решил, что вот сейчас он меня изобьет по-настоящему.
- Хватит, - еле слышно пробормотал он мне на ухо, - Я не добиваю слабаков, - и вдруг ударил меня в челюсть с такой силой, что я понял, что больше не встану. Так и случилось - я рухнул ему под ноги, будто во сне слыша, как спокойный голос считает – восемь, девять, десять.
Гулко звякнул гонг, и бой кончился.
Я проиграл.

***
На улице было холодно, ветер нес в лицо крупицы мелкого снега. Я плотнее запахнул куртку и побрел к метро. Ноги казались тяжелыми, будто к ним привязали гири, но я внезапно понял, что невыносимой боли нигде не чувствую – после такой драки я должен был еле ползти, но было вполне терпимо. Я представил, как дома заберусь в ванную, и прибавил шагу.
- Эй, - сказал кто-то. Я обернулся.
Это был Симпсон.
Он догнал меня и пошел рядом, и я вдруг понял, что не злюсь на него. Даже за то, что он вырубил меня в конце. Иначе я продолжал бы напрашиваться, пока не упал бы сам, а это было куда более позорно.
Эйфория драки прошла, и мне было неловко и противно оттого, что я бил этого усталого мужика.
- Много на мне заработал? – вяло спросил я, потому что у нас не было других общих тем.
- Не слишком. Полторы тысячи долларов, - спокойно ответил он. - Бывает больше. Сегодня было слишком просто.
Он помолчал, а потом опять спросил:
- Зачем ты пришел? На что тебе деньги?
Я пожал плечами. Я изо всех сил старался об этом не думать. Мысль о деньгах была темной и страшной, особенно теперь, когда я упустил свой последний шанс.
- Значит, игровые долги, - без интереса бросил он. Он не смотрел на меня – только куда-то в конец улицы. – Обычно все приходят из-за этого.
Я не ответил. Он ждал.
Наверное, не надо было говорить. Надо было сказать «Не твое дело» - потому что так оно и было.
Но я так устал, и мне было так одиноко и страшно, что я рассказал ему.
- Мы с Нилом — это мой лучший друг — пытаемся создать программу, которая будет играть в шашки лучше, чем человек. Это принципиально новая схема. Такого еще никто не делал. Если я не достану деньги... раз я не достал деньги, — поправился я, — нам придется вернуть серверы, которые мы взяли в аренду. Срок аренды завтра истекает. А без них мы не сможем работать.
Он посмотрел на меня, как на идиота.
- И из-за этого ты пришел в клуб? – переспросил он.
- Ну, да, - я облизал губы. – Мы надеялись, что нам одолжит денег на продление аренды мать Нила. А она вдруг распсиховалась и сказала, что не будет платить за наши игрушки. А моя нам точно не даст денег — она думает, что зря я этим занимаюсь. Говорит, что в двадцать четыре года надо работать, а не сидеть в сарае и возиться с железками.
- Ясно, - он сказал это так неопределенно, что я так и не понял — то ли он того же мнения, что и мать, то ли просто поддерживает разговор.
- Но мы это сделаем. Я… я знаю, что однажды я закончу эту программу. Нам просто надо еще немного времени, - я сжал челюсти, чтобы не сказать еще чего-нибудь, мне внезапно захотелось пожаловаться этому незнакомому человеку, который только что меня избил, пожаловаться сразу на всё – но я сдержался и вернулся к теме разговора. - Нил когда-то сказал мне про это место. Вот я и пришел.
- Ты что, серьезно надеялся выиграть рукопашный бой? - он снова взглянул на меня.
- Не знаю. Надо было попробовать, - я пожал плечами. Я не стал говорить ему, что программа, способная думать, как человек, отличается тем, что учитывает не просто факторы реальности, но еще и интуицию, удачу, внезапные повороты событий. Отличается тем, что не всегда полагается на логику. И я пришел сюда, потому что надеялся – вдруг получится что-то придумать по ходу дела, какую-то схему, которая поможет мне выиграть? И теперь я был зол на себя и на все вокруг за то, что правда в это поверил, за то, что я такой глупый, безмозглый неудачник, который уже пять лет не может закончить одну программу и даже не может достать денег, чтобы спасти ее.
- Но ты должен был понять, что проиграешь, еще после первого раунда. Почему ты не перестал? – продолжал настаивать Симпсон.
«Вот же дотошный» - устало подумал я, но все же ответил, пытаясь глубже уткнуться в воротник куртки, чтоб не так мерзли губы.
- Не знаю. Просто не мог поверить, что все кончено. Думаю, если что делать, то до конца, а так не стоит и начинать.
Он продолжал размышлять о чем-то.
- Но уже есть программа, которая играет в игры. В шахматы. Например.
- Это другое. Отличие нашей в том, что она умеет учиться на своих ошибках, - про свое неудачливое детище я готов был говорить бесконечно. – Никому еще не удавалось создать компьютеру подсознание — область, способную обучаться и таким образом решать сложные вопросы. Причем не просто через анализ математических вероятностей хода, а через анализ собственного опыта. Как человек. Так... так, наверное, делают боксеры. Когда ты понимаешь, где тебя ждет опасность, твое подсознание… как сказать… пытается уйти от нее. Оно лучше знает, что делать. Сегодня со мной было то же самое. Я не знал, что надо делать. Просто ни о чем не думал. Но я как-то уворачивался. А современные компьютеры не способны сами научиться тому, чего не знают.
- Машина не станет продолжать игру, когда уже проиграла.
- Наша будет продолжать, - резко ответил я.
Симпсон помолчал, потом мрачно, грубовато сказал:
- Ты же сказал, у тебя есть друг. Наверняка не такой доходяга, как ты. Почему он не мог пойти сам?
- Он устроился на дневную работу. Мать настояла. Секретарем в какую-то фирму. Он не мог придти туда с фингалом под глазом.
Симпсон остановился.
- Ладно, мне туда. Машина у меня там. - Он вдруг заторопился, будто я ему надоел своим рассказом, и неловко хлопнул меня по плечу. Я еще сильнее засунул нос в воротник. - Удачи с твоей программой.
Он не предложил меня подвезти, хотя это было бы очень кстати — до метро идти было еще долго — и я уныло кивнул ему вслед. Глупо было на это рассчитывать.
- И знаешь что, парень, - он остановился. - Не надо тебе больше драться. Это не для тебя.
Я еле сдержался, чтоб не показать ему средний палец — с какой стати какой-то мужик, зарабатывающий тем, что избивает хлюпиков, оставшихся без денег, будет меня учить, что мне делать? Но я взял себя в руки, просто кивнул и пошел к метро.
Я часто чувствовал себя неудачником, но никогда — так сильно, как в тот день. В своей жизни я еще ничего не довел до конца, не выиграл еще ни одного состязания, и от этого мне захотелось лечь прямо под забором и лежать, пока не замерзну.
Но я одернул себя – пора уже повзрослеть – и быстрее зашагал к станции.

В вагоне метро напротив меня сидел высокий черный парень в больших наушниках. Покачивая головой в такт музыке, он окинул меня долгим взглядом. Вид у меня явно был что надо — под глазом наливался синяк, губы ныли, от усталости глаза закрывались. Я сунул руки в карманы и попытался согреться. В кармане были какие-то мятые бумаги, я собирался их выбросить, чтобы не мешали греться, и вытащил на свет пачку купюр. Я тупо посмотрел на них.
Там была тысяча пятьсот четыре доллара.

Когда до меня наконец дошло, что я держу в руке, я испуганно глянул на парня и молниеносно засунул деньги обратно в карман.
Парень продолжал флегматично смотреть на меня, всем своим видом говоря, что у него есть дела поважнее, чем грабить плохо одетых парней в метро.

***
Два года спустя мы с Нилом зарегистрировали нашу программу под маркой «Дельта Пять». Ошибки удалось поправить, все заработало, и я возлагал на наше изобретение большие надежды.
В начале декабря мы, одетые в новые костюмы, шли на встречу с инвесторами из банка «Премиум» — надо было показать себя в лучшем свете, чтобы нам дали финансирование на дальнейшие исследования. Нил в костюме смотрелся как картинка, а мне было неуютно. Когда мы пришли в банк, я невольно держался за спиной Нила, хотя это я был главным разработчиком. Нил смотрелся куда представительнее. Он казался шикарным, а у меня даже в костюме вид был так себе.
- Подождите минутку. Сейчас подойдет Питер Грей, наш главный финансовый аналитик, и можно начинать презентацию, - сказала симпатичная женщина с мягким восточным взглядом. А потом дверь открылась, и зашел усталый мужчина в сером костюме и с глубокими складками у рта.
Он сразу меня узнал.

Я постарался изобразить на лице полное равнодушие, как будто это не он мутузил меня в бойцовском клубе позапрошлой зимой, а потом отдал мне свой выигрыш.
Мы начали презентацию. Говорил в основном Нил — презентации получались у него лучше. А я невольно все время поглядывал на Симпсона — точнее, на Питера Грея. Он сидел, подперев кулаком голову, и слушал Нила. Казалось, он даже не замечает, что я на него смотрю.
Вид у присутствующих был скучающий: они явно не верили, что от нашей программы будет толк и стоит тратить на нее деньги. Мы проигрывали на глазах, но я даже не мог на этом сосредоточиться – я пытался поймать взгляд Грея, показать ему, что я его помню. Мне никогда не везло, но в тот раз он стал моей удачей, и это была одна из лучших вещей, какие случались со мной. Но Грей демонстративно не смотрел на меня: может, он боялся, что я расскажу, чем развлекался раньше — а возможно, развлекается и теперь — их финансовый аналитик.
Нил закончил. Инвесторы вежливо покивали, задали ему какие-то вопросы. Вид у них был незаинтересованный. Мы проиграли.
И тут Питер Грей наконец взглянул на меня. Взгляд у него был вопросительный, и я кивнул ему, не понимая даже, о чем он хочет спросить. Я хотел улыбнуться, но улыбки всегда давались мне с трудом, поэтому я просто смотрел на него в ответ.
Он отвел глаза, пару секунд думал о чем-то, потом приподнял руку и прохладно сказал:
- Расскажите еще раз, но поподробнее. Простите, я прослушал некоторые детали. Присоединяйтесь, молодой человек, - сухо сказал он мне. – Насколько я понимаю, вы главный разработчик этой… как она называется, кстати?... программы.

Мы получили финансирование в тот же день.

***
В конце концов мы смогли неплохо отблагодарить «Премиум» за помощь – сейчас интеллектуальная собственность на Дельту Пять оценивается в восемь миллиардов долларов. Дельта была положена в основу искусственного интеллекта нового поколения – она действительно научилась учиться на своих ошибках.
Нил остается моим помощником и до сих пор, спустя десять лет. Характер у него со временем немного испортился, но улыбка осталась такой же ослепительной.
Питер Грей все еще ходит в бойцовский клуб – говорит, это успокаивает ему нервы. Впрочем, он до сих пор не добивает слабаков.

Я больше ни разу в жизни не ввязался в драку.

@темы: Сказки

---

Сказка номер шесть, или Дух Рождества

[Cinnamon-Roll]

ДУХ РОЖДЕСТВА

***
Его лицо было бледнее, чем больничная простыня, которой он был накрыт, бледнее, чем сугробы по ту сторону окна.
И он смотрел прямо на меня.
За окном весело, по-рождественски подпрыгивал снег. В клинике было очень тихо — где-то внизу медсестры и врачи смотрели по телевизору концерт. Издалека доносился голос Стинга, мягкий и низкий, неспешно поющий о том, что Рождество стучится в дом и пора возрадоваться в сердцах своих.
Пациент одиночной палаты номер восемнадцать казался совсем больным. Взгляд у него был рассеянный, будто он только что проснулся.
Я так долго ждал этого момента, так хорошо представлял себе, как все будет, придумывал, что я скажу - но сейчас не мог вспомнить ни слова.
- Здравствуйте, - наконец выдавил я. – Я доктор Тавернер.
Человек на койке молчал. Он смотрел на меня так, будто не верил, что я существую.
Надо было, наверное, начать издалека, но я не мог ничего придумать.
- Вы можете мне помочь? Я… не знаю, по адресу ли я обратился, но…
Я разговаривал с ним как с чиновником, и это было дико – но он вдруг моргнул и посмотрел на меня более осмысленно, и я осмелел:
- Я слышал, что вы можете совершить чудо. Не знаю, может, это просто слухи, простите.
Глупо было вести такие разговоры в психушке. Ну ладно, не в психушке, в частной клинике – но от этого не легче. Я всегда был рациональным человеком, я никогда не верил во все эти штучки – и все же… И все же.
Он медленно облизнул сухие губы.
- Нет, - произнес он так хрипло, будто давно отвык от разговоров. – Не слухи.
- Вы мне поможете?
Он будто оживал на глазах – лицо больше не казалось безжизненным, он пошевельнулся, потом приподнялся на локтях, продолжая смотреть на меня.
- Ты пришел освободить меня, - сказал он.
- Нет. Я не могу вас освободить, - резонно возразил я. Я старался выглядеть как можно спокойнее, чтобы не показывать, как волнуюсь. – Вы пациент клиники. Я еле вас отыскал – уже два года никто ничего про вас не слышал. Никто не совершает чудес.
- Многие совершают чудеса, - он покачал головой и окончательно сел, будто был ледяной фигурой, которая оттаяла прямо у меня на глазах. – Просто обычно они сами этого не замечают. И как же ты меня нашел, Джек?
- Я не сказал, как меня зовут.
Он пожал плечами. Он выглядел теперь совершенно здоровым.
- Ты приходишь ко мне и надеешься, что я спасу твою жену. Глупо при этом считать, что я не могу узнать твое имя. Итак, Джек, как же ты меня нашел?
- Джейн умирает, - медленно произнес я. – Ей уже никто не может помочь. Я пытался ее спасти, но не смог. Врачи не помогли, и я стал слушать всякие… паранормальные истории. Я просто не знал, что еще придумать. Не мог сидеть без дела, - я перевел дыхание. – И я заметил, что несколько никак не связанных между собой людей по всей Британии повторяют один и тот же рассказ. В снежный вечер, в один из дней Рождества они встретили человека, который спросил у них: «Я могу вам помочь?». И помог им. Сначала я думал, что это легенда, но потом решил — а вдруг нет? И стал искать. Последние два года никто ничего о вас не говорил, но я продолжал искать. И вот, нашел вас здесь. Не спрашивайте, как. Это долгая история. Я очень долго искал.
Он молчал, и я добавил, просто чтобы заглушить тишину:
- Все эти люди говорят, что вы выглядели как молодой мужчина с волосами светлыми, как пшеница. Они говорят одно и то же последние тридцать лет, а вы, кажется, не очень-то изменились.
Он сдержанно кивнул, как девушка, благосклонно принимающая комплимент, но по-прежнему молчал, и я задал еще один вопрос. Все эти детали не имели значения, мне надо было только чтобы он спас Джейн – но я почему-то все оттягивал момент просьбы.
- Я одного не понимаю, - сказал я. – Если это правда, если вы такой всемогущий, то как вы дали запереть себя в психиатрической лечебнице?
- Меня наказали, - спокойно ответил он. - Один раз я отказался совершить чудо. Мне показалось, что просящий его не заслужил. А нас за это наказывают, - он помолчал, а потом вдруг улыбнулся. - Но раз ты смог меня найти, значит, время пришло.
Теперь он выглядел совсем мальчишкой – будто молодеет на глазах. Он спустил босые ноги на пол, сложил руки на коленях и посмотрел мне в глаза.
- Знаешь, Джек, а ты не очень-то хороший человек, - вдруг сказал он.
Я отвел глаза.
- И с Джейн ты не так уж хорошо обращался – я имею в виду, до того, как она заболела. Пропадал на работе целыми днями, грубил ей. Не хотел завести детей. Говорил, что денег нет, - он продолжал внимательно смотреть на меня. - Да, не очень-то хороший человек.
- Мне жаль, - глухо ответил я. Я не знал, что еще сказать.
- Да уж. Это очень по-человечески.
Он прикрыл глаза, вздохнул, снова посмотрел на меня и поднялся с кровати. Почему-то лежа он казался мне совсем маленьким, ниже среднего роста – а теперь выяснилось, что он ростом почти с меня.
- Ладно. Не наше дело решать, кто чего стоит - запомни на будущее. Просто делай свою работу. Так что давай сделаем все по форме, - он выглянул в окно и спокойно сказал: – Там как раз идет снег. Очень хорошо. Пойдем.
Он задумчиво посмотрел на свои босые ноги, потом махнул рукой и пошел к выходу.
Я ждал, когда завоет сирена, прибегут врачи, - словом, ждал, когда нас остановят, но этого так и не случилось – будто в клинике все вымерли.
И вот так, никем не замеченные, мы вышли на улицу.

Шел снег. Над главным входом холодно мигала гирлянда. На окна первого этажа были наклеены большие аляповатые снеговики.
Он закрыл глаза и остановился на пороге.
- Почему ты не мог выйти сам? – спросил я.
- Ты слишком много спрашиваешь, - не открывая глаз, мягко сказал он.
Я все оглядывался на здание клиники. Все окна горели, мигали гирлянды и огни, но внутри было так тихо – будто там никого не было.
- Вот ее фото, - я замерзшими руками вытащил фотографию улыбающейся Джейн.
- Мне не нужно фото, - он открыл глаза и посмотрел на меня. - Оставь себе.
Он совсем не выглядел замерзшим, хотя стоял босиком на снегу – и еще он как будто стал больше, выше ростом, как ледяной рыцарь.
- Давай сделаем все как положено, - он глубоко вздохнул и посмотрел наверх. А потом встал лицом ко мне – теперь мне приходилось задирать голову, чтобы смотреть на него – и медленно произнес улыбающимся голосом:
- Я могу вам помочь?
Если бы мне сказали еще пять лет назад, что я ввяжусь в такую историю - я бы посмеялся. Но сейчас я верил ему, потому что не мог не верить своим глазам.
- Да, - с трудом произнес я. – Спаси мою жену. Пусть она будет здорова.
Он величественно кивнул.
- Но взамен я попрошу у тебя одну вещь. Хорошо?
- Да.
Он вдруг опустился на снег, лег, раскинув руки и глядя вверх.
- Возьми меня за руку.
И он протянул мне свою светлую бледнокожую руку. Я послушно лег на снег и сжал его ладонь.
Он улыбнулся мне вдруг такой теплой улыбкой - как друг, которого у меня никогда не было – и снова отвел взгляд. Становилось все холоднее, и, продолжая смотреть наверх, на темное небо и падающий снег, он сказал:
- Зима – долгое время. Рождество помогает людям его пережить. Так всегда было, и так будет. Когда кто-то тебя освободит, найди замену. Будь счастлив, Джек.
Вдруг стало нестерпимо холодно, снег взметнулся вверх, полетел мне в лицо, я открыл рот, попытался дышать, но у меня ничего, ничего не получалось.
Потом я смог вдохнуть.
Я открыл глаза и понял, что лежу на снегу. Рядом никого не было.
Там, где он лежал, даже снег не был примят.
Я понял, что мне больше не холодно. Что-то изменилось вокруг. Я посмотрел на свои руки. Они были узкими, красивыми и холодными, как лед.
Это совершенно точно были не мои руки.

Снег оседал у меня на лице, и было так хорошо - будто с каждой новой снежинкой я собираюсь заново, возвращаю себе утраченные части. Будто я, как снеговик, весь состою из этой чистой воды - и я замер от наслаждения, запрокинув лицо, и не сразу заметил, что от клиники ко мне, проваливаясь в сугробы, спешат какие-то люди в медицинской форме.
И я побежал.
Босые ноги под снегом совсем не мерзли. Ворота оказались открыты — впрочем, как я и думал.
С каждым шагом бежать становилось все легче.

***
На рассвете я выбрался из города и сел в поезд. Никто не замечал меня – как будто меня и вовсе не существует. Никого не смущало, что рядом с ними едет человек в больничной пижаме.
Когда я добрался до дома, снег прекратился. Я заглянул в окно - перед отъездом я оставил Джейн с сиделкой, им некуда было деться - и позвонил.
Послышались торопливые шаги, и Джейн открыла дверь.
- Кто вы такой? – спросила она. Я так хорошо знал этот тон. Только Джейн могла сначала бесстрашно открыть дверь незнакомому человеку в пижаме, а потом строго его допрашивать.
И она точно меня видела, в отличие от людей в поезде.
- Простите, - сказал я не своим голосом, глядя на нее. – Я… Вы не дадите мне какую-нибудь одежду?
- А где ваша? – спросила она, приподняв брови. Видимо, она поняла, что я вполне трезв, хотя праздники уже начались.
- Долгая история, - я покачал головой и улыбнулся. – Вы бы очень меня выручили. Пожалуйста.
- На грабителя вы не очень похожи, - сказала она, и у меня что-то заныло внутри.
Она провела меня в дом, напоила чаем и нашла на чердаке одежду своего отца.
- Я все равно хотела отдать ее на благотворительность, так что выбирайте, не стесняйтесь, - сказала она и заправила волосы за ухо таким знакомым жестом, что я еле смог вовремя отвести взгляд.
Я выбрал вельветовые брюки, кеды, свитер и бежевый плащ. Теплее мне не стало — мне было все равно — но вид стал поприличнее.
- Как-то прохладно для декабря. Возьмите лучше эту куртку.
Но я только покачал головой.
- Вообще-то я не очень мерзну. Спасибо.
Я поднялся и слегка поклонился ей. В доме пахло чем-то теплым и сладким – наверное, Джейн пекла свои знаменитые малиновые пирожные.
- А где ваш муж? – спросил я просто так, на всякий случай, хотя уже знал ответ.
Она бросила на меня короткий подозрительный взгляд и сказала:
- Я не замужем.

***
Когда я вышел на улицу, опять повалил мелкий снег. Я засунул руки в карманы и пошел куда глаза глядят, вдоль яркой рождественской улицы, вдоль праздничных магазинов, вдоль оленей и Санта Клаусов, детей и их родителей. Я вдруг понял, что вокруг очень много красивых людей. Странно – раньше такое никогда не приходило мне в голову. Никто меня не замечал, и мне было спокойно, так спокойно, как не было уже давно.
А потом навстречу мне попалась женщина с тяжелой сумкой и растекшимся макияжем. Наверное, она недавно плакала.
Я остановился. Она натолкнулась взглядом на меня, и я понял, что она меня увидела.
Что ж, значит, это тот человек, который мне нужен. Пора было приступать к работе.
- Добрый день, - начал я, и откашлялся, проверяя голос. - Я могу вам помочь?

@темы: Сказки

---

We're taking the hobbits to Isengrad TO ISENGARD!!!

[Cinnamon-Roll]

Сходили вчера с Аней на Хоббита.
Спойлерную часть спрячу под кат
Началось все с того, что мы полчаса ждали маршрутку, которая отвезет нас в Аймакс. За это время я промерзла так, что аж посинела, просто Чарльз Ксавье - Я не чувствую своих ног! Не чувствую своих ног!! - и отдельно, я думаю, мы повеселили очередь, когда Аня взяла посиневшую меня за воротник и возопила: Джек! Джек! Держись!

После чего еще какое-то время единственная реплика, какая приходила нам в голову, это:
- Джек!
- Роза!

Зато в результате мы доехали так быстро, что даже успели поесть
- Мне кажется, русский фастфуд - один из самых здоровых в мире! - верещала я по пути в зал. - Да здравствует Крошка-картошка! Печеный картофель очень полезен! А свежие начинки очень питательны! Какая у них рыбная начинка! Прямо рыбка к рыбке! Не какие-то ошметки! Прямо гордость берет! Вперед, Россия!
- А откуда вы знаете, что в этой картошке нет ГМО? - голосом доктора Хауса спросила меня Аня.
- Что вы! Там же написано - без ГМО! Это экологически чистый продукт!
- И откуда же берется такая большая картошка?
Я (воодушевленно): - Крестьяне собирают урожай и отбирают самые крупные экземпляры специально для крошки-картошки!
Ответное выражение Аниного лица даже затрудняюсь описать

А мы между тем зашли в зал, и знаете, когда я увидела этот экран, я чуть не заорала, у меня прямо голова чуть не закружилась! Он огромный! Я до этого никогда не была в Аймаксе, и это конечно просто нечто. Когда на экране что-то начали показывать, то это вообще такое 3D, что я, кажется, орала на весь зал от восторга
Но при этом минут через пятнадцать, налюбовавшись на все фишечки, я подумала: как аттракцион это, конечно, фантастика, но уровень сопричастности происходящему в фильме не поднимает вообще - люди полностью погружались в фильмы и книги задолго до тридэ, и серьезно - у меня до сих пор ощущение, что я знаю все пейзажи из ВК как родные, при разном освещении, с запахами и звуками, они уже проросли в моей голове, и эта мысль меня прямо поразила: все-таки никакая техника не может создавать более ярких картин, чем человеческое воображение.

Про фильм!

Властелин Колец был одной из основных книг и фильмов в моей жизни, просто вот даже не буду про это говорить, я была фанатом, но не в том смысле, какой я под ним подразумеваю сейчас - мне просто казалось, каждый раз когда я видела один из этих фильмов, что у меня переворачивается жизнь, снова, и снова, и снова, я без рыданий некоторые сцены в ВК до сих пор не могу смотреть, хотя видела каждый фильм не меньше десяти раз.
А Хоббит просто очень мил.
На самом деле я правда не понимаю, в чем дело. Во всем, наверное. Во-первых, мы все выросли в смысле возраста. Тогда мне казалось, что мир просто взрывается с каждым кадром. ВК - это беспрецедентное явление в кино, и я словами не могу описать, как я люблю всю вселенную, связанную с ним.
Нельзя короткую сказку растянуть на трехчастный эпик, Аня права. Краски совершенно не те, то, что в ВК выглядело трагически, тут смотрится почти смешно.

Во-вторых, мы выросли в смысле того, что за последние десять лет видели много обалденно снятого кино - но вот это мне как раз видится наименьшей проблемой. Это как Титаник - даже спустя столько лет он смотрится офигенно круто. Джексон делает то, что делает, так тщательно и с такой любовью, что в смысле картинки никакие новейшие белоснежки и охотники даже рядом не лежали. Но отсюда третья проблема.

В-третьих, Джексону совершенно не жалко экранного времени. Просто вот давайте поболтаем обо всем на свете. Фильм по-моему страшно затянут, просто ужасно, он мог быть ровно в два раза короче и от этого только выиграл бы. Битвы были как всегда прекрасно сделаны, но большей частью я даже не помню, кто с кем бился, где и зачем.

В-четвертых, я вчера с этим не согласилась, но, Аня, подумав, в этом пункте я с вами соглашусь: Гэндальф мог бы быть повеселее. В Хоббите он и правда позитивный и легкий, а сэр Маккелан и правда играет прям на Оскар, что в этом антураже, в отличие от ВК, смотрится несколько странно.

В-пятых, в этом фильме невероятно мало Бильбо. Его затирают, беднягу, все. Он только и делает, что таращит глаза. Есть у него прекрасная сцена с Горлумом, больше не помню ни одного соло.
И сразу скажу про соционику: как только показали Бильбо, мы крикнули: о, вот это выражение лица у него прямо как у Галча! Так и типировали
Я очень люблю истории про то, как уютный мирок четвертой квадры разрушает внешний мир. Ничего равного этому по драматическому накалу я не знаю. Первая и вторая квадра всю жизнь ждут с кем бы сразиться, так что они не так страдают, у третьей больше цинизма, а четвертая, с их белой сенсорикой и белой этикой, просто тихие бесправные крепостные животные.
Поймите меня правильно - в жизни я желаю им процветания и никогда не покидать свою нору, но как литературный ход это роскошно.
Вот и тут тоже - послали на расстрел приключение сначала Габена-Бильбо, потом Доста-Фродо, со Штирлицем-Сэмом и Гексли-Пиппином на заднем плане (Мерри мы типировать не смогли )
Вся четвертая квадра в полном составе получает в подарочной упаковке билеты в ад. И они из последних сил пытаются удержать мир в гармонии, но мир очень большой и рушится им на головы.
Вот эту мысль в фильме я бы хотела как-то, понимаете, ЯРЧЕ, но возможно это мои личные вкусы))))

В-шестых, очень трудно сделать хороший фильм там, где главные герои представляют настолько монолитную группу. Куча гномов В братстве Кольца все были разные, разного возраста, характера, опыта, разного чувства юмора, разных рас, и за счет этого очень интересные отношения внутри группы - а Хоббит выглядит так, как будто в Авенджерах вместо всех героев - тринадцать Халков. Это у меня претензия не к фильму, это канон, я просто все пытаюсь себе объяснить, что у них не получилось.

В-седьмых, отсылки на ВК мне как раз очень понравились - но на их фоне Хоббит смотрится и правда более мелким. Десять лет назад мы узнали историю величайшего приключения, какое мне случалось видеть в жизни - а теперь нам пытаются продать того же слоника, только слоник как-то измельчал.

В целом я получила удовольствие, фильм очень милый, все актеры прекрасно сохранились, немедленно зашипперили Торина с Трандуилом, музыка отличная, сцены с Горлумом - фантастика, съемки - восторг, НО ВОТ КАК-ТО ПОНИМАЕТЕ МИР ИЗМЕНИЛСЯ! Не могу больше всем сердцем поверить в эту сказку.

А, и кстати! ТОРИН! Отличный макс! Как из учебника! Весь фильм над ним угорали Он пытается быть таким как-бы-арагорном, но при этом персонаж скорее комический, чем трагический))) И играет его актер, который меня всегда чем-то необъяснимо раздражал.

Как-то грустно(((




И кстати! А еще Аня подарила мне новогодний подарок!
Это очаровательная штука - ЯЙЦО!!! НАСТОЯЩЕЕ ЯЙЦО! Его надо разбить ложечкой и вырастить из него кактус! До чего техника дошла, слушайте!
И главное мы его вчера распаковали, поразглядывали, постучали, потом я убираю его в сумку, и тут Аня находит у себя на столе какой-то пакетик.
- Слушай, может, это оттуда? - спросила она.
- Ну не знааааю, - сказала я. - А что это?
Потом оказалось, что это семена и без них кактус не вырастет
Надеюсь, он не замерз, пока я его везла домой!

@темы: Cinema, Битва экстрасенсов на канале "Культура"

---

[Cinnamon-Roll]

СЛУШАЙТЕ, Я СЕГОДНЯ ВИДЕЛА ШЕДЕВР

Куда смотрит общественность?! Почему никто еще не написал про шедевральную статью про Джереми Реннера в декабрьском Караване историй? Я сегодня в салоне ознакомилась - единственное место, где я читаю свежую прессу

Начало уже было прекрасным.
" - Обложили, гады, - думал он. - Со всех сторон обложили!"

Это про журналистов

А красными большими буквами - ну, вы знаете стиль Каравана - был выделен гениальный кусок:
"Он так быстро стал знаменитым, а до этого много лет никому был не нужен и болтался, как сопля на ветру"

В ЦИТАТНИК КТО??? КТО ЭТО НАПИСАЛ???

Дальше было долго и невнятно про отношения с жещинами, с выражениями типа "старый волк поверил молоденькой курочке" и "Джереми старый солдат, амурные дела его не интересуют"

В остальном же отличный Реннер, как обычно
Не смогла прочесть подробно - слезы застилали мне глаза - думаю, сегодня вечером куплю журнальчик

@темы: Cinema, Oh it's brilliant!

---

Сказка номер пять, или Чти отца своего

[Cinnamon-Roll]

Для всех тех бесценных людей, которые все еще спрашивают меня, когда я выложу продолжение Турне

В очередной раз приношу извинения, что забросила - как и говорила, как только закончу Разрушителя, сразу все будет - и в доказательство своих слов привожу, понимаете, драббл

Это вбоквел к "Турне" - но поскольку написала я его так давно, что концепция с тех пор сильно изменилась, не стоит принимать произошедшее как руководство к дальнейшему развитию сюжета Это просто вариация на тему, сюжет она, кроме одной фишки, не спойлерит))) Если честно, теперь мне уже кажется, что главному герою все это приснилось))))))
В целом напоминаю в двух словах))) Есть молодой психотерапевт по имени Уолтер Стоун, который попадает в дом, где проводят некий психологический эксперимент под патронажем МИ-5. У него есть отец, Холден Стоун, - знаменитый физик. О них и история)))
И еще примечание - в доме он в числе прочих встречает очень странного парня с очень странными способностями - кто читал, помнит, в чем примерно они состоят

ЧТИ ОТЦА СВОЕГО

***

- … Всё в мире состоит из крошечных, незаметных глазу энергетических связей, которые собирают в единое целое все вокруг – молекулы, нейроны, людей, планеты. Мы сделаны из тех же атомов, что и звезды, и все мы, люди, связаны друг с другом, даже когда нам кажется, что это не так. Думаю, в День благодарения это очень вдохновляющая мысль. Так что главное, за что я хочу поблагодарить сегодня – это за то, что все мы есть друг у друга.
«Лицемерный старый черт» - угрюмо подумал я.
- Прекрасно, - ведущий расплылся в улыбке и протянул руку своему гостю. Благообразный старик поднялся из кресла и сердечно пожал протянутую ладонь. – Дорогие зрители, с вами был известный ученый Холден Стоун. После рекламы я еще вернусь с афишей на выходные. Не переключайтесь.

- И почему мы это смотрим? Ничего повеселее нет? – внезапно поинтересовалась Эмма. Голос у нее был резкий, недружелюбный – впрочем, как всегда. – Что вы все замерли?
Роза посмотрела на нее осуждающе.
- Это его отец, - строго сказала она, хотя я бы предпочел, чтоб она промолчала.
- О, - коротко произнесла Эмма, приподняв свои точеные брови. На лице ее было ясно написано, что эта новость не интересует ее ни в малейшей степени.

Вечер Дня благодарения прошел очень тихо.
- День благодарения – это же семейный праздник, - громко сказала Роза, когда мы все сели за стол, и приподняла стакан с соком. – А мы с вами – ну, как семья. Ну, почти. Ну, то есть это глупо, но… - Она оглядела всех и смешалась. Эмма смотрела на нее так, будто Роза только что предложила голыми прыгнуть в прорубь. Грегори улыбался ласковой, подбадривающей улыбкой, какую обычно берег для свидетелей или маленьких детей. – В общем, поздравляю вас, - быстро закончила она. - Раз уж мы тут оказались.
Все молча выпили.

***
В тот вечер поднялась настоящая метель – первая за весь год. Снежная взвесь кружилась в воздухе, взлетала и подскакивала, снег шел не вниз, а, казалось, во всех направлениях сразу.
Я сидел в гостиной вместе со всеми и смотрел телевизор, хоть мне и не хотелось – отцовского утреннего выступления вполне хватило. Я покосился на остальных. Волосы Розы пушисто сияли в свете лампы, она с глуповатой улыбкой смотрела, как на экране гонится за кем-то Джим Кэрри. Эмма сидела очень прямо, лицо ее было неподвижным, как у статуи. Остальные дремали.
Я тихо встал и пошел к себе в комнату.
По дороге я увидел, что дверь в комнату Фрэнка приоткрыта, и вспомнил, что не видел этого чудика весь вечер – как обычно, его отсутствия никто не заметил. Я подошел ближе и заглянул внутрь.
Фрэнк стоял, прислонившись к столу, и смотрел в сад. В саду было снежно, и всё — комната, сад и Фрэнк — казалось бесцветным, бесплотным, полным воздуха и лишенным цвета — всех, кроме разных оттенков белого.
Я подошел и сел рядом. Он коротко взглянул на меня и немного подвинулся, освобождая мне место - на его языке это был жест крайнего дружелюбия.
Какое-то время мы молча смотрели на метель.
- Почему ты никому не звонишь? – вдруг спросил он. - Сегодня праздник.
Я хотел было спросить, откуда он знает, потом передумал. Ему всегда было бесполезно задавать этот вопрос.
- Кому мне звонить? – я пожал плечами.
- Друзьям.
Я уже открыл было рот, чтобы ответить, что у меня нет друзей, но это было бы уж слишком – будто я ему жалуюсь. Вместо этого я сказал:
- Мы не поздравляем друг друга с Днем благодарения.
Фрэнк бросил на меня короткий взгляд, и мне стало не по себе – взгляд был такой, будто он все понимает.
- Тогда позвони отцу.
- Зачем?
- Ничего не потеряешь, если позвонишь, - он сказал это очень серьезно, продолжая смотреть в сад.
Над домом висела огромная луна, белая, как кость, и сад под ее белесым светом казался ненастоящим.
- Позвони отцу. Он будет рад, - повторил он, по-прежнему не глядя на меня.
Это было не его дело, и я хотел так и сказать ему – если он не совсем тупой, мог бы понять, что не надо со мной об этом заговаривать – а вместо этого бросил:
- Ты тоже никому не звонишь.
- Да, - он коротко потер висок, будто у него болит голова. Он не казался обиженным на мои слова, и мне стало немного неловко.
- Извини, - пробормотал я, просто из вежливости. Я никогда не умел извиняться.
Он покосился на меня и кивнул. Он не улыбнулся, и мне впервые пришла в голову эта мысль: я вообще ни разу не видел, чтобы он улыбался.

Фрэнк не продолжал разговор, но и не выгонял меня из комнаты. Еще с полчаса мы молча сидели, глядя на снег. Я думал о том, что отец и сам бы мог мне позвонить, но ему, конечно, как всегда не до меня. Я думал о том, что мне уже двадцать восемь, а у меня все еще нет друзей, которых я бы мог поздравить. О чем думал Фрэнк, я не знаю – он сидел неподвижно, и по его лицу, как всегда, ничего невозможно было прочитать.
И почему-то оттого, что ему тоже, кажется, некого поздравлять, мне стало легче.

***
Через месяц я вернулся домой, в Олдем.
За этот месяц много чего произошло, но я начал рассказывать об отце, и не буду отвлекаться.

Итак.
Двадцать третьего декабря, в мой последний рабочий день перед Рождеством, я возвращался из клиники домой.
К вечеру пошел дождь - по окнам автобуса ветвисто расплывались капли, венки и гирлянды на ярко освещенных домах смотрелись обвисло и мокро – что за мода развешивать это всё чуть ли не за месяц до Рождества? Я отлично представлял, у скольких людей от этого начиналось обострение психоза на почве собственного одиночества в мире ярких гирлянд и заводных оленей.
«Уже двадцать третье, - грустно сказала мне в тот день на приеме рыхлая женщина с необъятной грудью, затянутой в мохеровую кофту, - а я не знаю, с кем встречать Рождество. Все вокруг уже так готовятся, а я всё одна и одна».
Лично меня это не очень волновало. Я собирался спокойно провести праздники на своем диване, за просмотром сериалов, и не видел в этом ничего такого уж ужасного.

Когда я подошел к дому, меня вдруг окликнул знакомый голос.
Я обернулся и замер, увидев отца, сидящего на скамейке около моего подъезда.
- Привет. Что-то случилось?
- Нет, почему? Разве что-то должно случиться, чтоб мы увиделись?
Я хотел было сказать «Да», но передумал – все-таки Рождество.
- Я просто был тут неподалеку и решил к тебе заехать, скоротать вечерок. Правда, я так долго тебя ждал, что скоро мне надо будет ехать обратно, - он неловко усмехнулся и пожал плечами. А потом поднял глаза и встретился со мной взглядом. – Как ты тут, Уолтер?
Голос у него был таким искренним, что у меня вдруг что-то перехватило в горле.
Мне всегда так хотелось, чтобы он спросил об этом.
Я присел рядом с ним. Скамейка была влажная, в другое время я бы волновался, что испорчу пальто, но сейчас мне было все равно.
- Я нормально. Точнее… – я подвигал челюстью, подбирая слова. Со мной столько всего произошло за эти два месяца, но я не знал, как рассказать ему об этом. Мешала гордость – почему я должен тут же все ему выкладывать, стоит ему один раз появиться и спросить, как у меня дела? – Точнее, не очень. Ну, хотя в общем нормально. А ты как?
Обычно отец всегда отвечал на этот вопрос «О, великолепно», но тут опустил голову.
- Я тут недавно подумал, что умру, - так просто, будто объясняет очередную теорию, сказал он. - Сердце прихватило. Мне же семьдесят три, если ты забыл. И знаешь, я подумал. Если я вдруг отброшу коньки, - он криво, неудобно улыбнулся. – Ты узнаешь про это только по телевизору. Знаешь, - голос у него прервался, и мне вдруг стало страшно от того, насколько он сдал. Я привык, что отец всегда непоколебим и бодр. Что можно на него злиться, но никогда не нужно его жалеть. – Твоя мать была очень красивой. Но ты не особенно на нее похож.
Я сидел неподвижно.
- Ты похож на меня. Почему мы ссоримся, Уолтер? Посмотри – он вытянул вперед свои старческие, чуть вздрагивающие ладони. – У нас даже руки одинаковые. Так почему мы ссоримся?
Я сидел, опустив голову, так, будто мне снова десять. Я столько всего хотел сказать ему, но вслух не мог произнести ни единого слова – просто сидел и слушал его натужное, старческое дыхание.
Мы сидели рядом и смотрели, как в воздухе кружится мелкий то ли дождь, то ли снег, как гирлянда сиротливо мигает над входом в магазин на другой стороне улицы.
Потом он поднялся. Он смотрел на меня с улыбкой, взгляд его стал мягче, и мне захотелось обнять его, но я сдержался.
- Мне пора, - сдавленным, неловким голосом проговорил он. – А то опоздаю на поезд. Пока, Уолтер.
Он вдруг нагнулся ко мне – высокий, представительный старик, знаменитый ученый и мой отец – и коротко приложился сухими морщинистыми губами к моему лбу.
- Позвони мне. И вообще – звони почаще. Не забывай. Я по тебе скучаю.
Он никогда не говорил мне таких вещей, и у меня возникло ужасное чувство потери, будто мы больше не увидимся, будто он умирает, и я ничего не могу сделать.
- Перезвони мне завтра.
- Да, пап. Конечно, перезвоню, - голос у меня был неестественный и сухой, как мочалка.
И он ушел. Шел снег, я смотрел на его седые аккуратные волосы, блестящие при свете фонаря, мне хотелось окликнуть его, но я промолчал. И еще долго стоял и смотрел, как мелкий мокрый снег падает в лужи.

***
На следующее утро я позвонил ему. Взял в руки телефон, набрал номер и позвонил.
Он ответил сразу же, после второго звонка. На заднем плане кто-то громко разговаривал и смеялся. Ну конечно же. Отец никогда не любил быть один.
- Уолтер? Боже мой, я рад тебя слышать. Как ты там? – голос у него был бодрый, как ни в чем не бывало.
Чужие голоса начали удаляться — наверное, он вышел из комнаты.
- Празднуешь? – деревянным голосом спросил я.
- Как видишь. Как слышишь. Да ладно. Уолтер, расскажи, как ты там? Не собираешься в Лондон? Я тут подумал, что неплохо было бы, если б ты приехал. Посидели бы где-нибудь. Выпили, - и я снова услышал в его голосе какую-то стариковскую неуверенность, просительную интонацию, так непохожую на него. А ему ведь уже семьдесят три. Он уже старик.
Я вдруг вспомнил, как много лет назад, когда мама была еще с нами, мы праздновали Рождество, и он принес огромную елку, такую большую, что пришлось подпилить ее, чтобы она влезла в комнату, и мама качала головой и говорила – ну ты учудил.
- Папа. Я тебя люблю.
В трубке повисло молчание. На улице полил дождь, мимо проехал мокрый ярко-оранжевый Порше, разбрызгивая лужи.
- И я тебя, - с неловким смешком сказал он. В трубке наконец стало совсем тихо, голосов и смеха больше не было, я слышал только его голос. – Приезжай в Лондон, я серьезно, – голос его снова стал спокойным и насмешливым, профессорским - тем, который я знал. – Приезжай в Лондон. Садись на поезд. Не так уж это и далеко, в наш просвещенный век. Позвони, когда доедешь.
- Ладно. И еще… Спасибо, что заехал позавчера.
- Что?
Я замолчал.
- Спасибо, что приехал, - медленно повторил я.
- Уолтер, милый, о чем ты? Я рад тебя слышать, но ты бредишь. Я не видел тебя полгода. Тебе приснилось. Приезжай, тогда и увидимся. Я сейчас не вырвусь, а у тебя наверняка праздники на работе и есть пара свободных дней. Ты приедешь?
- Да. Да, приеду, - проговорил я и, не глядя, медленно положил трубку.

***
«Настоящую иллюзию создать трудно. Нужно доверие. Обычно твой мозг понимает, что его обманывают, заставляя видеть то, чего нет, и противится этому. При дневном свете мне еще ни разу не получилось удержать иллюзию больше пяти минут», - сказал однажды Фрэнк. Видимо, у него наконец получилось.
Это был его прощальный подарок.
Больше я его никогда не увидел.

Утром я сел на поезд в Лондон. Я оглядывал вагон, и во всех сонных после рождественской ночи людях я пытался разглядеть Фрэнка. Я был уверен, что встречу его – предчувствие было таким сильным, что я всю дорогу не мог сидеть спокойно. Мне казалось, что он где-то рядом, наблюдает за мной – но я так его и не увидел, а может быть, просто не узнал.
До Лондона я добрался без приключений. Мы с папой встретились в ресторане, том самом, куда он всегда водил своих приятелей. Он рассказывал мне про свои новые проекты – по-моему, просто чтобы не молчать, - а я смотрел на него и думал, что он еще не так уж плох. Для своего возраста держится прямо на ура.

Я тогда еще не знал, как все закончится, и как скоро это будет. Мы с отцом сидели друг напротив друга, и он улыбался кривоватой профессорской улыбкой, которая всю жизнь выводила меня из себя.
- Знаешь, пап, - сказал я. – Со мной столько всего произошло за это время.


Это было мое самое счастливое Рождество.

@темы: Турне, Сказки

---

Вишлист

[Cinnamon-Roll]

Дорогие друзья, если кто-то захочет мне что-нибудь подарить, мой вишлист очень прост и состоит из одного пункта, причем, что очень удобно, не только на этот Новый год, но и вообще на любые праздники в будущем, дни рождения и так далее
Есть одна вещь, которая радует меня всегда, просто вот мне искренне будет очень приятно, и это - ЦВЕТОК В ГОРШКЕ Серьезно - любой цветочек в горшке, главное чтоб на нем были цветы - я люблю, когда они цветут, даже если один раз Я обожаю цветы в горшках, это моя порочная страсть

Надеюсь также увидеть вишлисты остальных из тех, с кем мы увидимся в районе НГ - иначе подарю всем шоколад Милка

@темы: Life stuff

---

Сказка номер четыре, или Улетят и не поймаешь

[Cinnamon-Roll]

Мои запасы иссякнут еще не скоро
Вот к этой истории нужна небольшая предыстория))) Это, единственная из всех, не собственно рождественская сказка Но все же

Я уже второй год кусками пишу длинную историю с вот каким сюжетом:
Когда-то молодой японец приехал учиться в Англию, познакомился там с англичанкой, они поженились, он стал адвокатом, она домохозяйкой, у них двое детей - мальчик пятнадцати лет и девочка восьми.
Однажды в доме - Аня, я у вас эту идею не брала, я любил Тома Хиддлстона еще до того как это стало модно (с) я придумала это задолго до вашего фика, причем я думаю вы сразу поймете когда, потому что двух героев, самого японца и его сына, зовут Наруми и Юдзи - появляется репетитор по литературе для старшего сына. Сын (ВПЕРЕД, СУДЗУРАН!!!) видел эту литературу в гробу, а вот девочке, поскольку нашего учителя играет в моей голове, понимаете, МАКЭВОЙ , кажется, что это - прекрасный принц, который сделает прекрасной их довольно грустную жизнь. Правда, у принца уже есть принцесса его возраста под тридцатник, да и на самом деле он далеко не такой прекрасный, как думала девочка, и попал к ним в дом не просто так а, понимаете, У НЕГО БЫЛ КОВАРНЫЙ ПЛАН
В результате этого плана они все неожиданно ввязываются в приключение: папа, который приходит домой только спать, мама как из фильма "Стэпфордские жены", бабушка со своими заскоками, мальчик пятнацати лет, который думает ваще не о том, принцесса, которая тоже в гробу это все видела, принц-Маковый, план которого обернулся полным п, ну и девочка, которой это все как раз в радость, но благодаря всем остальным силам в этой истории, история получается скорее страшной, чем веселой

Дома у нас эта история фигурирует под общим названием "Про японскую девочку", потому что уже второй год на все праздники мама говорит: имей совесть, допиши мне в подарок историю про японскую девочку! Я совесть пока что так и не поимела

Короче, одна из фишек в том, что во время этого приключения, чтобы пройти дольше, каждый из участников должен один раз рассказать сказку. Сам придумать и рассказать. Понятно, что сказки у всех вышеупомянутых получаются своеобразные Но вот эта - самая позитивная из всех: свою сказку рассказывают девочка и Макэвой принц (который, как Чип и Дэйл в одном лице, приходит на помощь)

Ну и, понимаете, этот человек просто СОЗДАН, чтобы участвовать в добрых детских сказках Просто вот смотришь - и сразу хорошо


Сейчас перечитала и у меня к себе опять вопрос - Are u smoking crack or something?

УЛЕТЯТ И НЕ ПОЙМАЕШЬ

***
- Ну, теперь твоя очередь, - сказал принц.
Эми испуганно посмотрела на него. Рассказать целую сказку было слишком сложно – но ведь все смогли, даже папа, даже бабушка.
- Давай, милая, - неожиданно подбодрил отец.
Эми вздохнула, глубоко, так что плечи поднялись и опустились, так глубоко, как вздыхают только дети, и начала.

***
- Был один сад. В саду цвели разные-разные цветы. Ветреница, и вероника дубравная, и астры, и георгины, и вереск, и звездчатки, - с наслаждением, как обычно, перечислила она. Названия цветов будто щекотали ей нервы, она повторяла их, как другие напевают про себя любимые песни. - Весь сад был разноцветный. В саду стоял дом, и в доме на окнах были разноцветные стеклышки.
- Витражи, - снисходительно подсказал Юдзи.
- Ну да, - кивнула она. - Они. А в доме жила девочка. Волосы у нее были белые-белые, - она зажмурилась от удовольствия и, растопырив пальчики, показала, какие длинные у нее были волосы и какой красивой волной спускались. - Белые, как сахарная вата. И у нее было много-много кукол. Самых разных. Барби на велосипеде, и Барби с ребеночком, и большие куклы, и маленькие. У некоторых, правда, были злые лица, и их она сажала на полку повыше, чтобы они на нее не смотрели. Весь дом был увешан полками, и везде сидели куклы. И она с ними играла. Одевала их, и готовила им обеды из пластилина, и укачивала их малышей. А иногда ей хотелось еще с кем-нибудь поиграть. Наверняка в саду был кто-нибудь, с кем можно играть. Но она не могла туда выйти, потому что во всем доме не было ни одной двери. Одни окна. Никаких дверей. Вот, - задумчиво протянула Эми. Видно было, что фантазия у нее исчерпалась.
- Но ведь в сказке всегда что-то случается неожиданно, - пришел на помощь принц. - И тут что-то должно было случиться, правда?
Эми задумалась. Ветки вокруг зашуршали сильнее, будто деревья обступают их, придвигаются ближе. Бабушка нервно огляделась по сторонам.
- Ну да, конечно! – воскликнула Эми. - Однажды она полезла прибираться на полках, чтобы переставить кукол. В доме ведь ничего не было, кроме них. А ей надо было чем-то заниматься. Он полезла на полку и случайно задела рукой одну куклу. Та упала на пол и разбилась. Она была фарфоровая. Разбилась на кусочки, и голова отскочила от тела, как мяч. И тут остальные куклы громко закричали. Вот так.
И она вдруг разразилась таким пронзительным визгом, что все едва не зажали уши.
- Вот так они кричали, - прекратив так же внезапно, как начала, пояснила Эми, и хотела уже было продолжить, когда лес вокруг зашумел, ветер завыл в верхушках деревьев, тонким пронзительным голосом, будто весь лес решил повторить крик Эми.
- Им нравится сказка, - прошептала принцесса.
- И они сказали. Все хором, — Эми изобразила страшный бас: - Ты убила нашу сестру, ни на что не годная девчонка. Теперь ты должна занять ее место. Иди сюда. И они потянули к ней руки и стали втягивать ее на полку.
Принц уже чувствовал, что, судя по тону, сказка неминуемо катится к неутешительной развязке, и быстро сказал:
- Нет-нет-нет. Это сказка. Тут что-то должно произойти более... ммм… доброе.
- Но я не знаю, что там произошло, - Эми надула щеки и сложила руки на груди. - Я не знаю. Это конец.
- Ладно, - принц приподнял руки. – Итак, они тащили ее, а она упиралась, и тут…
- Ты уверен, что можно помогать рассказывать сказку? – мрачно спросила принцесса. – Может, они решат, что это нарушение правил, и тогда нам, - она оглянулась на разбушевавшийся лес. - Крышка.
- Расскажем — узнаем, - махнул рукой принц и продолжил.
- Итак. Они уже почти втащили ее на полку. Девочка упиралась руками и ногами, но они вцепились в нее своими маленькими холодными ручками и не хотели выпускать.
- Ты такая хорошенькая! - верещали они. - Платье у тебя такое красивое! Настоящая кукольная девочка!
- И вдруг в соседней комнате раздались тяжелые шаги, - принц судорожно пытался что-нибудь выдумать. Он представления не имел, что будет дальше. - Бум-бум. Вот такие, - и он громко затопал ногами.
В лесу тут же кто-то затопал, подражая ему.
- Шаги раздавались все ближе и ближе, и из комнаты вышел... вышел... - он едва не зажмурился. Придумать, кто же оттуда вышел, у него не получалось.
- Снегирь, - вдруг веско изрекла принцесса. Все молча воззрились на нее.
- Ну да. Конечно. Вышел снегирь, - принц вздохнул с облегчением. Плохая идея все же лучше, чем никакой. - Он топал так громко, потому что был очень большим. У него были большие костлявые лапы с длинными пальцами, и каждый палец был обвязан какой-нибудь шерстяной тряпкой — шарфами, платками и носками. Сам он был завернут в теплую кофту, и только в вырезе была видна его мягкая, пушистая, розовая грудка.
Эми закивала. Она помнила, что они видели снегиря, когда ездили в заповедник в Шотландии — яркая птица на замерзшей ветке.
- Не розовая, а персиковая, - строго сказала она.
- Бледно-красная, - вставила принцесса.
- Его яркая грудка была видна в вырезе кофты, между ней и намотанным на шею шарфом. Голова у снегиря была черная, будто бархатная, и глаза блестели, как пластиковые. Вид у него был заспанный и очень хмурый.
- И что здесь происходит? - спросил он. Принц при этом строго посмотрел на Эми, как будто и был тем самым снегирем.
Та похлопала глазами, а потом лицо ее осветилось улыбкой. Она поняла, что это игра.
- Простите, сэр, - ее учили так обращаться к взрослым и важным людям.

- Простите, сэр, - сказала девочка, переминаясь с ноги на ногу, и потерла друг о друга растопыренные ладошки. - Я разбила куклу.
- Это не повод так орать, - хмуро ответил снегирь. Говорил он низким, красивым голосом, но с прищелкиваниями и с легким присвистом. - Я отлично спал. Мягко и уютно. И вдруг такие вопли, будто кого-то режут. Отродясь такого не слышал. Это вы надрывались? - он приподнял голову и мрачно скосил глаз на полку с куклами. - Дуры набитые. Сидите тихо.
Девочка повернулась к полке, но куклы казались неподвижными — будто это не они только что хватали ее за руки.
- А почему вы тут живете? Вы же птица, - спросила Эми.
Принц подтянул на шее шарф и заговорил низким, не своим голосом, иногда цокая языком.
- Я отдыхал, - важно сказал он. - Не зря же я — Король снегирей. Иногда так устаешь править.
- И долго вы отдыхали?
Он задумался.
- Не помню. Помню, что сидел в буфете и клевал изюм. А потом пошел к себе на полку в шкафу — я туда принес все теплые вещи. Спать на меховом воротнике оказалось очень удобно. И я уснул. Может, вчера. А может, в прошлом году.
- А как же вы сюда попали? - спросила Эми. - Если тут все окна из цветных стекол и не открываются?
Снегирь посмотрел на нее, как на дурочку.
- Но ты же чем-то дышишь, девочка. Разве не так? Здесь есть дымоход. Через него я сюда и попал. Правда, я не помню, где он.
Они замолчали. Разговор был интересный, но сказка не продвигалась. Принц и Эми смотрели друг на друга. Принц заозирался, ища поддержки.
- Все очень просто, - выдала бабушка, пугливо оглядываясь на лес. Она явно давно уже хотела подсказать. Ветки склонились ближе, как будто слушают. - Вам надо выбраться из дома. Так почему бы не...
- Ш-ш-ш, - зашикал принц. Ветки сердито зашумели. - Это же сказка. Их не так рассказывают. Нельзя просто взять и сказать развязку. Это же история. Придумайте что-нибудь.
- Ну ладно, - бабушкины бледные, в тонких морщинках щеки порозовели от свежего воздуха и от возложенной на нее миссии. - Снегирь подошел ближе. От него пахло теплым мехом и пылью. Он рассказал ей свою историю.
- Я был королем всех снегирей, - подхватил принц.

- Я был королем всех снегирей, - прощелкал снегирь. - Но я подумал — раз я король, я должен жить со всеми удобствами. Разве не так? Я увидел этот дом. Он стоит посреди прекрасного сада. В этом саду раньше часто сидели мои подданные.
- Из окна я их никогда не видела. Может, они больше не прилетают?
- Я нашел этот дом, - не обращая на нее внимания, продолжал он. - Тут было так тепло. Хорошо. Я поел изюма, завернулся в теплые вещи и заснул. А ты как сюда попала, девочка? Ты помнишь?
- Нет, простите. Не могу вспомнить. Не получается. Как будто я всегда тут была.
- Хм. Ну ладно. Раз уж я проснулся, надо бы отсюда выбраться. Пошли, посмотрим, как нам это сделать.
Они прошлись по комнатам. В каждой комнате на шкафах сидели куклы - а в одной из комнат, куда девочка почему-то никогда не доходила, кукол не было. В ней была только большая, красивая подставка, и на ней лежала книга в ярком переплете.
- Думаю, это то, что нам нужно, - кивнул снегирь. – Думаю, книга называется «Как выбраться из этого дома». Это было бы разумно. Хочешь, я тебя подсажу? Ты прочтешь, что нам делать, а потом мне расскажешь.
И снегирь снисходительно покосился на нее блестящим черным глазом.
Девочка спрятала руки за спину и стала носком туфли пинать паркет.
- Что? – подозрительно спросил снегирь.
- Я не умею читать, - тихо ответила она.
Воцарилось молчание.
- А вы можете прочитать? – тоненьким голосом, неуверенно спросила Эми, поглядывая на принца – на снегиря – снизу вверх.
- Я же птица, - возмутился он. – Ты когда-нибудь видела птиц, умеющих читать?
Эми пару секунд подумала, потом нерешительно покачала головой.
- И куклы тоже не умеют. Некому прочитать.
Снегирь сердито посмотрел на нее. Потом поправил шарф на шее и рассерженно сказал:
- И нечего было меня будить, раз никто здесь не умеет читать.
И он сладко зевнул. Девочка встала на цыпочки, чтоб заглянуть ему в рот – ей всегда было интересно, есть ли у птиц язык – но снегирь тут же прикрыл клюв крылом.
- Невежливо смотреть людям в рот, когда они зевают, - со щелком захлопнув клюв, сказал он.
- Вы же птица.
- Птицам тоже.
Он покачал головой и побрел в сторону выхода. Одна из тряпок, которой была для тепла обвязана его узловатая нога, размоталась и теперь волочилась по полу за ним.
И девочка заплакала.
В реальности, около костра, Эми заплакала тоже. Приключение становилось слишком грустным. Она не знала, что ей делать, и сделала то, что делают в такой ситуации все дети - зарыдала, размазывая слезы по лицу. Она рыдала так горько, как будто правда остается в холодном доме, полном кукол, совсем одна.
Все молчали.
- Пожалуйста, - заикаясь, пробормотала она, и вдруг обхватила принца, вцепилась в его свитер. – Господин снегирь. Не уходите. Вы же… вы…
Потом лицо у нее сморщилось и она заплакала снова.

Снегирь смотрел на девочку круглыми глазами, потом неловко похлопал ее по плечу крылом.
- Ну ладно, ладно. Что плакать. Ладно. Не ухожу никуда. Вот разревелась. Тихо, тихо. Ну, давай. Сейчас я подумаю.
- Вы же король всех снегирей, - девочка мгновенно перестала плакать и громко всхлипнула.
- Ну да. Конечно. Странно. Почти забыл. Ладно. Сейчас что-нибудь придумаем.
Он мрачно оглядел дом.
- Тут нет дверей, так? – наконец выдал он плод своих долгих размышлений.
Девочка закивала.
- Но есть окна, да?
Он еще поразмышлял.
- Но вылезти в них мы не можем, потому что они не открываются. Значит, - он сделал долгую паузу. – Мы можем только разбить какое-нибудь окно.
Девочка подошла и постучала по стеклу.
- Оно толстое.
Снегирь критически его изучил. Потом вздохнул и с сожалением обернулся на дверь в соседнюю комнату – видимо, он представил, как в шкафу его дожидается удобное гнездо и меховой воротник.
- И зачем только ввязался, - пробормотал он. – А ну-ка отойди.
Девочка послушно встала в угол. А снегирь отошел на другой конец комнаты и встал напротив окна. Окно было большое – стекло занимало всю стену – а снегирь, хоть и довольно крупный, но все же был только птицей. Он вздохнул, повернул голову налево, потом направо, разминая шею, как боксер перед боем, и побежал вперед.
Это был великолепный бег.
Старые костлявые лапы громко стучали по полу, шарф на шее развевался, как военное знамя, крылья похлопывали, придавая ускорение, и девочка вдруг увидела в нем не старого толстяка, а доблестного короля-воина, каким он был когда-то.
А потом он врезался в стекло.
Девочка беззвучно вскрикнула, раздался громкий звон, такой громкий, будто разбили целую сотню стеклянных ваз, и прекрасное цветное стекло поползло трещинами вокруг бреши, которую пробил в нем снегирь, и начало осыпаться вниз, все быстрее и быстрее, пока наконец не рухнуло.
Девочка отняла руки от лица и, не обращая внимания на стекла, которыми был густо усыпан пол, побежала на улицу. Она увидела, как два маленьких снегиря, сидящих на кусте, взвизгнули и со всех ног – или, вернее, со всех крыльев – полетели куда-то в сторону крыши.
Снегирь сидел на земле и крылом держался за голову. Он был весь в царапинах, а одна, особенно длинная, пересекала его бархатную черную головку от клюва до затылка. Издали он напоминал кучу перьев и тряпок, и больше совсем не выглядел воинственным.

Принц замолчал.
Лицо у Эми было потрясенное.
- Он совсем разбился? – тихо спросила она.
Принц строго посмотрел на нее.
- Спроси сама.

- Вы совсем разбились? – тихо спросила девочка, подходя ближе, и положила руку ему на мягкое пушистое плечо, тяжело вздымающееся под кофтой.
- Стекло разбилось совсем, - назидательно пробормотал он, крепче прижимая крыло к голове. – А я не совсем. Так, ерунда.
Он сощурился – глаза отвыкли от света, - поднял голову и посмотрел на бледно-синее небо. И девочка наконец увидела, что они стоят в саду. В том самом саду, на который она столько раз смотрела из окна. Сейчас здесь было холодно, пахло влажностью, землей, старыми листьями. Весна была близко, но прекрасные цветы еще не цвели, и на деревьях только начинали скручиваться первые почки.
- Ну и холодрыга, - невесело сказал снегирь, попытался подняться, но не смог, и грузно опустился обратно на землю. – Но это-то ладно. Вот что грустно, - он слегка махнул крылом в сторону куста. – Видала, как два пострела отсюда скрылись?
Девочка кивнула. Он устало оглядел пустой сад.
- Тут не осталось никого из моего народа. А те, кто остался, только испугаются. Никто меня не примет назад. Я бросил их. Лучше бы лежал и дальше. Мир изменился с тех пор, как я его видел последний раз, - он прищурился. – Кому я такой нужен? Старый тюфяк.
Девочка стояла рядом и гладила его по плечу. Было очень холодно, а она была в одном платье – красивом, белом и воздушном, как пирожное, но очень, очень холодном, и она обхватила себя руками.
- На, - снегирь размотал на шее шарф и протянул ей. – Мне он уже не понадобится.
Она быстро обмотала себя шарфом и снова погладила старого снегиря. Она не знала, что сказать, чтобы его утешить.
А потом небо потемнело.

Девочка испуганно посмотрела наверх и увидела, что все небо над садом закрыто снегирями. Их были сотни, они летели отовсюду, садились на ветки, на землю, на крышу дома, и скоро все вокруг стало черно-алым. Снегири клекотали что-то неразборчивое, аж подскакивая на своих местах от волнения, а потом Эми разобрала слова того, который стоял ближе всех – совсем маленького, пухлого. Он подскакивал и орал во все горло, тыкая в их сторону.
- Сидим мы, никого не трогаем, грызем орехи. И тут – сначала топот, как будто конница, а потом страшный грохот, ужасный, ужасный грохот и звон, и тут – точно как в легенде, прикиньте, да? Король вдруг возникает ниоткуда. В развевающихся одеждах. В лучах славы, - трещал он.- И такие цветные штуки – рррраз во все стороны! Я не вру, честно!
Его собеседники, раскрыв клювы, только мотали головой.
- Ваше величество, - сказал один из снегирей. – Мы так давно ждем вас.
- Что-то лично вас я не помню, - сказал снегирь.
- Семь поколений сменилось с тех пор, как вы оставили нас, - снегирь склонил голову. – И постепенно народ начал забывать те благословенные времена. Сохранилась только легенда о том, что однажды вы вернетесь. И все мы здесь, – он обвел крылом своих подскакивающих сородичей, – Счастливы, что именно нам выпала эта честь.
Снегирь озадаченно посмотрел на них. Потом на девочку.
- Ничего себе лег поспать, - пробормотал он. Он уже раскрыл клюв, чтобы еще что-то сказать, но, видимо, передумал, и вместо этого тяжело встал и начал неспешно разматывать на себе оставшиеся шарфы и тряпки. Народ заклекотал. Последняя тряпка упала на землю, и он потянулся, по-старчески кряхтя.
А потом отвесил церемонный поклон. Все вокруг заверещали и поклонились в ответ. Несколько снегирей, как заметила девочка, осели на землю от восторга – видимо, не так уж много событий случалось в их жизни.
Девочка уже приготовилась послушать торжественную речь, которую король произнесет в честь возвращения на трон – но, видимо, после встречи со стеклом ему трудно было собраться с мыслями, так что он просто потянулся еще разок и сказал:
- Ну, пойдемте.
И снегири начали подниматься в воздух.
- Пока, девочка, - сказал он, оборачиваясь к ней, – неплохое выдалось приключение, а?
И вдруг заквохтал, весело, с прищелкиванием, - и она поняла, что он так смеется.
А потом король снегирей расправил свои огромные крылья и поднялся в воздух вслед за остальными – и те подались в стороны, чтобы пропустить его вперед.
Девочка посмотрела им вслед. Король грузно летел первым, а за ним бестолковой толпой – никакого красивого клина, никакого порядка – спешили его подданные. Некоторые обернулись и помахали Эми крылом, и она махнула им в ответ.
А потом они скрылись за горизонтом, и в саду стало тихо.

Принц опять замолчал.
- А куда она пойдет? – спросила Эми. Она уже давно удобно устроилась, положив голову ему на бок и накрывшись краем его куртки.
- Не знаю, - честно ответил принц.
- К родителям, наверное, - сонно сказала Эми. Она очень хотела спать, но глаза держала открытыми – она хотела дослушать сказку. – Там же где-то должны быть взрослые.
Принц покачал головой.
- Нет. Это ведь волшебная страна. А в волшебной стране дети всегда одни.
Он сказал это так печально, что Эми хотела было поднять голову и посмотреть, почему он так грустит, но ей было слишком тепло и удобно лежать, и она раздумала.
- Но кстати, - повеселевшим голосом сказал принц, и оглядел всех вокруг – принцессу, Наруми, Юдзи, Дебору, Вэл – вы забыли кое про кого еще.

***
Девочка стояла посреди сада и думала, куда идти дальше, когда услышала у себя за спиной какой-то шум.
Она обернулась.
Из пролома в стекле – отсюда дом казался темным, старым и неприветливым – начали выбираться куклы. Точнее, это были уже не куклы, а девочки в воздушных кукольных платьях. Некоторых Эми узнала. Были тут и те, которые казались ей злыми и втягивали ее на полку – теперь они выглядели пристыженными.
- Почему вы вдруг ожили? Вы же куклы, - обескуражено спросила девочка.
- Нет, - тоненько сказала одна из них, черноволосая и кудрявая, как пудель. – Мы настоящие. Точнее, были когда-то. Мы тоже попали в этот дом, и тоже не умели читать. Постепенно мы превращались в кукол, а потом появлялась новая девочка. Она бродила по дому, а потом мы забирали ее к себе. Извини, - невпопад сказала она.
- Ну ладно, - сказала девочка. Бывшие куклы обступили ее. Все они были очень бледные, и смотрели на нее с надеждой. – Пойдемте.
Наверное, надо было еще что-нибудь сказать, но больше она ничего не придумала.

Они выбрались из сада. Белые туфельки бывших кукол хлюпали в грязи. Все переговаривались, расспрашивали друг друга, а девочка молчала. Слишком много всего произошло за один день. Она посмотрела вперед. Там тянулось поле, мокрое и неприглядное по весне, а за ним начиналась роща. Девочка решила, что в конце концов они куда-нибудь да придут, и зашагала быстрее, повела свое маленькое войско вперед, к размокшему весеннему полю.
Издали поле казалось похожим на шахматную доску.
В остальном же волшебный мир выглядел очень похожим на настоящий.

Принц договорил и посмотрел на привалившуюся к нему Эми.
- Ну вот. Заснула, не дослушав свою же собственную сказку. Надеюсь, - громче сказал он, поднимая голову и обращаясь к лесу, в котором кто-то был, кто-то, кого он не видел, – это не нарушает ваши условия.
Он подождал ответа.
Но лес ничего не ответил – словно тоже уснул.
- Ну ладно, - сказал принц голосом короля снегирей. – И отлично.
Он поправил на шее шарф, глубже пряча в него нос, и закрыл глаза.
Через пять минут вокруг костра все уже спали.
Было очень тихо, и только иногда, где-то в чаще, что-то вздыхало и поскрипывало – будто кто-то большой ворочался во сне.

@темы: Сказки

---

I'm sooooooo changeable!)))

[Cinnamon-Roll]

Смотрю интервью создателей Шерлока про третий сезон. Смотрю, все хорошо, Ватсона по ходу кажется женят, сидят Моффат, Гэтисс и Эндрю Скотт, блаблабла, и тут я думаю - МИНУТОЧКУ
А ПОЧЕМУ ЭНДРЮ СКОТТ В ПЕРЕДАЧЕ ПРО ТРЕТИЙ СЕЗОН?
И потом он главное говорит: Так весело играть Мориарти!
А Гэтисс и Моффат ему хором: БЫЛО весело.
Он: Аххахаааа, дадада, конечно, БЫЛО весело!

Я ужасно рада, что его, по ходу, кажется, вернули

И у меня только один вопрос - ладно Шерлок, хорошо, FINE, с крыши могли сбросить чучело, или он, как в той теории, упал на грузовик , но как! Как Мориарти выжил после пули в голову!!!!!!

@темы: Cinema, Oh it's brilliant!, Видео

---

[Cinnamon-Roll]

Во-первых, понимаете, я тут узнала, что у Эйдана Гиллена есть Бафта Может, даже и не одна, кто его знает
Во-вторых, я набрела на сорокасекундный ролик, в котором полностью видно гамлетовскую манеру одеваться (в крайнем ее проявлении)
Я люблю гамлетов, очень В том числе за то, что они могут вот так выйти на улицу
Кстати, я так смотрела на его костюм, что чуть не прохлопала появление в ролике Дэвида Морисси и парня из сериала Скинс - а еще аннотация говорит, что там где-то есть Пэдди Консидайн, надо будет заценить

@темы: Cinema, Oh it's brilliant!, Видео

---

Отвечает Александр Друзь!

[Cinnamon-Roll]

Слушайте, я вдруг поняла, что вдруг я как-то не достаточно ясно показала
Вопрос ко всем, кто читал драбблик по "Сдавайся и беги" из позапрошлого поста! Давайте поиграем в Чтогдекогда, прошу вас, кто читал, выскажитесь по вопросу! А то, понимаете, я никак не могу понять - ответы СЛИШКОМ явные или наоборот

Итак, господа офицеры и прапорщики, загадка: какую водку я люблю больше всего? (с)
Аня, не ходите в комменты, Джим хочет услышать ваш незамутненный ответ

И вот они вопросы)))))))))

1) Кто прислал открытку?
2) Какие есть варианты ответа на вопрос, кто такой Джон?))))))))))))))))

АПД: Ответ номер один была найден быстро - спасибо всем - а ответ номер два в конце концов отыскали-таки  *печенька* и  лавлоки - спасибо, девочки
Кто хотел узнать - велком в комменты, не буду пересказывать второй раз
И кстати почему-то ни разу не прозвучал второй - самый вероятный вариант того, кто такой Джон. Вот такой:
Это просто прохожий на остановке, а Майк в своей тихой истерике готов принять желаемое за действительное

запись создана: 14.12.2012 в 09:14

@темы: Сказки, Сдавайся и беги

---

А ВОТ И МУЗЫЧКА! - часть 3

[Cinnamon-Roll]

Маленькое дополнение для подтянувшейся сьюзи бишоп

1. Дадли возвращается к Элиоту в конце СиБ

Скачать Yoav - Where Is My Mind? (feat. Emily Browning).

2.  сьюзи бишоп - про себя
Определенно вот

Скачать Gym Class Heroes feat Adam Levine - Stereo Hearts .

@темы: Пожалуйста, сыграйте нам, мистер Музыкант!

---

Сказка номер три, или Не сдавайся и не беги

[Cinnamon-Roll]

Вообще, конечно, писать драбблы по своим же фанфикам – это уже какая-то последняя стадия
Аня, я понимаю, что вам сейчас не до того, но разрешите мне вам, такскзать, посвятить этот драбблик C благодарностью, таксказать, за все, Шерлок, и отдельно за тот день, когда вы чуть не сломали мозг у себя на кухне, пока мы ели пельмени
Услышала эту песню и внезапно, понимаете, опять настигло, просто вот посреди улицы. Последние три дня как в тумане, опять насадилась просто как хурма на леску (с)
No hope, no love, no glory, no happy ending

Скачать Mika - Happy Ending.

Это был такой прекрасный май. Вообще все с января по май было прекрасно – ничего не помню, кроме ВОТ ЭТОГО ВСЕГО
Спасибо вам всем, ребята Благодаря тому, как мы все вместе здесь развлекались, первая половина года для меня просто сияла!!
А о том, как закончилась вторая половина года, расскажет нам сказка номер три

ХОЗЯЕВА СУДЬБЫ

Люди — хозяева своей судьбы.
Уильям Шекспир

***
Переступив порог, Майк сразу почувствовал – даже запах этой комнаты изменился. Вместо маркеров и средства для мытья пола здесь пахло теперь шоколадом, чаем и женскими духами, и в эту минуту он вдруг понял, как близко Рождество – весь декабрь он даже не думал об этом.
- Всем доброе утро, всех с наступающим.
Он остановился на кафедре и махнул рукой в сторону висевших на подоконниках пучков золотой мишуры.
- Даже не знаю, как в такой праздничной обстановке говорить о делах, - Майк рассмеялся, студенты заулыбались в ответ. Парень в середине первого ряда быстро забросил в рот остаток печенья и стряхнул крошки со свитера. – И все же напоминаю вам, что третьего января мы вернемся к учебе и проведем первый в новом году семинар по влиянию Шекспира на детскую литературу Великобритании. Думаю, после праздников о сказках вы мне расскажете особенно охотно.
Он неспешно подошел к окну и закрыл его, мельком взглянув на белый заснеженный двор колледжа.
- Ну, а сегодня… - он обвел студентов спокойным взглядом. - Я обещал, что на последней лекции ничего вам не расскажу – вы мне сами что-нибудь расскажете. Приглашаю всех желающих продекламировать любимый отрывок из Шекспира или прокомментировать любой эпизод пьесы. Будем считать это финальным семинаром. И, раз уж завтра Рождество… Вы хорошо работали, сделаю вам подарок, - он помолчал. Все слушали, затаив дыхание. – В конце года, на экзамене, я спрошу вас серьезно, а пока что свою дисциплину зачту всем без исключения, - Майк подождал, пока стихнет одобрительный гул, и прибавил: - Да, Тони, что ты хотел сказать?
- Я хотел сказать, было б неплохо, если бы историю английского можно было так сдать, - высокий смуглый парень дернул себя за шнурки капюшона и прибавил: - А то весь мозг уже вынесли.
Все засмеялись – Тони был местным клоуном, и Майк немало сил потратил, чтобы перенаправить его энергию в комментирование Шекспира, а не в срыв занятий.
- Выносить вам, как ты выразился, мозг – наша работа, именно за это нам и платят, - стараясь не улыбаться слишком явно, сказал Майк. – А кафедра истории языка носит почетное звание самой мозговыносительной с… так, дайте подумать… С тысяча восемьсот девяносто второго года. Смирись, Тони, - и сразу, пока не затих смех, прибавил: – Кстати, если у тебя есть что сказать по поводу нашего скромного и простого предмета, прошу.
- Попозже. С мыслями соберусь, - Тони помотал головой, сверкая белыми зубами. Майк на секунду представил, как Тони лет через пять будет блистать на каком-нибудь правительственном приеме, красивый, в дорогом костюме. Он ловко будет вворачивать цитаты из Шекспира, чтобы поразить женщин, и Майк будет знать, что не зря тратил на него время. Это ведь тоже его работа. Шекспир способен заставить любую блестящую речь блестеть еще ярче.
- Пожалуйста. Кто уже собрался с мыслями? Александра? Прошу.

Майк присел на край стола, сложив руки на груди. Он с трудом вспомнил имя этой девочки из последнего ряда – круглое азиатское лицо, прямая юбка ниже колена, теплые колготки – весь семестр она большей частью молчала, и никаких блистательных откровений он от нее не ждал.
Она просеменила к доске, хотя можно было говорить и с места, это все знали, и остановилась в двух шагах от Майка.
- Здравствуйте, - быстро сказала она. – Я хотела прочесть… Точнее, я сначала хотела сказать, - она явно не знала, куда лучше смотреть, поворачивалась то к студентам, то к Майку, и он встал около окна, чтобы она могла смотреть на всех сразу, и кивнул, стараясь взглядом ее подбодрить. – Хотела сказать вам спасибо. Я… Я на этом курсе поняла, что литература – это не просто… ну… книги, - она говорила запинаясь, как будто не могла сразу подобрать слова. – Это то, что происходит с нами со всеми. И вы такой… такой замечательный преподаватель. И человек. И вообще, - Александра прижала к груди руку, маленькую, как у ребенка. – Спасибо.
Майк растроганно улыбнулся. Он вспомнил, как мистер Салливан, глава кафедры шекспироведения, пару дней назад сказал ему: «Вы растете, Майк, вы молодец. Делаете успехи. Продолжайте в том же духе», и даже предложил сдать экзамен на повышение квалификации. Тогда он будет зарабатывать больше, особенно через пару лет, когда получит степень.
Это был хороший год. Он многому научился.
- Спасибо, - искренне сказал он. – Благодарю тебя, Александра. И вернемся к Шекспиру – вот уж кого есть за что поблагодарить. Какой отрывок тебе хотелось прочесть?
Александра слегка поклонилась в его сторону, вдохнула, выдохнула и твердо сказала:
- Я хотела прочесть отрывок из «Отелло» – акт второй, сцена третья, – где Яго оговаривает Кассио. На первый взгляд – проходная сцена. В этой сцене план Яго еще далек от кульминации – но мы уже видим, что начинает происходить с Отелло. И хотя внешне он в полном порядке, его постепенно одолевает беспокойство, причин которого он даже сам не понимает.
Александра окончательно развернулась к зрителям и только иногда бросала на Майка сосредоточенный взгляд, будто спрашивала, все ли она правильно говорит – но с каждой фразой такие взгляды становились все реже, и Майк вдруг понял – она говорит точно как он, даже фразы строит так же, куда делось ее косноязычие?
- … В удобном, полном любви мире, где сейчас находится Отелло, уже намечается первая трещина, и это, - Александра встряхнула в воздухе сжатым кулаком. – Начало конца. Он впервые поверил клевете Яго – и с этого момента своей судьбе он больше не хозяин. И при постановке… мне кажется, при хорошей постановке этот диалог на сцене может выглядеть великолепно.
Она вдохнула, ее тщедушная грудь приподнялась и опустилась под теплой кофтой.
И начала:
- … Видит небо, кровь во мне
Готова свергнуть власть разумной воли,
И страсть, темня рассудок, начинает
Брать верх, и если я ступлю хоть шаг…

Все слушали. Это Майк научил их – слушать внимательно, потому что в каждом слове можно найти второй, третий, четвертый смысл, и даже Тони в первом ряду, прищурив свои темные глаза, внимательно следил за тем, как двигаются губы этой некрасивой азиатской девочки.
Холодный ветер из открытой форточки едва заметно шевелил на гирляндах золотую мишуру. За окном начал падать снег.

***
На кафедре горел яркий свет – обычно всех просили экономить электричество, но сейчас тут зажгли даже настольные лампы, все до последней. В углу стояла покосившаяся пластиковая елка, густо увешанная игрушками. На столе, на разноцветных картонных тарелках, были трогательно разложены кружки колбасы, подсохшие куски сыра и печенье.
- Маааайк, - оживленно позвал мистер Салливан, раскинув свои короткие толстые руки, и поспешил ему навстречу. – Наконец-то пришел. Давай, выпей что-нибудь, срочно.
Остальные засмеялись – собралось человек десять: шестеро с их кафедры, остальные, видимо, проходили мимо и зашли перекусить.
- Рррррррр, - сказала Софи, молоденькая преподавательница с той самой страшной кафедры истории языка, и ткнула Майку в нос морду плюшевой змеи. Змея висела у нее на шее, как толстое зеленое боа. – Укушу!
- Змеи не рычат, - улыбнулся Майк.
- А что же они делают? – притворно удивилась Софи, закидывая хвост змеи себе на плечо.
- Свистят, - подумав, ответил Майк, и Софи засмеялась, будто это была очень удачная шутка.
- Я ее тебе в подарок принесла, - весело прибавила Софи, и перевесила змею ему на шею. На секунду он почувствовал сладкий запах ее волос.
- Тебе ее подарили студенты и теперь ты не знаешь, куда ее деть, милочка? – между ними вклинился Салливан. Судя по тому, что красные прожилки на его носу стали ярче, чем обычно, он уже неплохо выпил. – И кстати – ничего, что сейчас еще только Рождество, а не Новый год?
- Перед Новым годом-то мы уже не соберемся, - шутливо пожала плечами Софи.
- Решила избавиться от змеи побыстрее, да, Софи? Осторожно, дорогая, ты так беззастенчиво флиртуешь, что смутила Майка.
- Я не смутился.
- Майк, милый, извини, - Софи взяла его за плечи и слегка встряхнула. Для этого ей пришлось привстать. – Это правда отличная змея. Приносит удачу.
И Майк подумал, что ему наверняка было бы хорошо с такой девушкой, как Софи, она веселая и милая, и они могли бы в теплых рождественских кафе говорить об истории Британии – а вслух только сказал:
- Спасибо, Софи. Это так здорово.
Он аккуратно снял с себя змею и посадил на спинку кресла.
- Оставь, Майк, - Софии заглянула ему в глаза. - Это же смешно. Сегодня праздник. Надень.
Но Майк только улыбнулся и взял со стола стакан и тарелку, показывая, что у него заняты руки.
Секунду Софи выглядела чуть задетой, а потом настроение у нее исправилось.
- А еще я тут прочитала кое-что. В Интернете.
Она достала из кармана платья распечатку и громко, так чтобы слышали все вокруг, зачитала:
- В год змеи надо быть осмотрительным и не принимать поспешных решений. Змея благоволит людям, занятым в научной сфере, потому что сама очень любит рассуждать. Эй, все слышали? Это наш год! – она засмеялась и нашла на столе свой стакан с вином. – За нас!
Вино было приторно-сладким – большинство сотрудников кафедры женщины, им такое нравится. Кто-то включил радио.
- За науку, - сказала Лара Бронсон, грузная высокая блондинка, и повернулась к Салливану. – Этот новый год означает только то, что ты будешь еще большей змеей, чем обычно. Остерегайтесь декана, коллеги.
- А я подарочки приготовил, - укоризненно сказал Салливан. - Какие же вы все иногда бываете невыносимые. Вон они, на столе стоят.
Майк протянул руку и взял со стола декана один из маленьких красных пакетиков. Там был блокнот в обложке из искусственной кожи.
- Это чтоб вы все записывали свои умные мысли, - пояснил Салливан.
- Спасибо, - сказал Майк.
- Как тебе вино? – спросила Софи.
- Замечательное, - ответил Майк.

***
На улице пахло растаявшим снегом и как будто железом - свежий, холодный запах.
Майк стоял на пороге колледжа, размышляя о том, надо ли по дороге зайти в магазин или лучше зайти завтра, когда ему показалось, что на него кто-то смотрит - и он замер, как дворняга, на которую несется грузовик, как делал всегда в эти секунды. Он постоял, глубоко дыша, глядя прямо перед собой, а потом медленно огляделся.
Никого не было. Сквер перед колледжем был покрыт подтаявшим льдом, вдоль дороги тянулись припаркованные машины, в углу двора стояло человек десять студентов, и они даже не смотрели в его сторону.
Майк постоял еще. Он ждал.
Но ничего не произошло, и он повыше подтянул шарф и медленно пошел в сторону дома. Отойдя метров двести от колледжа, он нашарил в кармане пальто сигареты, достал одну и закурил. Синий «Винстон», как тогда.
В тот солнечный день весной, полгода назад, в подворотне, где пахло пиццей, прощаясь с человеком, который всегда курил синий «Винстон», он думал, что выкурил последнюю в своей жизни сигарету. А потом стал иногда покупать их сам, курил тайком, скрываясь, как ребенок - и ему казалось, будто он становится ближе к этим воспоминаниям.
Майк все же зашел в магазин и, постояв в длинной оживленной очереди, купил пачку кофе и миндальное печенье.
На улице ему снова, и снова, снова, на каждом повороте казалось, что кто-то провожает его взглядом, но никого никогда не было, и он закурил еще одну. Самое невыносимое в этой мании преследования было то, что его никто не преследовал, он прекрасно знал это - и все же каждый раз сердце у него как будто подлетало наверх, а потом нехотя оседало обратно.

Он пришел домой и достал из ящика почту, сгрузил на полку в прихожей и аккуратно разобрал. Там были каталоги магазинов, пара писем и…
Майк взял открытку, и у него чуть не задрожала рука. Потом он заставил себя положить открытку обратно и сжал холодными пальцами переносицу. Почерк похож был на почерк тети Виктории, маминой двоюродной сестры. Надо будет не забыть взять открытку с собой, когда пойдет завтра к маме. Ей будет приятно.
Он разогрел себе замороженные овощи, сел на диван и открыл ноутбук.

По мэйлу пришла целая куча поздравлений – многих отправителей Майк долго пытался вспомнить и наконец терпеливо отыскивал нужное воспоминание – виделись на конференции, встречались в колледже, учились вместе, и он писал вежливое, сердечное поздравление в ответ, и тщательно подбирал им ответные открытки с гномами и Санта Клаусами.

***
На следующий день, в канун Рождества, он заехал в Чартридж.
Миссис Брэддок повесила над дверью огромный венок и развесила по всем комнатам безвкусные украшения, и Майк не мог вспомнить – он ли сам их покупал в прошлом году, то ли это она привезла их с собой, когда поступила сюда работать.

Мама дремала в кресле у окна. Миссис Брэддок больше не красила ей ногти – мама на свои ногти уже не обращала внимания, и сейчас, в ярком электрическом свете, он увидел, как она сдала за последние полгода.
Майк прекрасно помнил, когда она сказала ему последние осмысленные слова.
«Он приходил ко мне. Я же говорила, что он придет».

Майк постоял около нее, потом неумело, неловко коснулся ее прохладной руки, сухой, как бумага, и пошел за миссис Брэддок на кухню.
Он сел за стол, и она налила ему крепкого чаю, темного, как нефть.
- Останетесь с нами отпраздновать?
- Боюсь, что не смогу, миссис Брэддок. Иду на вечеринку с коллегами.
- Ну, ладно, что уж теперь, - протянула она и помолчала, чтобы он успел почувствовать себя виноватым.
Через минуту она заговорила снова.
- Я недавно встретила хозяина дома. Сказал, что собирается с января повысить плату за дом. Цены растут. Я сказала, чтобы он тебе звонил с этим – я ведь просто сиделка. Он уже звонил?
- Пока нет, - Майк отпил из чашки и отставил ее. – Я сам ему позвоню.
- Это ведь не проблема, Майк? – напряженно спросила миссис Брэддок, и на секунду в ее голосе появилась почти угроза. - Мы же останемся здесь? Сам видишь, твоя мать в таком состоянии, ее лучше никуда не перевозить, тут она ко всему привыкла и лучше уж дать ей тут спокойно…
- Я понял, - резко оборвал ее Майк. – Я заплачу, сколько он скажет, - тут же успокаиваясь, прибавил он. – Это не проблема, миссис Брэддок.
- Ну и прекрасно. Хочешь печенье? – она улыбнулась своими тонкими, накрашенными темной помадой губами. – Я только утром испекла.
- Спасибо. С удовольствием.
И Майк взял с тарелки бледное, пахнущее маслом печенье.

***
На обратном пути он заехал на кладбище.
Могилу отца так занесло снегом, что он с трудом нашел ее. Он постоял там, сгорбившись, стараясь почувствовать радость, в этот день ведь даже мертвые радуются, разве нет? Ему вдруг показалось, что сейчас к нему кто-то подойдет, на кладбище, кажется, был кто-то кроме него, но когда он оглянулся, вокруг было пусто и тихо, все было покрыто ровным, нетронутым слоем снега, и приближались сумерки.
Он сел на корточки и начал счищать снег с камня, на котором было написано имя отца. Камень был холодным, кое-где на него намерзли тонкие куски льда. Майк отломал один, сунул в рот и разгрыз, пытаясь вспомнить, что хотел сказать отцу. Он ведь думал о чем-то, пока ехал сюда, а теперь все забыл. Камень был холодным, и под ним было пусто и тихо.
Майк встал, достал сигареты и закурил, чувствуя, как легкие наполняются теплым дымом, и это ощущение, как обычно, успокоило его – будто он не один.

***
Вечером он поехал в паб. В «Райан-Инн» должны были собраться несколько знакомых учительских семей. Многих он знал, некоторые были знакомыми знакомых, и первые полчаса он только и делал, что смеялся, пожимал руки и отпускал простенькие шутки про телеведущих, которых показывали на развешанных по стенам паба экранах.
Все постоянно тянулись друг к другу через стол, чтобы рассказать какие-то новости, и Майк тоже к кому-то наклонялся и что-то говорил, но что – он не мог потом вспомнить. Рядом с ним посадили родственницу кого-то из преподавателей, высокую девушку с длинными волосами, она шутила с ним и сама смеялась своим шуткам, и в глазах у нее было такое выражение, будто она верит, что он – рождественский подарок, который Санта принес ей, и от этого у Майка внутри поднималось что-то уродливое и жестокое, непохожее на него, он думал – так не бывает, так не может быть, со мной уже ничего никогда не будет, ничего, отвалите все, вы же ничего не понимаете, никто не понимает.
Потом все начали танцевать, смешно топтаться на маленькой площадке около барной стойки под песни Фрэнка Синатры. Майк остался сидеть, с улыбкой глядя на танцующих.
Потом часы пробили двенадцать.
- С Рождеством! – закричали все, и Майк закричал тоже.
В половине второго он поднялся.
- Так рано? – растерянно спросила девушка, сидевшая рядом – ее имя он потом тоже не вспомнил. Миранда? Селена?
- Увы, - Майк сокрушенно приложил руку к груди. – Мне домой отсюда долго добираться, я лучше пойду. Спасибо вам. Это была прекрасная вечеринка.

***
К ночи Лондон заледенел, все вдруг схватило морозом, и Майк пожалел, что у него нет машины. В этой части города было тихо, видимо, все праздновали дома, с семьями. Улица была пуста, тускло блестел лед, гирлянды мерно мигали, в окнах горел свет.
Поглубже засунув руки в карманы, Майк дошел до автобусной остановки.

Улица была покрыта толстым гладким слоем льда, под ним кое-где расходились трещины. На крыше соседнего здания виднелась статуя Святого Георгия с копьем, его фигура была плотно упакована в лед, и сосулька свисала с копья. Небо было глубоким и черным, кое-где висели длинные белые облака. Между ними виднелись мелкие звезды.
На остановке, опустив голову, сидел какой-то мужчина, – видимо, спал.
Майк смахнул со скамейки снег и сел рядом, думая о том, когда же у него есть шансы попасть домой. Если автобус не придет за четверть часа – вызовет такси.

Он вытащил из кармана пачку сигарет. Она была пуста – Майк даже не заметил, когда докурил ее, – и он нехотя бросил ее в урну.
- Хотите сигаретку? – вдруг спросил сосед по скамейке.
Майк посмотрел на него.
Красные уши, жесткая щетина, русые волосы расчесаны на косой пробор, гладко, будто уложены гелем. Он был в безразмерной куртке, джинсах и тяжелых ботинках, без сумки, одежда ничего о нем не говорила, он мог ехать из другого города, или идти из бара, или возвращаться домой со смены, в любом случае – ничего праздничного. Скорее всего, какой-то рабочий.
Мужчина протянул ему открытую пачку, Майк благодарно кивнул, стянул с одной руки теплую перчатку и взял сигарету. Второй рукой мужчина уже протягивал ему зажигалку. Майк прикурил и откинулся спиной на стенку остановки.
- Где праздновали? – мужчина, добродушно поглядывая на него, сунул в рот сигарету и, несколько раз сильно щелкнув зажигалкой, наконец втянул дым.
- С коллегами. В пабе. А вы? – вежливо спросил Майк.
- Только приехал в Лондон. Рейс задержали. Праздновал в самолете. Не так уж плохо. Нам выдали по сто грамм коньяка и бутерброды с икрой. Как вас зовут? - тут же поинтересовался он.
- Майк. А вас?
- Джон, - подумав, ответил он.
Майк стряхнул пепел на снег. Вокруг было очень тихо, ни одной машины. С чего он вообще взял, что автобусы ходят здесь так поздно?
Джон смотрел на него долгим, внимательным взглядом, неспешно раскуривая сигарету, а Майк делал вид, что не замечает. Ему не хотелось разговаривать. Он только подумал, смутно, мимоходом – если он только что прилетел, где же его багаж?
- Не скучайте, Майк, - вдруг сказал Джон и улыбнулся ему своей широкой, щедрой улыбкой. – Скоро все наладится.
Майк медленно вынул изо рта сигарету и повернулся к нему.
- Что вы имеете в виду? – негромко спросил он.
- Да ничего особенного, - Джон рассмеялся. – Просто хотел вас подбодрить. Рождество все-таки.
Джон продолжал смотреть на него. У его сигарет был знакомый вкус, и Майк наконец заметил, что держит в руках знакомый «Винстон».
- А вот и мой автобус, - глядя на него тем же жизнерадостным взглядом, сказал Джон, хотя никакого автобуса не было даже в помине.
Он встал и, слегка оскальзываясь на льду, тяжелой походкой пошел к краю тротуара, и только когда он дошел, на самом деле послышался шум автобуса.
Майк медленно поднялся со скамейки и на негнущихся ногах подошел к нему.
- Это не ваш автобус, Майк. Ваш будет следующий, - Джон повернулся к нему, добродушно почесывая щеку.
- С чего вы взяли? – проговорил Майк, и сердце у него забилось, как будто кровь стала течь быстрее.
- Я жду рейсовый в Литл-Энд, - мягко ответил Джон. – Вряд ли вам тоже туда. Не бывает таких совпадений, - он подумал и прибавил, продолжая смотреть на него своими яркими серыми глазами, так, будто решил поделиться большим секретом. – Совпадений вообще не бывает.
И с этими словами он шагнул в сторону ярко сияющего фарами автобуса, который замедлил ход, подъезжая к ним.
- Стойте, - сбито пробормотал Майк, и перегородил ему дорогу. Свет фар слепил ему глаза. – Вы… Вы знаете моего брата?
Пару секунд Джон смотрел на него, и Майк знал, какой будет ответ, его сердце как будто стало горячее и больше – а потом Джон рассмеялся, весело, от всей души.
- Послушайте, молодой человек, я даже вашу фамилию не знаю. Вижу вас первый раз в жизни. Просто предложил вам закурить.
Автобус тихо фыркнул и остановился.
Дверь открылась. Джон поставил ногу на ступеньку, легко взобрался наверх и уже оттуда сказал:
- Удачи, Майк. Все наладится. Увидите, - дыхание вырывалось у него изо рта белым паром. Майк, как завороженный, смотрел. – Перемены всегда к лучшему, даже если они плохие. В этом – суть жизни. Запомните, пригодится. Счастливого Рождества.
- Что вы имеете в виду? – крикнул Майк, даже не замечая, что повысил голос, но Джон не ответил – он уже копался в карманах в поисках проездного и больше не обращал на него внимания.
Майк снизу вверх смотрел на него, пока двери с мягким вздохом не закрылись, и только тогда он дернулся к автобусу, будто хотел схватиться за ручку. Но тот уже тронулся с места, и Майк бросился за ним, но поскользнулся на втором же шаге и остановился, беспомощно глядя ему вслед, он готов был бежать за ним, он должен был знать, сердце у него колотилось так, будто сейчас разорвется, он готов был бежать куда угодно, только бы…
Джон на прощание поднял руку, глядя на него через заднее стекло. Майк смотрел на его красную куртку, не замечая, что стоит на проезжей части.
Когда автобус свернул и пропал из виду, Майк медленно вернулся на остановку и долго смотрел на примятый снег на узкой скамейке, там, где сидел Джон – смотрел, пока не пришел его автобус.

***
Дома он включил свет во всех комнатах, прошелся от одной стены до другой, включил чайник, потом снова вернулся к двери.
Открытка все еще лежала на полке в прихожей – он так и не взял ее с собой к маме. Майк снова взял ее в руки и долго разглядывал, прислонившись плечом к стене.
Это была фотография лондонской телефонной будки, которую заметает снег.
Ни подписи, ни обратного адреса не было. Адрес самого Майка был написан незнакомым почерком – квадратным и неуклюжим. Тот, кто писал, сильно вдавливал ручку в картон. Нет, это не тетя Виктория. Не она. Пожалуйста, хоть бы это была не она.
Майк еще раз внимательно изучил открытку со всех сторон, где-нибудь должен быть хоть маленький знак, хоть что-то – но ничего не было.
Тогда он отнес открытку в гостиную и поставил на полку, прислонив к трем потрепанным томам Шекспира – Комедии, Трагедии и Исторические хроники.
- С Рождеством, - сказал он, ни к кому не обращаясь, глядя в темноту за окном.
Потом сделал себе чаю и включил телевизор. По Би Би Си передавали какую-то комедию, где толстые женщины шутили про Рождество и про то, что в следующем году все наладится.

Майк отставил чашку с чаем, даже не притронувшись к ней, и задремал на диване, сквозь сон слушая громкий смех за кадром. Завтра надо будет съездить к матери еще раз. Завтра надо будет купить хлеба. Дочитать ту книгу. Всё неважно. Это всё неважно.


Он ждал.

@темы: Сказки, Сдавайся и беги, Битва экстрасенсов на канале "Культура", Потрясающий копьем

---

[Cinnamon-Roll]

И спасибо всем за такие прекрасные ассоциации Повеселили старика от всей души!

Особенно по-моему удачно получились все заявки, где упоминался Кеннет Брана

@темы: Кеннет Брана

---

А ВОТ И МУЗЫЧКА! - часть 2

[Cinnamon-Roll]

Кстати - если вдруг что-то заупрямится и не будет грузиться - при таком количестве треков в посте это бывает - можно просто нажать на название песни под линейкой проигрывателя, и она откроется в новом окне))))

И вторая часть музыкальных ассоциаций)))

17. "Сцена из СиБ, когда Дадли и Майк идут пешком в Эрдестан, и Майк приходит к выводу, что Элиот - это Джокер, который сеет хаос))"

Скачать Kanye West - Power.

18.  .саммер - про себя
Ты знаешь, я заранее извиняюсь, но вот она))))

Скачать Аквариум - Маша и медведь.

19.  moody flooder - про себя
Флудер, дорогой, я понимаю, что это ОЧЕНЬ не оригинально, но вот у меня с тобой просто намертво ассоциируется именно она)))))) Причем именно в этой версии)))))

Скачать Sharleen Spiteri - Between the Bars.

20.  Laiquend - про себя

Скачать 8mm - No Way Back.

21.  Sumeragi Subaru - про себя

Скачать Neko Case - Deep Red Bells.

22. На встречу Уолтера и Майка - как бы это было?

Скачать Butterfly Tea - Cavern of Time.

23. Сотая Бафта Кеннета Браны!
Совершенно точно эта

Скачать Sophie Ellis Bextor - One Way Or Another.

24. Майк в самом начале Сиб
Простите, но вот эта, наверное)))

Скачать The Perishers - Pills (I'm not ok).

25. Бен Уишоу не помнит, гей ли он!

Скачать George Michael - The Strangest Thing.

26. Хоббит/властелин колец/сильмариллион/что-нибудь толкиеновское

Скачать Enya - Evening Falls.

27. Эйдан Гиллен

Скачать Naomi - How Many Loves.

28. Кеннет Брана времён съемок "Много шума из ничего"

Вот под эту песню Кеннет Брана на дискотеке подкатывал к Киану Ривзу

Скачать Modern Talking -Anders - Why Do You Cry...

29.  yorki - про себя

Скачать The Smiths - Ask.

30. Что-нибудь, ассоциирующееся с гамлетами

Скачать Amanda Palmer - Runs In The Family.

31. Песня, которая бы могла стать заглавной в саундтреке к фильму о Шекспире.

Скачать Florence and The Machine - Seven Devils.

32. Что общего у  *печенька* и Тома Хиддлстона?
Вот какое-то такое настроение

Скачать The Alan Parsons Project - Eye In The Sky.

33. Настроение Дадли, пока он смотрел, как Элиот разглядывал алтарь.

Скачать Trading Yesterday - Shattered.

34. Что-нибудь восточное.
А вот и не Desert Rose!

Скачать Youssou Ndour & Neneh Cher - 7 Seconds.

35. Шерлок у бассейна в 1.03

Скачать Radiohead - A Wolf at the Door.

@темы: Пожалуйста, сыграйте нам, мистер Музыкант!